Домик на море - Наталия Гинзбург

ДЕБОРА: Надо же сказать такое! Это их дом. И они имеют полное право приглашать к себе всех, кто им заблагорассудится.

МАРКО: Кроме того, меня ужасно раздражал их противный слуга. Когда он подбирал мои носки по утрам с ковра, он корчил такую рожу, словно ему приходилось подбирать с пола дохлых мышей.

ДЕБОРА: Не говори мне только, что ты себя чувствовал гораздо лучше, когда ты бывал у своей мамочки.

МАРКО: Ты можешь мне не верить, но я, действительно, чувствовал себя там лучше.

ДЕБОРА: Я же — нет. Там всегда было жарко. И всегда было мало еды.

МАРКО: Моя бедная мама — ест мало. Она слишком старая. И не всегда понимает, что делает. Всегда боится потратить лишних денег.

ДЕБОРА: Интересно, где я его дела?

МАРКО: Что?

ДЕБОРА: Мое платье. Мое платье с голубыми цветочками. О, боже, неужели я его оставила там… Я его забыла в той гостинице, где мы спали сегодняшней ночью. В Анконе.

МАРКО: Ты у меня совсем безголовая. Все время что-нибудь забываешь в гостиницах. Напишем им, чтобы они нам его прислали сюда. Античная Япония. Наша гостиница называлась «Античная Япония».

ДЕБОРА: Марко, ты никак шутишь. Это было мое лучшее платье. Оно мне очень шло. В «Атичной Японии» постараются оприходовать его мигом. Что я одену, если нас пригласят на обед Алювизе и Бьянка? Не могу же я идти к ним в брюках!

МАРКО: Наденешь другое платье. Твое красное.

ДЕБОРА: Оно мне не идет. И слишком длинное.

МАРКО: А ты подшей его.

ДЕБОРА: Но я не могу подшивать платья.

МАРКО: О, боже! Так научись! Научись подшивать себе платья. А еще лучше — научись не забывать ничего в гостиницах.

ДЕБОРА: Может мне подошьет платье прислуга Бьянки, а?

МАРКО: Я не знаю, есть ли у них прислуга или нет. Я вообще ничего не знаю.

ДЕБОРА: Как нет прислуги!? У них полно денег, огромная вилла, и ты говоришь, что у них нет даже прислуги!?

МАРКО: Я не видел еще их виллы. И не знаю, она огромная у них или нет.

ДЕБОРА: Разве ты не сказал, что это та красная вилла, что находится там наверху, на холме?

ДЕБОРА: Просто, я подумал, что это она. Однако, не уверен.

ДЕБОРА: Никогда не поверю, что у них нет прислуги. Если она подошьет мне платье, я ей дам на чай тысячу лир.

МАРКО: Тысячу лир — это много. Достаточно будет пятисот лир.

ДЕБОРА: Ты — жадный. Как и твоя мать.

МАРКО: Моя мать не жадная. Она — бедная. И я тоже — бедный.

ДЕБОРА: Если говорить по правде, то мы вовсе не бедные. У нас просто нет денег. Это совсем другое дело. Настоящие бедные так не выглядят.

МАРКО: У меня нет денег с самого моего рождения. Поэтому я — бедный.

ДЕБОРА: Это не так. Если ты и бедный, то не настоящий. Ты так и сыплешь словами, словно из рога изобилия. Все время говоришь, говоришь, без умолку. Бедные, настоящие бедные, не тратят время на длинные разговоры. Бедные стоят уверенно на своих ногах. Мы же с тобой, наоборот, все время витаем в облаках.

МАРКО: У тебя своеобразное представление о бедных. Бедные могут быть самыми разными. Кто все время витает в облаках — таких тоже хватает. Послушай, уже четыре часа. Если мы собираемся выйти, то надо выходить тотчас же. Купим шоколадок или печенья. Надо будет чем-то угощать Альвизе и Бьянку. Угостим чаем. Посмотри, как у нас там с чашками.

ДЕБОРА: Чашки у нас есть, но нет чайника.

МАРКО: В таком случае, надо будет купить чайник. Что же касается чашек, то они у нас предназначены для капуччино. Не для чая.

ДЕБОРА: Я не понимаю, почему мы им должны предлагать именно чай. Сейчас чай никто не пьет. Он вышел из моды.

МАРКО: Перед тем как нам идти куда-нибудь, давай приведем немного в порядок нашу комнату. Стряхни, пожалуйста, немного пыль с мебели.

ДЕБОРА: А, где мне взять тряпку?

МАРКО: О, бог ты мой. Не знаю. Найди, что-нибудь. Возьми, например, kleenex. Или, на худой конец, мои грязные трусы. Ты их можешь взять в моей сумке. Ты у меня всегда выглядишь такой беспомощной.

ДЕБОРА: Не могу представить, как может выглядеть эта Бьянка. Ты сказал, что она похожа на овечку? У нее лицо овечки? А. как Альвизе? Скажи мне, как выглядит Альвизе?

