Без СССР: «Ближнее зарубежье» новой России и «задний двор» США - Модест Колеров

Фактический уход России из Казахстана был предопределен невозможностью обеспечения интересов российского бизнеса и русскоязычного населения в Казахстане. Последними казахстанская власть неизменно жертвовала все постсоветские годы во имя интересов этнических и «семейных» казахских кланов, несмотря на всю свою евразийскую риторику и поголовное русскоязычие населения. Казахстан сегодня — лидер по эмиграции в Россию. Демографически это даже выгодно России. Но это не может компенсировать того обстоятельства, что после истощения эмиграционного потенциала и «после Назарбаева» мы имеем дело с многотысячекилометровой границей, фактически условно проведенной по неконтролируемой степи в непосредственной близости от «внутренних» российских регионов, до сих пор беззащитных перед этнической казахской сельской экспансией, влекомой в Россию (вслед за русскими) сугубо экономическими причинами, — за естественным рынком сбыта и труда. Таким образом, проходящая близ экономического, коммуникационного и географического хребта России — близ Астрахани, Волгограда, Саратова, Самары, Оренбурга, Магнитогорска, Челябинска, Тюмени, Омска — казахская граница, Казахстан — главная внутренняя угроза России. Россия может уйти и уходит с Байконура. Она может закрыть глаза на преследования русской общественности в Казахстане. Но она не может и никогда не сможет выстроить здесь границу или отгородиться от казахской миграции, от тяжелого наркотического и идеологического дыхания Ирана, Афганистана и Пакистана. При этом со времен уральского и семиреченского казачества никакой существенной военной инфраструктуры здесь не строилось и попросту нет. Как это было очевидно еще в XVIII веке, за Волгой у России границ нет — только бесконечное дикое поле до монгольской пустыни Гоби. Можно призвать США охранять южные рубежи этого поля, как раньше это делала Британская империя, но охранять страну от этих охранников здесь некому.

О Кавказе «после Алиева», «при Шеварднадзе», «после Шеварднадзе», «без Шеварднадзе» умолчим. По крайней мере, пусть ценой тяжкого опыта, на этом направлении выстраивается система безопасности. Но какова будет её цена, когда России — под ревнивым наблюдением Европы и США — придется взять на себя ответственность за Закавказье, — Бог весть. Одно лишь очевидно уже сейчас: огромные и влиятельные грузинская, армянская, азербайджанская общины в России в этом деле ей не помощники. Они могут, но не хотят и не будут укреплять лояльность своих соплеменников к России. Словно лояльность к своей России для них — нечто стыдное, а антироссийская отвязанность далекого уже Закавказья — нечто в высшей степени дорогое и интимное. Словно эти общины, приютив на своей даче душевнобольного родственника, сами не могут ни жить там, ни как-либо влиять на его болезнь, но всячески сердятся на возмущенных буйством соседей. Больной родственник тем временем исправно поглощает их заработки, ведет коммунальные войны и пишет в ООН. С недавних пор признан американцами.

Как бы ни были травматичны для России развод с Украиной и небрак с Белоруссией, на этом направлении ей угрожают отнюдь не психологические драмы. Конечно, белорусская собственность еще не скуплена так, как украинская, но гипотетический переход власти на Украине и в Белоруссии в руки проамериканских националистов в равной степени опасен. Неэффективные, идеалистические действия современной российской власти в отношении Украины, столь же неэффективные и хулиганские действия в отношении Белоруссии — порождают серьезные сомнения в том, что «пятая колонна» в этих странах сможет заблокировать неприятные антироссийские поступки проамериканских администраций. Ни разу не использовав способы законного экономического давления на Украину, Россия почему-то надеется, что само наличие газовой трубы не позволит украинцам разместить военную инфраструктуру НАТО близ Харькова и Донецка. Когда эти надежды рухнут, тогда даже шёпот в коридорах российского Белого дома станет предметом онлайн-мониторинга CNN. Что станет тогда с Калининградом, чья оторванность от России до сих пор подсознательно отсчитывается не от Пскова — Смоленска, а от белорусско-польской границы? Понятно, что риторика любви и дружбы так же мало поможет эффективному вмешательству России, когда в украинском Крыму крымские татары перестанут быть униженным меньшинством и станут униженным большинством, со всеми вытекающими из этой перемены боснийско-косовскими последствиями.

