Золотой утенок - Кондратий Жмуриков

Олег отказался, в такой ситуации у него даже нектар застрял бы в горле.

– Говорят, ты к нам из дальних стран пожаловал, в гости так сказать, – вдруг произнес старик, – а ведешь себя нехорошо. Нашим дела перебиваешь, дорожки затаптываешь, жалуются на тебя, не по понятиям живешь… За все платить полагается, сроку тебе три дня даю. Вернешь деньги, живи спокойно, только не забывай проценты отстегивать, а не вернешь…

«Идиот, как рыба на червяка, попался. А еще радовался, что все удачно складывается, деньги пришли, парочку дураков облапошил… Элементарной подставы не учуял… Придурок!» – ругал себя Олег, а что ему оставалось? Необходимо было драпать из столицы, пока руки и ноги целы. Вечером того же дня, проводив Цицилию до дому, прихватив на память о бурной страсти парочку золотых старинных монет из коллекции покойного мужа, – стоматологу монеты были уже не к чему, а Цицилия и так ни в чем не нуждалась, – Олег, похватав свои вещички, бросился на вокзал. Лететь самолетом он не решился, не то, чтобы Олег не доверял отечественным авиалиниям, просто не хотелось лишний раз светиться.

Иванов, наверняка, захочет найти его, значит, нужно как можно больше усложнить ему эту задачу. В том, что Иванов будет его искать, Олег нисколько не сомневался. Он успел навести справки у нужных людей. Иванов, в криминальном мире звался Крематорием. О жестокости этого человека ходили легенды, он был фанатом прежних порядков, ортодокс в своем роде. Его главным занятием было следить за тем, чтобы все было по понятиям. Крематория боялись все: от крупных тузов до мелких шестерок. Нужно было уносить ноги, пока на них можно было еще стоять и бегать.

Олег в мучительных раздумьях изучал расписание поездов. Куда податься? В принципе, ни в каком другом городе у него не было родственников. Олег был круглым сиротой в прямом смысле этого слова. Детский дом, который выпихнул его из родных стен был уже давно расформирован из-за недостатка финансирования, Олега перекинули в один приют, затем во второй, третий, дождались совершеннолетия и выпустили на все четыре стороны. Примерно так или около того, рассказывал о своем собственном детстве Олег Константинович. Правда это или нет, останется для нас загадкой. Достоверно только одно – Олег был круглым сиротой, и куда бы он не поехал, никто бы его не ждал.

Все решил господин Случай – Олег заметил, как возле расписания оказалась дородная хорошо одетая женщина. Она приказала носильщику остановиться и ждать ее, подошла к кассе и потребовала билет до какого-то Тулупинска. Ему были нужны деньги и рядом находилась женщина, которая могла стать его очередным кошельком.

Олег сверился с расписанием, поезд должен был прибыть через сорок минут. Олег попросил у кассирши билет в то же купе. Так он познакомился с Сидоровой, и было это сутки назад.

Олег быстро нашел общий язык с соседкой, приятной и денежной дамой. Рассказал трогательную историю о лишениях и мучениях; представился коммерсантом, едущим в Тулупинск для налаживания бизнеса. Несколько намеков на то, что одинок и терпеть не может современных девиц, что сердцу милее и ближе дамы зрелого возраста. Только они любят бескорыстно и страстно, опытны в сексе и чем-то напоминают маму, которой так не хватало в детстве. Бутылка шампанского, демонстрация мужественного профиля, молодого загорелого накачанного тела, и Сидорова сдалась, даже не успев занять оборону. Ей в голову не пришло, что этот приятный, воспитанный, хорошенький, стеснительный молодой человек искусно обвел ее, даму опытную, вокруг пальца, заставил думать, будто она подчиняется собственным прихотям.

И вот теперь, предстояло раскрутить эту тетку до денежно-баксового финала. Олегу была нужна путевка в «высший» свет города Тулупинска, наличность и парочка-тройка богатеньких дурачков, чтобы пополнить кубышку. Олег Константинович был мастером своего дела, последним так сказать, из джентльменов мошенничества и ловкачества. У него был своего рода кодекс чести, неписаных правил и обязанностей. Парамонова занимали исключительно люди, добившееся своего богатства неправедными путями, а также – простачки, обладавшие кругленькими суммами. Первых Олег наказывал, экспроприируя награбленное. Вторых – учил не попадаться на удочку мошенников. Парамонов с брезгливостью относился ко всякого рода гопникам, грабителям с большой дороги, работавшим по принципу: сила есть – ума не надо. В мошенничестве он предпочитал оригинальность, нестандартность, некую фееричность. Олег Константинович придерживался того принципа, что мошенничество должно носить интеллектуальный характер. И последнее – Парамонов привык оставлять своим жертвам взамен что-нибудь. Воспоминание о бурном романе, небольшую безделушку, акции на участок где-нибудь на поверхности Луны или что-нибудь еще.

