Карточный дом - Ирина Млодик

Если родитель способен осуществлять так называемое контейнирование, то есть поместить в себя переживания своих маленьких детей, переработать их и выдать что-нибудь более понятное, утешающее, адекватное, объяснимое, то и дети учатся тому же: иметь дело с собственными чувствами, а не отрезать их, не убирать, не загонять внутрь.

Если родитель замечает ребенка, уважителен, корректен, где нужно — поставит границу, когда страшно — поддержит, сложно — поможет, не умеешь — научит, в трудную минуту будет рядом, тогда и ощущение от себя самого у ребенка будет естественным. Я ребенок, поэтому обо мне много заботятся, оберегают, любят, особенно мама. Я ребенок, я еще многого не умею, но я учусь, слушаюсь своего сильного и смелого папу, который не боится давать мне свободу, и поэтому я пробую, узнаю, получаю опыт, расту, могу и хочу еще больше уметь и знать.

Ведь для того, чтобы вырасти, сначала нужно побыть ребенком, потому что именно дети, проходя естественный путь роста и взросления, становятся «качественными», а не «фиктивными» взрослыми.

В большинстве погранично организованных семей по разным причинам нарушается естественное детское развитие и созревание. Первый тип таких семей: инфантильные родители, в силу определенных причин не способные выполнять свои родительские обязанности, и рано как бы повзрослевшие дети. Будучи еще совсем маленькими, они вынуждены вести себя как взрослые, быстро всему научиться, ничем не отягощать существование своих близких, отказаться от детских желаний, потребностей, нужд. Опекать, жалеть, оберегать того, кто в силу своего возраста, опыта и гражданской ответственности должен был все это делать в отношении их самих, маленьких детей.

Ребенку трудно справляться с этой задачей. Ему негде научиться, у него нет времени и возможности стать взрослым, и тогда в таких семьях он начинает им как бы быть, впитывая из мира способы, модели взрослого поведения, реакций. Быть взрослым у него не хватает сил, мудрости, опыта и остальных ресурсов. Но начать вести себя как взрослый он может. Заботиться о своих старших близких, оберегать, решать вопросы. Может вырасти, получить паспорт, найти работу, жениться, родить детей. И стать для них таким же как бы родителем… круг замкнулся.

Вот так и ребенком побыть у него не получилось, и по-настоящему взрослым стать не удалось. Неудивительно, что такие дети, даже уже выросшие, при всем своем старании часто ощущают себя не очень справляющимися с жизнью. Сравнивая себя с иными взрослыми, подсознательно ощущают, что проигрывают им в чем-то существенном, не всегда понимая, в чем именно.

В семьях второго типа родители не заинтересованы во взрослении собственных детей, в результате дети остаются инфантильными, не способными повзрослеть. Встречается не так уж редко, как может показаться на первый взгляд. Даже совсем не взрослая «погранично организованная» мама примерно понимает, как управляться с «бессловесным» младенцем: купать, кормить, баюкать, пеленать, выгуливать, лечить. Но по мере того как малыш растет и проявляет свои желания, волю, чувства, намерения, инициативу, характер, от матери требуется все больше материнских навыков и умений: утешить, поддержать, настоять, запретить, замотивировать, заинтересовать, увлечь, отзеркалить и много-много других. Способная к расширению своего опыта мама будет, конечно, развиваться и учиться вместе со своим малышом. Из мамы младенца она готова превратиться в маму малыша, потом стать мамой дошкольника, еще через несколько ступеней — мамой подростка, а затем мамой взрослого ребенка и так далее, пока смерть не разлучит их.

В пограничных семьях второго типа мама продолжает растить младенца или малыша, сколько бы лет ему ни исполнилось. С большим воодушевлением она самоотверженно осуществляет все те же функции: кормить, баюкать, лечить. Разве что пеленать уже без надобности. Любые случайные или естественные попытки роста специально или неосознанно пресекаются. Вырастает с виду взрослый человек с абсолютно детской, инфантильной психикой. Еще один как бы взрослый, который может передать эстафету своим как бы детям. Хотя представители этого типа до этапа «завести свою семью и детей» могут и не дойти, у них же есть их мамы. А у этих мам все под контролем.

Распространенность такого отношения к реальности под названием «как бы» настолько широка и обыденна, что иным людям, особенно молодым мамам, приходится крепко держаться друг за друга, успокаивать, разделять взгляды и поддерживать друг друга, чтобы не терять контакта с реальностью. Когда большая часть вокруг вас начинает вести себя одним образом, очень сложно остаться поленезависимым и продолжать делать свое взрослое родительское дело.