МАРКО: Я тебе могу сказать только, как он выглядел когда-то. Уже прошло почти девять лет, как мы не виделись друг с другом. Тогда нам обоим было всего лишь по двадцать лет. Как я его помню, он тогда был толстячком, с бледным лицом, слабохарактерным, в очках. Пряди волос у него все время ниспадали на лоб. Он носил всегда широченные пиджаки, которые висели на нем словно на чучеле.

ДЕБОРА: Короче, я поняла, он один из тех, у кого все валится из рук. Должно быть, он был страшно некрасивый.

МАРКО: За эти годы мы с ним обменялись письмами разов пять-шесть. Я был за рубежом, когда он написал мне, что влюбился по уши и собирается жениться. Что встретил красивую девушку. Богатую. Спортсменку. Чемпионку по горным лыжам. Тогда он еще не занимался спортом. Не любил гулять на свежем воздухе и страшно мерзнул. Проводил все время в четырех стенах, в тени, словно нетопырь, читая немецких философов. У него не было денег. Он закончил экономический факультет и знал массу вещей. Подрабатывал на жизнь переводами. Помогал писать диссертации нерадивым студентам. Девушка тоже была влюблена в него по уши. Звали ее Бьянка. Она была богатая. Очень красивая. С белокурыми локонами. Он мне прислал также ее фотографию. Самая настоящая красавица. С личиком, как у овечки.

ДЕБОРА: Не могу себе представить ее. Просто не могу себе вообразить чемпионку по плаванию с личиком овечки. И потому, как ты описал его, совершенно не понимаю, как он сумел дорасти до директора завода.

МАРКО: Потому что у тебя совершенно отсутствует какое-либо воображение. В прочем, это не имеет особого значения — все равно мы вскоре увидим их. Когда я вернулся из-за границы, он написал мне, не мог бы я навестить его здесь. Я его не навестил. Так как в тот момент у меня была ужасная депрессия. Мне приходила мысль, не попроситься ли мне к нему на работу. Однако, мне было неловко написать ему об этом. Так было упущено время. Наконец, месяц тому назад я написал ему, не мог ли он подыскать мне здесь домик на лето. Как будто мы из тех, кто каждое лето проводит отпуск на море. Это было моим первым шагом, затем я собирался узнать у него насчет работы. В наши студенческие годы мы были закадычными друзьями. У нас не было ни лиры за душой, и мы снимали на двоих ужасную комнатенку на улице Панисперна. После него, у меня уже не было больше друзей. Да, и, по правде говоря, я был все время занят. Если кого и встречал, то только глупцов.

ДЕБОРА: Спасибо и за это.

МАРКО: Речь не идет о тебе. Ты не относишься к друзьям, ты — моя жена. А, это совсем другое дело. Иногда я нахожу тебя страшно глупой, но это мне неважно. Зато, когда мы жили на улице Панисперна вместе с Альвизе, у нас времени было, хоть отбавляй. Мы проводили время в бесконечных беседах. Кто знает, сейчас, когда мы снова встретимся с ним, будем ли мы снова многословны, как и прежде. Боюсь, что нет. Я думаю, мы сможем обменяться с ним только несколькими словами, да и то, невнятными, произнесенными заплетающимся языком, выдавленными с трудом, стоящими огромных усилий и тому, кто их произносит, и тому, кто их слушает. Естественно, я спрошу у него о работе. Он будет категоричен, но, в конце концов, возможно, смилостивится. Мне придется рассказать ему, чем я занимался все это время. Поведать обо всех тех идиотских работах, которыми мне пришлось заниматься. Обо всех тех придурках, с которыми мне пришлось познакомиться. Что мне никогда не доставало фортуны. Что мне уже тридцать лет. Что мы здесь с тобой вдвоем. Что у нас нет денег. Что это, впрочем, не имеет никакого значения для нашей дружбы. Совершенно никакого значения. Скажу ему, что у нас нет ничего, что у нас нет дома, нет друзей, нет даже города, в котором мы могли бы обосноваться.

ДЕБОРА: Ради бога, не нагоняй на меня меланхолию. Эти слова обычно из моего лексикона, но ты не должен их произносить вслух ни при каких обстоятельствах. Сейчас, возможно, ты захочешь также, чтобы я была одной из тех женщин, которые знают, как утешить своих мужей и умеют придать им мужество. Тебе не повезло со мной. Меня сейчас обуяла такая тоска, что я, наверно, могла бы выброситься из окна.

МАРКО: Ничего бы с тобой не случилось такого. Мы находимся на первом этаже. Ты бы вывалилась прямо в дворик. Прямо в руки к той толстушке, которая все еще там перебирает горох. Сейчас я вижу одну девчонку, пересекающую дворик. Она выглядит очень комично. На ней страшно смешном платье. Вот она остановилась и о чем-то разговаривает с толстушкой. О-ля-ля! А теперь она, кажется, направляется к нам. (Раздается стук в дверь).