Поэтому, ему придется расплатиться с госпожой Сидоровой по полной программе или хотя бы создать иллюзию, выполненного долга. Олег вздохнул и плеснул себе в бокал еще. Он прислушался, Наталья Александровна что-то тихо напевала в своей комнате. Парамонов приоткрыл дверь в коридор, слова стали доноситься отчетливее… «Зайка моя, я твой тазик…»

Олег вышел в коридор и остановился у двери в спальню Сидоровой, он осторожно постучал, пение смолкло, за дверью заметались: что-то с грохотом упало на пол, свет погас, затем снова загорелся. Олег терпеливо ждал, пока ему не разрешат войти.

– Кто там? – спросила хозяйка таким тоном, будто не догадывалась, кто стучится в дверь.

– Наталья Александровна, это… я… Олег, можно войти…

– Минутку, я не одета, сейчас накину что-нибудь, – произнесла она томным голосом.

Дверь пред Олегом распахнулась, на пороге стояла Сидорова в прозрачном пеньюаре, отделанном черными кружевами. Монументальные формы хозяйки так и норовили выскользнуть из халатика, но хозяйку это ничуть не смущало.

– Наталья Александровна, не могу заснуть на новом месте, одиноко как-то, опять вспомнил детство, маму… – произнес Олег, старательно отводя глаза от колышущегося перед его носом бюста. – Извините, я помешал вам, пойду, простите… – проговорил Олег, отступая на шаг назад.

– Нет, я не сплю! – поспешно воскликнула она. – Хотите выпить? У меня такая настойка есть, готовила по собственному рецепту. Рюмочку выпьешь – и на душе так хорошо делается… На травках и ягодах, чисто для здоровья, против бессонницы помогает, от простуды… Лекарство, – не дожидаясь ответа, Сидорова подошла к шкафчику, достала бутылку и разлила по бокалам, стоящим на маленьком столике возле огромной кушетки, застеленной пятнистой тканью под леопарда.

– Расскажи мне о СВОИХ ЖЕНЩИНАХ, – предложила она, подталкивая Олега к кушетке, – Наверняка, у тебя была хоть одна… – Наталья Александровна развалилась на кушетке, так что полы ее пеньюара разошлись, явив взору Олега громадное колено хозяйки дома и ножку, густо поросшую волосами.

Олег покорно сел рядом с мадам Сидоровой, взял бокал из ее рук, старательно изображая крайнюю степень смущения.

– Давайте лучше выпьем за вас, за самую прекраснейшую из женщин, встреченных мною, – сказал он и отпил из бокала.

Содержимое оказалось смесью чистейшего спирта, подкрашенного каким-то соком или вареньем. Кто б сомневался, что рюмка этого чудодейственного напитка способна излечить от сплина, хвори или бессонницы. Один бокал этого напитка мог сбить с ног тренированного бойца алкогольного фронта.

Тост понравился Наталье Александровне, она залпом осушила свой бокал, не закусывая, не морщась, и плеснула себе еще. Олег, улучив момент, вылил содержимое своего бокала в кадку с пальмой, стоявшей возле кушетки. Сидорова, обнаружив пустой бокал Олега тут же долила ему.

– У вас великолепный дом, – заметил Олег, – такое впечатление, что мы не в Тулупинске, а в Москве. Выпьем за вас – великолепную хозяйку…

И этот тост понравился Сидоровой, она снова залпом осушила свой бокал. Щеки ее, и без того покрытые природным румянцем, заполыхали, словно наваристый свекольник, глаза заблестели и превратились в щелочки, как прорези у почтового ящика, на губах блуждала улыбка, значение которой не понял бы только младенец-грудничок.

«Готова», – подумал Олег, вознеся хвалу «лекарственному зелью».

– Наталья Александровна, мне кажется, что… я не знаю как сказать… Вы – идеал… Можно я… выпью с вами на брудершафт.

– Олежек, пупсик, – заплетающимся языком произнесла Сидорова, – дай я тебя поцелую… Давай на б…бу…брбр…брудершафт.

Олег быстренько наполнил бокал хозяйки дома, плеснул себе на донышко, чмокнул Сидорову. Наталья Александровна подтянула к себе Олега, прижав ручищами к своему теплому объемистому животу и облобызала. Олег попытался освободиться из ее могучих объятий, но результат получился обратным. Он, увлекаемый Натальей Александровной, упал на кушетку. Сидорова, придерживая одной рукой молодого человека, второй торопливо развязывала поясок халатика.