Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта - Леонид Тишков

Семья Тишковых-Тягуновых. Нижнесергинский сад металлургов, 1959, фотография из семейного альбома.

Сосед напротив – тоже художник, выпиливает и разукрашивает наличники, да так, что никто не пройдет безразлично мимо его дома. Каждый остановится, посмотрит одобрительно, скажет:

– Ну, Андреич, красоту-то какую навел!

Но больше всего мне нравились маляры. Смотришь с горы на улицу Нудовскую или Загорную, видишь, кто-то красит крышу. Ярко-голубой прямоугольник загорается, сверкает под лучами солнца, как зеркало, отражающее небо. А вокруг – зеленые картофельные огороды с искрами фиолетовых цветов.

А еще дальше – на пруду – зеленеет лодка с рыбаком, отражаясь в темной водяной глубине. Лодка эта похожа на огромного кузнечика, если у рыбака две удочки.

И все художники, маляры и соседи-искусники создавали свои миры. Они множились и дополняли друг друга. На кладбище – буйство голубого цвета, яркие цветы, на церкви – картина «Иисус на небесах», написана прямо по штукатурке. Дома – все с крашеными крышами, зелеными и голубыми. На воротах из дерева – ромашки, а медные ручки – со львиными головами.

Вот лошадь бежит, запряжена в телегу. У нее дуга – оранжевая, синими колокольчиками расписана. Кто это рисовал? Еще один художник обнаружился, безымянный, но талантливый. Сколько же художественных миров в таком маленьком городке!

Мать вяжет коврики из махориков – разорванной на ленты старой одежды. Яркие, солнечные по содержанию и по форме, они лежат повсюду. На диване, на полу, на стульях. Над кроватью «Утро в сосновом бору» Ивана Шишкина – тоже картина! А рядом – «Незнакомка» Крамского, в рамке, репродукция. У Антонины Кузьминичны, учительницы, и Петра Григорьевича, начальника автобазы, друзей моих родителей, – портрет Ленина работы Бродского, а у нас Крамской.

Все эти картины и многие другие можно было встретить в журнале «Огонек». Там же я увидел впервые Исаака Левитана, Сурикова, Репина, Рафаэля и Рубенса. Я читал журнал «Знание – сила» и «Техника – молодежи», рассматривал иллюстрации к фантастическим рассказам. Вот такое художественное образование я получил в Нижних Сергах.

Правда, однажды мой старший брат Валера привез из Москвы, где учился в университете, пару журналов «Америка», и я увидел там репродукции совершенно других картин. Одна из них называлась «Я видел пятерку из золота», не помню автора, и «Зеленый карлик» художника Марка Ротко. Это было откровением для меня – эти картины перевернули мое сознание!

Зеленый карлик представлял собой странное зеленое существо, не человека даже, а некое зеленое пятно в окружении голубого цвета. Так я впервые увидел картину, которая не изображала ничего конкретного. Она несла какую-то иную информацию, просто была, существовала в этом мире и удивляла своей необыкновенностью. Больше всего она мне напоминала крышу дома, только что выкрашенную и освещенную солнцем.

Замерцали вокруг меня, как планеты, как звезды, картины художников всего мира. И я заметался среди них, словно бабочка, не знающая, на какой огонь лететь.

Такой протоптанный путь для художника – кружок, потом институт, рисунок с натуры – навеки отпугнул меня. В нем не было для меня ни жизни, ни любви. Какого мне пришлось дать кругаля в судьбе, учиться на врача, почти им стать, но все-таки от судьбы не уйдешь, особенно если ты художник.

Прошу понять меня правильно. Речь идет не о том, что ты обязан сотворить что-то такое, чего никогда никто не видывал, что не имеет устойчивой формы в существующем мире. Однако художник, когда даже рисует то, что есть, перерисовывая цветок или дерево или рисуя портрет человека, сидящего перед ним, – он создает его заново.

Художник не повторяет предмет, он его сотворяет в новом качестве. Он освещает его другим светом, придает ему совершенно иные грани, которые начинают переливаться. И вид этого предмета, или этого существа, или этого дерева, или этого пейзажа становится совершенно уникальным. Ты как бы достраиваешь этот мир, досоздаешь его, ты множишь прекрасное этого мира.

Если бы мне тогда мой учитель рисования объяснил, как прекрасны тот куб и тот шар, сделанные из удивительного ярчайшего белого гипса, что эти предметы вмещают в себя всю вселенную (да-да-да, эти самые – куб, шар и пирамида!), что они полны жизни, а мне остается только увидеть это и нарисовать, у меня не возникло бы страха и скуки, и я не покинул бы с позором наш сергинский Дом пионеров. Но сразу бы начал становиться художником.

