Тоннель времени - Сергей Зверев

Добрался до ресторана, на скорую руку набрал в тарелку закусок и налил черный кофе. Не надо дергаться. Зубов сам его найдет. Очень скоро.

Не прошло и минуты, как мимо прошли несколько туристов с тарелками в руках, и на столе перед Стольниковым появился сложенный вчетверо листок бумаги. Он стянул его под стол и развернул.

«Через полчаса в центральном бассейне. Аниматоры жгут под музыку».

Капитан вспомнил, что в угаре шопинга забыл про плавки. Пришлось вернуться и за тридцать евро купить подходящие.

Зубова он так и не узнал. Люди двигались бесконечным потоком. Загорелые бывалые сменяли вновь прибывших молочно-белых, женщины – мужчин, атлеты – людей-клизм. «Сколько сейчас Зубову? – подумал Саша. – В две тысячи первом ему было сорок девять. Значит, шестьдесят?.. Как бежит время…»

Информация была достоверной. Ровно в одиннадцать аниматоры, коих тут в желтых майках водилось великое множество, устроили отжиг в центральном бассейне отеля. Одна из стройных девушек встала у самого бортика и принялась отплясывать упражнения из курса аэробики для группы здоровья. В бассейн набилось около пяти десятков людей, в основном – старушки и мужчины, с неохотой спустившиеся в воду в поисках неожиданных знакомств. Стольников в плавках, покрытый шрамами и с мощным атлетическим торсом, выглядел в воде рядом с ними как сумасшедший.

– Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!Гули-Гули-Гули-Гули-Гули-Рам-Зам-Зам!Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!Гули-Гули-Гули-Гули-Гули-Рам-Зам-Зам,

– звучала зажигательная песня, и девушка у бортика выделывала такое, что Стольников на мгновение даже представил ее в своем номере. Но пока рядом с ним, пытаясь хоть как-то имитировать движения пластичной красотки, старались старухи и молодчики, норовящие пристроиться рядом с веселящимися девушками. Тут же трудились и пожилые мужчины. Желающих стать здоровее было достаточно. Стоять и ничего не делать было как-то глупо. «Может, это шутка ФСБ?» – подумал Стольников, начав махать руками, и в этот момент услышал рядом знакомый голос:

– А ты не изменился, только седина в висках появилась!

Не поворачиваясь, Саша с усмешкой бросил:

– Рад вас видеть, товарищ генерал. Вот уж не думал, что наша встреча случится именно так! Всяко представлял – стою на ковре в вашем кабинете в Москве, в одном окопе под минометами чехов. Но чтобы вот так…

– Ты похож на царя Леонида среди евнухов! Почему не танцуешь? Это подозрительно.

Издевается… Стольников обернулся. Зубов тоже почти не изменился – та же стать, животика, привычного для оседлых генералов, нет. Только весь седой. Абсолютно. Словно кто-то вылил генералу на голову ведро белой эмали.

– Эка вас побелило, – не выдержал Стольников.

– Теперь поют только туристы из Германии!

– Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!..

– Полчаса назад я услышал о катастрофе автобуса «Пегас туристик» и пожалел, что тебя сюда вызвал…

– Я оплатил два тура, – объяснил Саша. – Один в «Пегасе», второй в «Натали-тур». В последний момент выскочил из автобуса и доехал на такси. Меня было трудно отследить.

– Да, но здесь везде глаза и уши.

– Это могло быть случайностью. Просто повезло.

– Тебе на самом деле повезло. Если бы ты не свернул себе шею во время падения автобуса с моста, то в одной из приехавших карет «Скорой помощи» тебя прикончили бы люди, специально для этого присланные.

– Меня могли прикончить за эти одиннадцать лет без этих сложных комбинаций! Зачем так рисковать?

– Не могли. Хорошо прятался! Слушай меня внимательно…

– А теперь только девушки из России!

– Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!..

– С кем из своих людей ты держишь связь?

– Ни с кем, – отрезал Саша. – Я запретил сообщать друг другу наше местонахождение.

– Мудро. И все-таки тебе придется найти их. Или тех, кто остался. Мне известно, что, по крайней мере, живы Жулин, Ключников и Айдаров.

Стольников покачал головой и сделал шаг к Зубову.

– Может, объясните, зачем вы меня сюда вытащили?

– Во-первых, тебе грозила опасность. ФСБ вышла на тебя в Инсбруке, и им оставалось только разыскать тебя в городе. Во-вторых, ты мне нужен.

– Ч-черт, мы не можем выбраться из этого водоема и побеседовать в спокойном месте?!

– Можем. Город Манавгат. Найдешь?

– Я знаю, где это.

– Через три часа у восточного входа на вещевой базар. Сейчас там суматоха, как и всегда по средам.

