Вместе. Синдром Керчепина (СИ) - "Awelina"

За вчерашний день я изучила полный список всего, чему учили в «Пикса три», удалось запомнить лишь коды тех предметов или практикумов, которые входили в программу «Аква». Тот перечень, что выделила соседка, определенно был в числе либо смежных дисциплин, либо…

— Что тебе сказал Лорин? — Вирона, вернув мне планшет, в ожидании уставилась в мое лицо.

— Ничего. — Сглотнув, я растерянно вцепилась в пластиковые края планшета. — Я вернусь и потребую объяснений.

Собеседница снисходительно улыбнулась:

— Если сразу ничего не сказал, значит, не скажет вообще. Потому что сам не в курсе.

— Что ж…

— И к директору не вздумай лезть с этим, — предугадала мои намерения Вирона, зло прервав. — Это не закончится ничем хорошим. Здесь не приветствуются те, кто задает слишком много вопросов и желает взбрыкнуть, послав подальше поставленную перед ним цель. Да, сама ты ничего не ставила, но им, — соседка ткнула в потолок, обозначая руководство уны, — виднее. Так что не шуми. Смирись.

Я молчала.

Полукруглую аудиторию практически полностью заполнили студенты, слышался гул голосов, покашливание, шорохи, смешки. Пока мы беседовали, оказались заняты и четыре других места для группы В-01.

Вирона представила меня одногруппникам, четырем парням. Впечатление они производили невеселое. Впрочем, хмурые лица и покрасневшие глаза вскоре нашли объяснение: учебная нагрузка съела большую часть ночных часов.

Через две минуты, ровно в 8:00 в аудиторию зашла лектор, высокая и худая женщина с по-мужски короткими темными волосами, обвела присутствующих многозначительным взглядом. Прозвучал сигнал начала занятий. Шум в мгновение ока смолк.

Вирона кинула на мой сирс короткое сообщение: «Сейчас составлю расписание наших встреч, сделаю список нужных ссылок и кину тебе сюда. И никому не говори. Никто не должен знать, что тебе кто-то помогает».

Меня удивило: заниматься собственными занятиями на лекции? Но выяснилось, что на этой можно… Если делать это незаметно.

Фактически лекцией это не являлось. Я слышала, что во многих унах и интернатах практикуют так называемые патриотические часы, где слушателей знакомят с новостной повесткой и подробно объясняют, что Дель-Эксин — прекрасная процветающая страна, развитие которой вышло на новый виток.

Слушая вполуха, я глядела в панорамное окно за спиной преподавателя. Снова шел дождь. Его желтоватые струи размывали, размазывали тот геометический пустырь, окруженный экобетоном строений, что создали соотечественники. Серо, уныло и скучно.

… Вирона Вурк действительно выполнила свою часть договора: помогла подтянуть результаты, пересылала мне блоки и квесты, доступ к которым для меня (как и для всех студентов нашего уровня) был закрыт, но без информации, содержащей в них, я бы с треском провалилась. Подозревала, что девушка где-то научилась взлому систем и программ, что пахло бедой для нее и меня, если все вдруг всплывет наружу.

А с другой стороны, если ты умираешь от голода, будешь ли разбираться, честно ли добыта поставленная перед тобой пища и не пропала ли она. Поэтому была Вурк признательна.

Мне казалось, нам даже удалось поладить и найти взаимопонимание до отношений, близких к дружеским: пару раз засиделись за болтовней ни о чем в столовой, просмотрели вместе обязательный по программе фильм в федеральной Сети, а после написали по нему совместное эссе, временами хохоча над особенно удачными пассажами, посплетничали о преподавателях… Да, практически дружба. Не припоминала, чтобы настолько с кем-то сближалась раньше.

Вирона не была простой, чувствовался в ней какой-то подвох и фальшь, но самоуверенность, бесстрашие и копилка опыта одногруппницы если не восхищали, то горячее одобрение точно находили.

****

Впервые я увидела его через полтора месяца после поступления. К тому моменту хронические недосып и усталость из-за нагрузок как умственных, так и физических (в «Пикса три» требовали много больше в отношении последних, чем в моем прежнем интернате) наложили свой отпечаток. Кроме того, я стала принимать «волшебные конфетки», чтобы не клевать носом на занятиях. Стимуляторы здесь распространяли нелегально, но Вирона помогла обрести нужный контакт… В общем, принимая во внимание все это, впечатления он на меня произвел сильное. Как хлесткая пощечина. Или выстрел в голову.