Потому что художник своим творчеством выявляет поэзию простых вещей. Обычные вещи для человека обыкновенного кажутся обыкновенными. Он смотрит на луну: «Ну, вот луна…» Луна освещает землю, значит, дорожка ярче, теперь я пойду и не поскользнусь…

А другой человек – поэт, например, Мацуо Басё, – он смотрит на луну, и у него возникает стихотворение:

В небе такая луна,Словно дерево спилено под корень:Белеет свежий срез.

Так же мы можем воспринимать не только луну, но и яблоко, стакан, гипсовый нос. Вот для чего человек должен стать художником. Стать мастером. Если он испытывает внутренний посыл. Потому что первое, чему он должен научиться, прежде чем стать художником, – это смотреть. На вещи. На мир вокруг него.

А дальше, когда творческая сила и желание быть художником станут устойчивы и непогасимы, тогда ему уже не страшны испытания академическими штудиями. Он сам найдет кем-то выброшенный пыльный гипсовый шар, отчистит его и нарисует – и этот шар вместит в себя всю Землю.

.

Фрагмент картины «Охота на сирен». Холст, масло, 1986.

Глава 3

Смотреть на мир

Творчество для художника начинается с видения. Видеть – это уже творческий акт, требующий напряжения.

Однажды в караван-сарай пришел мастер со своими учениками. По дороге он предупредил учеников:

– Никому не говорите, что с вами Учитель, а то начнется паломничество, а я хочу отдохнуть.

Вошел караванщик, поставил чашки, давай наливать чай. И вдруг он пал ниц перед мастером и воскликнул:

– Увлажни меня росой поучения…

Все заволновались:

– Как ты узнал?! Никто из нас ни слова не сказал об Учителе…

Тот ответил:

– Он так смотрел на чашку, как никто из вас.

Сразу увидел мастера. По взгляду. По одному только глубокому, с проникновением, взгляду караванщик обнаружил мастера.

Чтобы иметь такой проникающий взгляд, надо смотреть на себя внутри: какой ты есть. И это развитие внутреннего и внешнего взгляда является основным уроком становления художника. Открыться ослепительному совершенству того, что ты видишь и чувствуешь. Как сказал китайский мудрец Чжуан-цзы: «Совершенством видения я называю видение не других, а себя».

Будешь ли ты потом мастером жизни, забросишь ли основную свою профессию, станешь ли успешным живописцем или же декоратором, иллюстратором или всемирно известным художником, как Пикассо или Репин, – это неважно.

Надо научиться такому взгляду, направленному внутрь самого себя. Тогда ты научишься видеть этот мир в полноцветии, уже не таким, каким видел его до того, пока не был художником. Еще Анри Матисс добавляет: «Цветы цветут всюду для всех, кто только хочет их видеть». Вот каким должен быть взгляд художника.

Где бы вы ни находились во вселенной, каким бы ни было состояние вашего духа, у вас всегда есть выбор: расширить сознание или сузить его. И начать вам придется с того места, где вы находитесь.

Я смеюсь, когда слышу, что рыба жаждет в воде.Все самое жизненно важное – внутри вашего дома;А вы бредете со смущенным взглядом от одного города к другому!Кабир скажет вам истину: идите, куда вам нравится, –В Калькутту или Тибет;Но если вы не можете найти, где спрятана ваша душа,Мир никогда для вас не станет реальным!

Эти слова индийского поэта-мистика Кабира показывают направление твоему взгляду. А дальше – смотри, и все.

Творчество – это расширение сознания за видимые пределы. И чтобы заглянуть за границы видимого мира, мы должны учиться у мастеров.

Видеть – как при свете молнии! Это нам предлагает Ван Гог. И он видел именно так. Его солнце – ярче настоящего, его звезды – огромные шары, деревья растут, ввинчиваясь спиралями в небо, лодки, мосты, виноградники раскрашены всеми цветами радуги. Этот взгляд становится нашим взглядом, через свои картины он учит нас видеть скрытую энергию жизни.

Живопись Исаака Левитана, все его пейзажи – тоже совершенно новое видение. После «Золотой осени» Левитана мы смотрим на настоящую осень немножко его глазами, глазами Исаака Левитана. Она становится еще более живописной, еще удивительней – наша осень… Настоящий художник всегда множит мир в его великолепии, он не повторяет его.