– А вы неплохо стали разбираться в рынках, – усмехнулся Стольников, поспевая за выкрутасами девушки.

– Я неплохо разбираюсь в местах скопления людей.

– Где сейчас работаете?

– На правительство, сынок.

– Но я-то на правительство не работаю?

– Через три часа. У восточного входа.

– Только children!

– Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!..

Выбравшись из бассейна, Стольников вставил ноги в сланцы, накинул на плечи рубашку и, перекинув шорты через плечо, направился к своему бунгало. Он шел, поглядывая по сторонам, не зная, радоваться ему или бежать отсюда сломя голову. Жизнь в относительном покое, вдалеке от свиста пуль и разрывов снарядов, была приятна и казалась наградой за годы риска. Но эта же жизнь вытравливала из него то, ради чего и во имя чего он существовал, – жажду риска, потребность в игре с огнем, необходимость общения с друзьями. Он шел и уже не сомневался, что выберет через три часа.

Капитан вставил карточку в замок, и он едва слышно щелкнул, подмигнув зеленой лампочкой. Войдя, Стольников машинально отметил, что сандалия, прислоненная к запертой двери ванной комнаты, лежала теперь вверх ногами в метре от двери. Горничная?

Она поставила бы сандалию ко второй, у порога.

Быстро скинув сланцы, Стольников перехватил с плеча шорты и быстро намотал их на предплечье левой руки. Он делал это машинально, не руководствуясь логикой.

Сделал шаг вперед и с кувырком вкатился в комнату.

Тот, что стоял у стены, не рассчитывал на такое появление. Голову хозяина номера он представлял на метр выше. Туда и ударил изо всех сил вынутым из пожарного ящика топором. Врезавшись в наличник двери, топор с грохотом перерубил его. Обе половины наличника отскочили от двери в облаке гипсовой пыли.

Они не хотят стрелять, понял Стольников. Хотят, чтобы все выглядело как пьяная разборка русских. Сколько здесь всякого быдла, напивающегося непригодным для питья бесплатным пойлом и устраивающего скандалы? Вот и теперь русские перебрали и подрались. И один ударил другого случайно прихваченным по дороге оружием – пожарным топором…

Не вставая с пола, Саша прокрутил «вертушку» и ударом ноги сбил первого напавшего с ног. Тот упал на спину, не готовый к отпору, топор вылетел из его рук и звонко отстучал по керамогранитной плитке пола. В номерах бунгало нет коврового покрытия, эта роскошь, которую Стольников всегда считал источником заразы, была только в главных зданиях отелей.

Второй вылетел, как и предполагалось, из ванной, и в руке его, как Стольников и думал, был нож. Ничего особенного – нож как нож, без претензий на причастность к спецмероприятиям, просто лезвие с ручкой – таких на прилавках сувенирных лавок пруд пруди. Еще одно доказательство бытового убийства – топор как случайное оружие и нож, купленный с лотка. Турки здесь вообще ни при чем, спецслужбы тоже.

Саша отразил удар левой рукой, но какой бы нож ни был, это все-таки остро отточенное лезвие. Разрезав шорты на предплечье Стольникова, оно добралось до кожи, и когда Стольников делал шаг в сторону, пропуская мимо себя инерцию летящего вперед тела, почувствовал в руке резкую боль.

«Ничего, не с внутренней стороны, вены целы», – решил он, бросаясь к владельцу ножа как к источнику наибольшей опасности.

Тот уже успел развернуться, но к новому удару готов не был.

Стольников ударил его ногой в ногу и поставил на одно колено. С прыжком опершись на это подставленное, как ступенька, колено, он второй ногой ударил напавшего в нос.

Саша почувствовал, как под его коленом ломается носовая перегородка и как мускулистое тело его врага, обмякнув, уходит в сторону.

Развернувшись, Стольников перекатился в сторону. И топор, снова не найдя заданной цели, с глухим стуком врезался лезвием в пол. Гранитная плитка раскололась, какая-то часть ее с искрами подлетела…

На лету схватив этот кусок, Стольников острым концом ударил противника в глаз. Человек выронил топор. Сквозь пальцы его, обхватившие лицо, плыла густая черная жижа, когда-то бывшая глазом. Из рассеченной брови как из проткнутого бурдюка бежала кровь. Он сделал шаг назад, позволив Стольникову как следует рассмотреть себя, и тоже стал заваливаться.

Тянуть больше было нельзя.

Схватив топор, Стольников подумал и отшвырнул его в сторону. Вернувшись к первому, оглушенному, с размаху ударил его кулаком за ухо. Даже не сомневаясь в тяжести причиненного ущерба, Стольников снова бросился к хозяину топора.