Это было в рекреации «Тетра», соединяющей седьмой и восьмой корпуса. В одном конце организовали зону отдыха с возможностью выхода вфедеральную и всемирную сеть, в другом — лаконичным девизом «Ты — гражданин», украшавшим панно с марширующими в одинаковой одежде с одинаково бледными лицами людьми, напомнили о долге перед родиной.

Я, Головастик и Вирона направлялись на практикум, но остановились при виде сгрудившихся в правой части, ближе к панно, студентов.

— Что происходит? — я удивленно оглядывала негромко переговаривавшихся учащихся. В «Пикса три» столь большое количество парней и девушек собиралось лишь в двух случаях: на перерывы в столовой и на общую лекцию.

— Что-то интересное, — протянул предвкушающе Головастик.

Неожиданно на подоконник ловким прыжком вскочил парень. Высокий, привлекательный, ладно скроенный. В классической сине-черной форме учащегося, но с лиловыми нашивками лидера на плечах и груди. Какой-то подавляющий, подсознательно вызывающий отторжение. А первому впечатлению я доверяла…

Больше всего поражали очень светлые, практически бесцветные глаза, ярко выделявшиеся на фоне смугловатой кожи и шапки темно-каштановых густых волос, пряди которых падали на лоб. Чуть позже я сумела разглядеть, что они серебристо-серые, непроницаемые. Но дело не во внешности, она как раз была притягательной. Суть в той тревоге, психологическом ознобе, которые вызывало присутствие парня вообще. Я смотрела на него, замерев, не дыша, и ясно осознавала: кем бы он ни был, он страшный человек. Это как глядеть на окружившее тебя пламя, на готовую обрушиться на твое тело волну — гипнотизирует, пугает до столбняка, рождает понимание: это все, конец.

— Внимание всем! — заговорил стоявший на подоконнике. Мелодичный, бархатистый, но со стальными нотками тембр голоса, словно пронзивший насквозь. — Только что Левий Бехли поставил свою гордость на то, что его дар быстрее мысли. И я принял его ставку. — Парень ликующе улыбнулся, глядя на кого-то внизу, видимо, на второго участника пари.

— Он кто? — спросила я, подавшись ближе к Вироне. Никак не могла оторвать взгляда от парня на подоконнике, потрясенная, завороженная.

— Тэпп, выпускник с ментального. Ну или просто Садист. А Левий — пиро. Ну и идиот заодно. Кто в здравом уме спорит с Тэппом?

— Да брось, Рони, — хохотнул Головастик. — Думаю, у Бехли неплохие шансы, он быстр. Слышал, что у него четвертый уровень дара.

— Дурак, — однокурсница пихнула парня в плечо. — Дар не может быть быстрее мысли.

— Ну вот и глянем.

А Тэпп, усевшись на подоконник, ухмыляясь, внимательно следил, как темноволосый и темноглазый парень, стоявший рядом, принимает ставки. Студенты галдели, пихались, и практически все ставили на менталиста.

Сглотнув, я наконец оторвала взгляд от того, кого Вирона назвала Садистом, огляделась в поисках красноватых глазков камер. В «Пикса три» они были повсюду, даже в туалетах, общих душевых, подозревала, что и в личных комнатах. Имелись и здесь, но… Конкретно этот угол, где собрались решать вопрос, что быстрее: дар или мысль, — попадал в слепую зону. И студенты, видимо, знали об этом.

Значит никто из преподавателей или охраны не сможет помешать ничему, что здесь произойдет.

— Приступим! — скомандовал Тэпп, спрыгнув с подоконника в толпу. — Вейс, лист.

Когда студенты расступились, оставляя в середине круга лишь Садиста и светловолосого, худого и нескладного парня, видимо, Левия Бехли, с зависшим между ними листом сероватой бумаги, который кто-то стащил из химической лаборатории (его телекинезом явно удерживал тот самый Вейс), игра началась. Воцарилась мертвая тишина.