Где исчезают корабли - Августин Ангелов

Ведь на Гуаме первая попытка колонизации закончилась неудачно. Местные вырезали там даже мирных испанских миссионеров. И испанцы хорошо запомнили этот ужасный факт враждебности. Тогда сразу отомстить островитянам в полной мере не удалось, поскольку не имелось в тот момент на Филиппинах возможности отрядить на подавление бунта дикарей свободную от других боевых задач эскадру. Теперь же, с приходом сильной эскадры адмирала Фегероа из метрополии, губернатор имел возможность отправить четверть из общего количества кораблей, приведенных адмиралом, для усмирения туземцев на далеком острове Гуам, понимая, что испанское владычество там предстояло восстанавливать силой. И для решения этой боевой задачи солдаты на эскадре были просто необходимы, потому их и придал губернатор адмиралу даже в ущерб тем боевым действиям против мусульман, которые продолжались на Филиппинах.

Губернатор даже выделил в экспедицию одного из своих лучших вояк, пехотного капитана Рауля Мендеса, который считался отважнейшим пехотинцем, много раз лично бесстрашно прорубавшимся во главе отрядов сквозь джунгли Лусона. Это был суровый уроженец Толедо, который с молодости состоял на королевской службе. Будучи весьма небогатым и не особенно знатным по происхождению, младшим сыном в семье, этот идальго, отправившийся в дальние испанские колонии в поисках удачи, снискал себе славу свирепого конкистадора, который не только ловко владел всеми видами оружия, но и умел четко командовать войсками, не теряясь на поле боя в любых условиях, а его солдаты, специально отобранные для этого похода, не боялись качки и отлично владели приемами абордажных атак.

Глава 2

Раулю Мендесу недавно исполнилось тридцать пять лет. Пехотный капитан выглядел жилистым крепышом среднего роста, с мощной шеей и широкими плечами. Все знали, что характер у него замкнутый и вспыльчивый, потому никто с ним первым не завязывал разговоры. Сам же он, казалось, не стремился к общению, а лишь поглаживал свои большие усы и внимательно наблюдал за окружающей обстановкой, давая указания подчиненным, когда считал нужным. Его глаза янтарного цвета, почти совсем желтые, как у хищного зверя, смотрели с вызовом и с претензией, словно бы он был всеми вокруг недоволен. И каждый не только из солдат, но и из пехотных офицеров побаивался его.

Но, несмотря на особенности характера, с адмиралом Рауль Мендес ладил отлично, приказывая своим солдатам не уподобляться праздным бездельникам в плавании, а помогать матросам тянуть канаты. И это, конечно, нравилось адмиралу. Вот только Рауль ни в каких чудовищ не верил, говоря о том, что не видел ни одного в джунглях, которые исходил вдоль и поперек. Ни в тропических лесах, ни на горах, ни в болотах нет никаких драконов, даже мертвых, так почему же они должны иметься в океане? Мендес не верил ни в бога, ни в дьявола, вполне разделяя убеждения адмирала, что самое главное — это сила оружия. И тот, кто опирается на эту силу, получает и власть.

По мере приближения к Гуаму, сердца у людей бились чаще, а нервы натягивались. Команды всех галеонов эскадры находились в состоянии возбуждения. Каждый моряк ожидал что из-за горизонта скоро появится то самое морское чудовище, которое все ожидали увидеть. И, каждый раз к вечеру, когда оно все не появлялось, наступало разочарование. Люди не знали, куда выплескивать свои эмоции, начиная ворчливо обвинять друг друга в разных мелочах и ища ссоры. И командирам много раз приходилось пресекать нарушения дисциплины, вовремя вмешиваясь в назревающие драки. А капелланы читали на кораблях успокоительные молитвы. Между тем, хотя к началу октября и установился почти полный штиль, слабенький ветерок все-таки дул временами. И галеоны, двигаясь галсами, все ближе подбирались к острову.

Внезапно, на закате третьего октября, прямо по курсу вперед смотрящий с марса фок-мачты прокричал, что видит чудовище. Когда его спросили, какое оно, он сказал, что впереди у горизонта на воде виднеется огромная белая раковина. А вскоре и многие другие моряки разглядели необыкновенное существо. Сам адмирал приказал тут же наградить глазастого матроса. И корабельный казначей отсыпал ему золотых монет, как и было обещано. При этом, сам адмирал, казалось бы, особенно сильно удивлен не был. Ведь Гарсия помнил рассказ губернатора, что в море Сулавеси рыбаки уже наблюдали нечто подобное этой огромной раковине.

Когда уже подошли немного поближе, по приказу адмирала барабанщики пробили боевую тревогу. И комендоры начали заряжать пушки, готовясь разнести огромную ракушку на куски чугунными ядрами. Повинуясь командам, передаваемым от одного галеона другому сигнальными флажками, испанская эскадра быстро выстраивалась в линию, чтобы ударить по чудовищу всей мощью орудий. Но, по мере приближения обнаружилось, что гигантская раковина не стоит на месте, а движется по воде весьма проворно. И стало заметно, что легкий дымок выходил из верхушки этой белой ракушки чудовищных размеров. По-видимому, исполинский моллюск, живущий внутри нее, так дышал.

Вот только формой эта раковина не напоминала ни одну из известных испанским морякам морских ракушек. Флагманские офицеры столпились на юте, обсуждая друг с другом, на что же похожа эта белая раковина удлиненной формы. Все высшие чины, даже командир пехоты Рауль Мендес, столпились возле адмирала. Ведь у него одного имелась чудесная труба с линзами, сквозь которую он мог видеть вдали такие подробности, которые люди с невооруженными глазами разглядеть не могли. Интересуясь новинками науки, Гарсия Лопес де Фегероа незадолго до похода к Филиппинам прочитал книгу итальянца Джованни Баттисты, изданную в 1558 году. Книга называлась «Естественная магия», и в ней рассказывалось, что при помощи правильного подбора и сопоставления стеклянных линз можно рассматривать далекие предметы.

Поскольку Фегероа к этому времени уже имел некоторое представление о зрительных трубах, впервые услышав о них от итальянских капитанов, в союзе с которыми сражался в битве при Лепанто, то он заказал для себя у мастеров стекла в Венеции нечто похожее. Два медных цилиндра, каждый с линзой в оправе на конце, вставленные один в другой. Цилиндр поуже легко перемещался внутри более широкого, что давало возможность изменять расстояние между линзами и, таким образом, получать достаточно четкое увеличенное изображение далеких предметов. Вещица обошлась адмиралу недешево, но она того стоила. Хотя ее наличие, как и само увлечение адмирала наукой больше, чем религией, вызывало постоянную изжогу у главного капеллана эскадры падре Адольфо. И этот иезуит, разумеется, не упускал повода напомнить о дьявольских кознях, ибо известно, что не способен человек своим собственным глазом приближать даль, а только с помощью магии. И в этой нечестивой трубе, по мнению Адольфо,