Воздухоплаватели - Виктор Филиппов

Закончилась эта стройка - и вновь прием у Микояна, уже с директором комбината.

Доклад наш проходит хорошо, а под конец директор на меня жалуется: мол, контора управления строителями сделана слишком тесно. Анастас Иванович смеется:

- Научил я тебя, Филиппов, экономить! - и к директору: - А какой штат? Да, тесновато. Ну что же, пожалуй, можно вполне... сократить управление!

Закончив строительство комбината в Луганске, я был назначен главным инженером треста "Владивостокпищестрой". Здесь, на Дальнем Востоке, пришлось с нуля осваивать бухту Находка - закладывать первый камень на строительстве порта и города.

...В начале 1941 года я работаю главным конструктором в мастерской Наркомата обороны под руководством академика архитектуры Льва Владимировича Руднева - автора торжественного и строгого мемориала жертвам революции на Марсовом поле. В мастерской мы проектируем здания Наркомата обороны, Дворец Советов в Баку. Работается с Рудневым живо, интересно. Набирает темп и нате строительство. Но закончить его ни в Москве, ни в Баку не удается - война.

А уже 30 июня в Ленинграда началось формирование народного ополчения. Мужчины добровольно шли в военкоматы, семьи многих эвакуировались в глубь страны. Моя жена с сыном тоже выехали к своим родителям в Пензу, а я с товарищами пошел в военкомат, хотя мы имели возможность, работая в Наркомате обороны, получить броню. Нас зачислили во вновь формируемую в это время 281-ю стрелковую дивизию.

И вот шутка военной жизни: мне, как послужившему в свое время и уже имевшему на действительной службе кубик, дают под командование взвод саперов, а моим товарищам - без всякого военного образования - присваивают звания военных инженеров третьего ранга - со шпалой. Было несколько непонятно. Однако уже через пару недель меня назначают помощником начальника инженерной службы дивизии к майору Ионову.

Формируемся мы в Боровичах. Майор Ионов оказывается деловым инженером. За два дня мы успеваем проштудировать устав, саперное дело. Затем роем окопы, в точности придерживаясь уставных размеров и схем, дотошно проверяем снаряжение дивизии. Здесь, в Боровичах, я получаю и боевое крещение.

...Гитлеровцы налетели неожиданно. Словно огненный смерч свалился на нас и закрутил - закрутил по нашим красочно оформленным окопам. Признаюсь, впервые испытываю настоящий страх перед смертью. Ее вихрь, разметав и полузасыпав окопы, обдает меня своим холодком. А некоторые в этот день так и остались навсегда в могильном холоде, не успев ни рассмотреть своего врага, ни себя в бою показать.

Мы поспешно грузимся в эшелоны, расставляем охрану, дозорных, дежурных, сигнальщиков. Меня посылают на паровоз - вести разведку пути следования, я устраиваюсь на открытом мостике, тут же и телефон для связи с начальником эшелона.

Что говорить, после испуга от того налета первый день пути у нас веселый. С шутками, песнями идет эшелон. К Тосно подъезжаем далеко за полночь. А тут на каждой железнодорожной ветке по эшелону. Не успеваем поужинать - тревога! Как зубная боль, опять этот тягучий гул моторов, взрывы, искореженные и горящие вагоны... Горят и взрываются цистерны с нефтью, бензином. В нашем эшелоне уже разбито вдребезги несколько вагонов в середине состава.

Налет прекращается так же неожиданно, как и начался. Фашистские бомбардировщики словно растворяются в зареве пожаров, а мы, задыхаясь и кашляя до слез от дыма и гари, расцепляем состав, оттаскиваем разбитые вагоны - то, что осталось от них, - относим раненых. Благо, на темень жаловаться не приходится. От пожаров светло до горизонта. Воздух прокален, лица и руки перепачканы гарью, грязью, а то и кровью...

Эшелон формируется заново. Теперь мы катим в направлении Гатчина, Кингисепп. Теперь нам не до песен, но дорога пока спокойна. В Волосово в лихорадочной спешке разгружаемся, потому что немцы опять бомбят, обстреливают эшелон с бреющего полета. И вновь искореженные вагоны, вновь кровь... Мне пока везет - ни царапины, лишь от натуги гудят руки, ломит в пояснице, да скрипит на зубах горькая пыль августа.

Здесь, под Волосово, наша дивизия занимает оборону и вступает наконец в бой. Фашисты прут больше на мотоциклах, на бронетранспортерах, реже танковые атаки. Силы, конечно, не равны. Мы сдерживаем врага недолго отступаем. Не успевая развернуться на новом рубеже, снова отходим, оставляем противнику селения, городки. Идем все ближе к Ленинграду.

Вплотную с фашистами мне пришлось встретиться лишь раза два. Сначала при разгрузке эшелона, а потом близ деревни Ильеши - за Волосовом. А было это так.

Я только что привез из Ленинграда на двух машинах бутылки с горючей смесью и мины в деревянных ящиках. Мы тут же их расставляем перед наступающим врагом. Другая машина стоит поодаль, на огородах деревни. Гляжу, катят три легковых автомобиля - мимо проезжает маршал Ворошилов. Деловито осмотрев занятые рубежи, он убежденно призывает нас к более активной обороне. И мы действительно долгое время прочно удерживаем рубеж. Пронзительный свист пуль, разрывы мин, утробное уханье тяжелых снарядов  все это мало-помалу становится привычным и не таким уж пугающе-целенаправленным именно в тебя.

Расставив партию мин, я со своими саперами ползу по жухлой картофельной ботве к машине за очередной партией. Вдоль улицы, за избами, слышится лязг гусениц - это идут танки. Идут с тыла, - значит, наши. Но вот ненароком бросил взгляд на колонну, а на броне - черт побери! - уже знакомый крест... Настроение, если то состояние можно назвать настроением, резко меняется. Замираем в картофельной ботве, в руках у каждого по бутылке с горючей смесью. В голове суматошно подыскивается выход: что делать?.. Ждем, что будет дальше. Но танки проходят мимо. Значит, разведка. А гитлеровская пехота с танков успевает рассыпаться по деревне. То справа, то слева, словно отрывистый лай, короткие автоматные очереди, разрывы гранат...

Короткий бой в Ильешах быстро заканчивается. Танки успевают проскочить, но гитлеровской пехоты оказывается немного, и мы вместе с пехотинцами вскоре управляемся с нею.

Однако команда не заставляет себя ждать долго. Следует приказ оставить деревню и немедленно выехать в район Тешково, где инженер дивизии Ионов должен дать план создания обороны. Ничего не поделаешь, вновь отступаем.

Второй раз с немцами вплотную я столкнулся на рубеже Порожки, Петровское. Получив боевое задание пробраться в тыл врага и заминировать у деревни Гостилицы бойкий перекресток дорог, вместе с разведчиками ушел в ночь лейтенант С. Н. Бондаренко. На рассвете, уже по возвращении с задания, их замечают. Завязывается перестрелка. Несколько бойцов ранены, но дело сделано, и в штабе по крокам мы оформляем формуляры на минные поля. Вдруг стены штаба содрогаются от серии разрывов. Бревна, комья земли летят в разные стороны. Ошалевший связной первого батальона, козырнув командиру полка, выпаливает скороговоркой: