Минздрав устал предупреждать… - Роман Черкашин

в деревню нагрянула санэпидемстанция с росгвардией. Они и конфисковали всех кур вместе с яйцами. Отец пытался с ними спорить, и росгвардейцы пригрозили, что заберут его вместе с курами. Он утверждал, что в магазинах остались продукты гораздо более вредные, но ему сказали, что со временем доберутся и до них, и он замолчал, опасаясь, что скоро в магазинах не останется вообще ничего. Отец расстроился до запоя. Пил несколько дней, говорил только о том, что история развивается по спирали, а продразвёрстка уже вернулась. Когда прекратил пить, понял, что дёшево отделался: у соседей забрали не только кур, но и свиней и даже корову. А вот бараны ничем не болели, но их мясо никто не продавал, никто не осмеливался нарушить государственный мораторий, что очень удивляло Игоря. На мусульманские праздники правоверные привозили ягнят, резали их, но продавать — не продавали. И Игорь пришёл к крамольному выводу: в данной ситуации быть всегда обеспеченным бараниной, — это несомненный плюс мусульманства.

Из тех, кого Игорь знал, довольных мораторием не было — друзья и соседи вполне оправданно боялись выпускать своих кошек и собак на улицу, — но экран телевизора был заполнен счастливыми людьми, особенно пенсионерами. Телевидение на время забыло политические ток-шоу про нелояльные к России, и оттого, «загнивающие» страны. Радостные и полные энергии старички-пенсионеры заявляли, что теперь, не употребляя мясных и других вредных продуктов, богатых калориями и холестерином, могли бы поработать и ещё! Ведь важно не то, что страна может сделать для тебя, а что ты можешь сделать для своей страны. По их словам, государство мораторием на мясо сделало для них невозможное: вернуло им здоровье. Ушли в прошлое проблемы с сердцем, в норму пришло давление, пропала излишняя тяжесть в желудке, одышка, не изводят головные боли, вернулась память и теперь они помнят всё, что было раньше, да и многие другие негативные последствия употребления мяса — исчезли вместе с ним. И самое главное: теперь у них оставалось достаточно денег на счету для оплаты коммунальных услуг без задержек!

Но, несмотря на счастливых пенсионеров, по стране пошли марши протеста из более молодых граждан, которые пока ещё ничем серьёзным не болели, ничего не забывали и были не согласны с вынужденным вегетарианством. Росгвардейцы крепко стояли на страже покоя и порядка в стране, так что манифестантов быстро вразумили.

Президент заявил, что изъятие мясных продуктов из продажи было ошибкой, и заверил в том, что по просьбе граждан мораторий снимут. Президент своё слово не нарушил, не больше чем через неделю мясо вернулось, но ни на рынках, ни на прилавках обычных магазинов оно не появилось. По стране как грибы после дождя, росли и раскрывали двери покупателям продовольственные бутики. Люди были так рады, а выходившие на протестные шествия так собой горды, что не обращали внимания на такие мелочи как название магазина. Важно, что правительство пошло на уступки!

В бутиках было всё: мясные изделия, мясо птицы, свинина, телятина и говядина, а также дорогой алкоголь с иностранными этикетками. Однако цены были в несколько раз больше, чем раньше в магазинах.

Вскоре в сети появилась информация о том, что бутики принадлежат кому-то олигарху или кому-то из правительства, а может быть и самому президенту, — ведь у него как раз заканчивался последний срок. Игорь был согласен с утверждением про олигарха, допускал мысль о ком-то из правительства, но насчет президента был не согласен. Что-что, а уж сеть продуктовых магазинов ему точно не нужна. А информация к размышлению, о том кому может принадлежать сеть продуктовых бутиков, из сети бесследно исчезла к вечеру того же дня.

Через несколько месяцев в «продбутах» снова подняли цены, и ввели лимит для безработных: закупаться не больше трёх раз в месяц. Если ты работаешь, можешь оставить там всю зарплату, это никого не волновало — лишь плати по счетам вовремя, — но если ты безработный и покупаешь там больше трёх раз в месяц, налоговая служба тобой обязательно заинтересуется. У Игоря лимит ещё не вышел, да и работа теперь была, но он не любил эти магазины. По большому счёту это были магазины для «сливок» общества — «элиты». Продавцы смотрели на простых смертных так, что они ощущали себя грязными бродягами, случайно попавшими на вручение Нобелевской премии. Игорь именно так себя и ощущал, и был уверен, что другие не исключение.

Как-то один возмущенный мужчина задал вопрос чиновнику: «Почему не вернуть мясо в магазины, пусть и чуть дороже, чем было, или не снизить цены в бутиках?». Ответ чиновника был длинный и расплывчатый, но в заключении он сказал: «В стране идёт борьба с лишним весом, а лёгкое и здоровое питание, которого достаточно в обычных магазинах, только на пользу населению, а если не устраивает зарплата, идите в бизнес».

Игорь это запомнил потому, что в принципе был согласен с тем, что здоровое питание идёт на пользу. Смущало только одно: почему сами депутаты и правительство не заботятся о своём здоровье? Многим бы не помешало перейти на здоровое и лёгкое питание.

Сам Игорь в свои двадцать восемь лет был высок и худощав и считал, что в его стройности есть заслуга людей обличённых властью. За это он был им даже немного благодарен, так как сохранял лёгкость, гибкость и не потел так обильно, как люди с большим весом. Впрочем, таких остается с каждым годом всё меньше.

Игорь даже боялся поправиться, и поэтому продолжал курить. Он с детства полюбил запах табака и сигаретного дыма, а курить начал десять лет назад, когда простудился. Болезнь пришла не вовремя, и Игорь испробовал всё, чтобы избавиться от неё: шипучие порошки от простуды и гриппа, чай с малиной, спрей для носа — ничего не помогало. И тогда всплыло воспоминание из детства. Простывшим семилетним мальчишкой, он сидел с дедом и его друзьями на кухне. Слушая их разговоры, Игорь чувствовал себя если не взрослым, то точно повзрослевшим. Дедушка и друзья выпивали и ругали эти времена, говорили, что жизнь стала другой, вспоминали прошлое, и грустили, что их время прошло. И курили. Часто. Форточку не открывали, чтобы Игоря ещё больше не продуло. Тогда он и почувствовал, как от серо-голубого табачного дыма, что висел в кухне, нос, заложенный уже несколько дней, начал дышать. Это было удивительное чувство облегчения и радости, и он впервые за несколько дней перестал ощущать себя несчастным и больным. Вечером мать Игоря долго выговаривала деду за то, что курили при ребёнке да ещё так сильно, но дед только