На черноморских фарватерах - Константин Воронин

Вскоре на кораблях заметили случаи детонации мин от взрывов глубинных бомб. А произошло это так.

26 июня 1941 года в море вышли три малых охотника. На борту одного из них находились командир 1-го дивизиона сторожевых катеров капитан-лейтенант В. Т. Гайко-Белан и штурман[13]. Предстояло произвести контрольное бомбометание на Инкерманском створе. Так делалось перед выходом кораблей в целях обеспечения безопасности их плавания. И не только из-за минной угрозы. Не исключалось появление в районе главной базы и подводных лодок противника.

Прибыв в конечную точку фарватера, катера построились в строй фронта и легли на курс, ведущий в базу. По сигналу с головного катера началось бомбометание. Бомбы сбрасывались сериями — по три в каждой. За кормой раздавались глухие взрывы, над поверхностью воды поднимались высокие фонтаны. А когда сбросили последнюю серию бомб, за обычными тремя фонтанами неожиданно взметнулся над морем четвертый, значительно большей силы.

Место четвертого взрыва достаточно точно определил и зафиксировал на кальке помощник командира катера лейтенант В. С. Чаленко. Уже в базе капитан-лейтенант Дзевялтовский, наложив кальку на карту минной обстановки, увидел, что четвертый взрыв совпал с местом, где ранее был запеленгован спуск вражеской мины. Стало ясно, что германская мина, сдетонировав от глубинных бомб, взорвалась.

О подрыве мин глубинными бомбами впоследствии докладывали также командиры «МО-072» лейтенант В. А. Чешев и «МО-052» лейтенант В. В. Селифанов.

Для проверки этого эффекта контр-адмирал В. Г. Фадеев приказал выслать на фарватер «МО-011» (командир лейтенант Н. В. Перевязко).

На рассвете следующего дня катер, на борту которого находились командир 1-го звена лейтенант Д. А. Глухов и штурман дивизиона, вышел из Стрелецкой бухты и направился в район бомбометания. Помощник командира катера лейтенант М. И. Трофименко вел в штурманской рубке прокладку. У штурвала стоял командир отделения рулевых старшина 1-й статьи А. А. Харламов, коммунист, секретарь комсомольской организации катера. Сигнальщики краснофлотцы В. Т. Зайцев и Н. Г. Макушин наблюдали за поверхностью воды и воздухом. На мостике царила напряженная тишина.

Придя в назначенную точку, «МО-011» развернулся, лег на боевой курс и начал бомбометание. Бомбы рвались одна за другой. Неожиданно вслед за небольшими разрывами раздался мощный грохот, высоко в небо взметнулся огромный столб воды, корму катера подбросило вверх. Нос катера зарылся в воду. Оголенные винты, словно пропеллеры, с пронзительным воем рассекали воздух.

Но все кончилось благополучно. Катер не получил серьезных повреждений и продолжал выполнять боевое задание. Когда иссяк весь бомбовый запас, «МО-011» возвратился в базу.

Убедившись в эффективности такого способа борьбы с минной опасностью, командование стало широко использовать глубинные бомбы для уничтожения донных мин. За всю оборону Севастополя в этих целях было израсходовано более полутора тысяч больших и малых глубинных бомб[14]. Этот способ широко применяли и в других военно-морских базах.

Одновременно проводились работы по поиску, разоружению и изучению мин противника. В этих целях в ОВР была организована минно-тральная лаборатория[15], в которой изучались и исследовались все образцы разоруженных мин, вырабатывались средства борьбы с ними. Кроме того, в лаборатории готовились кадры минеров.

Штат лаборатории укомплектовали опытными минерами флота. Ее возглавил начальник лаборатории изоляционных материалов Харьковского политехнического института кандидат технических наук, доцент О. Б. Брон.

Первым добился успеха начальник минного отделения минно-торпедного отдела флота военный инженер 3 ранга М. И. Иванов, когда ему в начале июля с огромным риском для жизни удалось разоружить донную неконтактную мину, поднятую со дна моря в районе Очакова. Аппаратуру этой смертоносной находки доставили в Севастополь. Здесь определили схему ее действия, магнитный момент, необходимый для срабатывания замыкателя, рассчитали тактико-технические данные тральных средств[16]. Мина не имела приборов срочности и кратности.

На основании полученных данных инженер Б. Т. Лишневский сконструировал баржевый электромагнитный трал (БЭМТ), который построили в короткий срок. Была выработана методика траления.

Оно осуществлялось путем буксировки БЭМТ катерным тральщиком с деревянным корпусом на пеньковом тросе длиной 200–250 метров. По корме трала на расстоянии 180–200 метров от него буксировалась деревянная шхуна с питающим обмотку трала агрегатом. Траление проводилось на глубинах от 15 до 50 метров. На глубинах менее 15 метров применялся плотиковый трал, действовавший по тому же принципу, что и баржевый. Его буксировал катерный тральщик, который одновременно служил и питательной станцией. Скорость траления не превышала 2–3 узлов[17].

Впервые трал-баржа вышла на боевое траление 7 июля 1941 года. На ее борту находился конструктор Лишневский. Уже 9 июля была подорвана германская донная неконтактная мина [18].

Экипажи катерных тральщиков изо дня в день, с рассвета и до темного времени, как пахари моря, ежеминутно рискуя жизнью, вели траление Инкерманского створа. В июле баржевым электромагнитным тралом подорвали три мины. Все они рвались в 45–60 метрах от трала, на глубинах 50–65 метров. 10 августа мина взорвалась на глубине 85 метров всего в 20–25 метрах от трала, тот дал небольшую течь.

В конце августа 1941 года было замечено, что мины перестали подрываться от баржевого электромагнитного трала. Возник вопрос: в чем же причина?

Разгадки тайны долго ждать не пришлось.

В один из дней «МО-011» прошел средним ходом как раз над тем местом, где находилась вражеская мина. И вдруг за кормой взвился высокий смерч воды и дыма, катер сильно подбросило вверх. Но все обошлось благополучно. Вскоре о подобных случаях долой командиры «МС)-032» лейтенйнт Г. П. Павлов и «МО-0132» старший лейтенант Е. А. Коргун. Эти катера при возвращении из дозора шли средним ходом в строю кильватера по Лукульскому створу. Неожиданно за кормой «МО-032», шедшего впереди, поднялся вверх огромный султан воды. Катер сильно тряхнуло. Павлов сыграл аварийную тревогу, застопорил ход. При осмотре катера воды в нем не оказалось.

Катера снова дали ход. При повороте на Стрелецкие створы за кормой «МО-032» вновь прогремел взрыв такой же силы. К счастью, и на этот раз катер повреждений не имел.

Все говорило о том, что взрывы мин произошли от шума винтов катера, когда он шел средним ходом. Для проверки этой гипотезы командир ОВР решил выслать «МО-011».