Итак…

Крайний Север и Дальний Восток России — перед угрозой американо-японской и китайско-корейской экономической, политической и военной экспансии. Пятьсот лет назад перед Ермаком Тимофеевичем, двигавшимся сюда «навстречу солнцу», лежала почти неспособная к сопротивлению пустыня. Теперь — перед тремя лидерами мировой экономики — с востока Россия так же пустынна и почти беззащитна. Западная Сибирь, Южный Урал и Нижняя Волга — экономически состоятельны, населены и потому еще более уязвимы перед паразитирующей Средней Азией, в которой, может быть, единственный фактор стабильности — Узбекистан. Что будет здесь «после Акаева», «после Назарбаева», «после Каримова» — страшно себе представить.

Наш Северный Кавказ обречен на прифронтовое существование, а Россия — на тяжелую, неизлечимую, не дающую никакого влияния, грозящую только убытками вовлеченность во внутренние дела: грузин России и Грузии, армян России и Армении, азербайджанцев России и Азербайджана. Закавказье всегда будет входить в Россию, как к себе в дом.

Граница с Белоруссией и Украиной может стать восточной границей НАТО. Смоленская, Брянская, Курская, Белгородская, Воронежская, Ростовская области и Краснодарский край к этому не готовы. Калининград — тем более.

Отечественный бизнес и ответственный политический класс приветствуют переориентацию грузовых потоков с портов Прибалтики на порты Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Заслужат ли Балтийский флот и отечественная дипломатия такое же признание через несколько лет, когда вступившие в НАТО Литва, Латвия и Эстония вдруг обнаружат, что русский транзит переориентирован и больше не составляет значительной части доходов их бюджетов? Обнаружат — и вместе со всей финско-датской Европой вдруг забеспокоятся о судьбе Балтийского моря, экологии петербургских портов и чрезмерных их грузопотоках, мешающих перелетам птиц. Еще в начале 1990-х Литва Ландсбергиса очень радовалась нефтяным месторождениям близ Куршской косы как залогу независимости, а теперь уже вместе с Европой крайне беспокоится об экологии этих месторождений — ибо часть их оказалась на российской территории и разрабатывается ЛУКОЙЛом…

Один властный интеллектуал как-то сказал в частном разговоре: «С чего это все взяли, что с Путиным наступила стабильность? С чего это все вдруг так успокоились? Ведь нас ждет целая эпоха войн по всему периметру наших границ.» Кажется, что все-таки пока не войн, но то, что это будет целая эпоха комбинированных, ползучих, непоправимых угроз, — очевидно. Вот к чему пришел послевоенный «вечный мир», разжигаемый в вечную смуту. Вот о каких присущих ему угрозах приходится рассуждать. Есть глубокие сомнения, что на эти угрозы нам есть что ответить. Но есть надежда, что российскую армию не оставят в одиночестве, когда настанет момент отвечать.

Ноябрь 2002

Фронт против России: санитарный кордон и внешнее управление

Мировой порядок, создававшийся в 1945–1975 годах, разрушен. Надежда на то, что уничтожение старого мирового порядка закончится вместе с уничтожением коммунизма, не оправдалась. Теперь нескрываемой целью западных «злых полицейских» является расчленение России, а целью «добрых полицейских» — «внешнее управление», ограничение ее суверенитета, установление международного контроля над ее ядерной самообороной. Стоит ли удивляться, что в заново переписанных национальных историях бывших коммунистических государств и советских республик новые герои — фашисты, эсэсовцы и шовинисты, чья единственная «заслуга перед мировой демократией» — борьба против России.

Если более не существует системы международного права, в котором были суверенитет, невмешательство во внутренние дела и нерушимость границ, в котором территориальная целостность, право наций на самоопределение и права человека мыслились как единое целое, — то «всё позволено». Теперь, когда удобная «глобализация» выше национального суверенитета, «вашингтонский обком» и брюссельская бюрократия — единственные толкователи норм демократии, Милошевич перед Международным трибуналом, а армия США избавлена от юрисдикции международного суда, — у России нет шансов «примерным поведением» заслужить снисхождение. Нам сказано: Россия «слишком большая» для выживания в новом мировом порядке.