На вас и вашего бегающего по двору полуодетого ребенка осуждающе будут смотреть все бабушки укутанных, неподвижных и потому спокойно остывающих детей. Вас будут считать самым нерадивым родителем учителя и члены родительского комитета, если вы не будете снова получать среднее образование, день и ночь сидя с домашними заданиями детей. Возможно, даже ваша мама придет в ужас, если вас будет больше заботить эмоциональное состояние ваших детей, их досуг, а не количество блюд в свежеприготовленном для них обеде.

Такая фиктивность, подражание вместо становления как симптом пограничности потом начинает проявляться не только в родительстве, но и в самых разных сферах жизни. А дальше — грустное раздолье последствий. Думающий, что он играет, актер. Уверенная, что хорошо воспитывает, кричащая, унижающая достоинство воспитательница. Отбивающий всякое желание учиться учитель. Скорее разрушающий здоровье, чем восстанавливающий его своим вмешательством, врач. Нарушающий закон полицейский. Берущий взятки судья. Избегающий всякой ответственности директор. Вульгарно нарушающий все законы эстетики дизайнер. Косноязычный, лишенный своих идей, писатель. Подтасовывающий или даже выдумывающий «факты» журналист. Неспособный отвечать за свои ошибки и промахи, не знающий слов «отставка» и «импичмент» политик.

Я встречала таких людей повсюду. Сейчас они уже не кажутся мне опасными. Но когда-то сближение с ними отнимало у меня способность видеть, понимать, что со мной. Куда-то исчезала опора, терялся ориентир. Все смешивалось: одно с другим, третьим. Не разобраться. Все вдруг становится вязким, как болото. Где начало, где конец? Грандиозные созидатели морока. Мелкомасштабные производители тумана. Пугающие предвестники сумрака. Уже не день, но еще не ночь. Кажется, что-то видно и даже понятно, но обмануться так легко. И временами в том, что они говорят, есть какой-то смысл, и не сразу поймешь, как и чем он искажен, вывернут наизнанку. Не сразу найдешь слова, чтобы точно выразить, как это в твоей голове, не объяснить, где происходит подмена. Их больше, и поэтому иногда кажется, а вдруг они правы…

Теперь у меня есть своя земля, свои правила и даже противоядие. Тогда не было. Чтобы выбраться, понадобились годы. Годы, десятилетия, века великого перехода через болото. Когда ты вынужден двигаться только потому, что нога грезит опорой. Ей больше ничего не нужно, только лишь ощутить надежность. Просто ощутить, что тебя держат. А значит, ты можешь расслабиться. Но каждая уходящая вниз кочка отдается разочарованием и страхом. Ведь она так обманчиво похожа на твердь. Среди кочек есть даже большие. На них можно прилечь, растянуться, но тело проваливается, намокает. Тошнотворно пружинит дерн. Сразу начинает мутить от одной только фантазии: стоит полежать хоть немного, тебя засосет, погрузит, начнет обволакивать, и ты смиришься. Уговоришь саму себя, что торф — это тоже форма жизни.

Ты могла бы остановиться, перестать бежать, жить в болоте. Почему нет? Тепло, обволакивает, вечный гомеостаз. Можно даже не заметить, как через какое-то время станешь торфом. Стать торфом — это не больно. Нет… я так не могу. Просто страшно. А может, память об опоре, она не дает сдаться.

У болота нет края, во всяком случае, тот, кто рядом, его никогда не встречал. Но я же помню… Ну, может, не сама я, тело помнит: ты просто стоишь на земле, и ничего не проваливается под твоими ногами. Где-то существует твердь. Что-то внутри хорошо помнит, как можно обмякнуть и даже разомлеть, если опереться на надежное.

Перевертыш (смена субъективной реальности)

Я полагаю, что переворот субъективных представлений с «ног на голову», «перевертыш», в котором вынужденно пребывает ребенок, пока растет, — тоже весьма благоприятное поле для формирования пограничности. Резкая или регулярная смена реальности в возрасте, когда так нужны простые основания, объяснения, опоры, не может произойти без того, чтобы психика не начала изыскивать ресурсы для приспособления к таким серьезным переменам, Типичные примеры таких внезапных изменений: физическое и эмоциональное насилие, инцест, смена ролей в семье, когда мама становится папой, сын — партнером, дочка вынуждена заменять маму, девочка должна быть сыном, в сыне истребляют все мужское и так далее.