Ведьму сжечь, или Дракон, я тебе (не) пара (СИ) - Блэк Айза

— Всех казню! А облезлую моль в первую очередь! На костре сожгу! Так будет с каждым, кто посмеет усомниться в моей безграничной власти! — руки дракона покрываются чешуей.

Он рычит, представляет, как поставит на колени весь драконий мир. И подданные будут кричать его имя со страхом и благоволением. Он так близок к цели.

— Может, следует для начала разобраться, откуда в девушке взялась запрещенная магия? — осторожно интересуется Ференс.

— Нечего разбираться! Перед сожжением я заберу ее магию себе и тогда стану непобедим. Разорву Ландера на мелкие куски и скормлю его тушу своим псам! — облизывается в предвкушении.

— Это немыслимо! Король не может пользовать магию ведьмы! — ноги не держат старика, он со стоном опускается в кресло.

— А кто мне запретит! Я король! Я закон! Я власть! Я опора этого мира! — Мирград подходит к зеркалу, и с огромным удовольствием взирает на свое отражение. — Как же я красив. У моих ног должна быть королева, а не облезлая моль. Уверен, все мои подвиги вскоре будут вознаграждены святым вулканом!

Маша

— Ай! Больно, Семен! — одергиваю руку.

— Это мне больно! — вскакивает, тычет в меня радужным крылом. — Где мой хвост! У меня вместо морды, клюв! Моя прекрасная шерсть! — поднимает лапу, хочет почесать шею, у него не получается и он валится на пол. — Я был гордый хищник! А стал дичью, — продолжает причитать, лежа на спине и дрыгая лапами.

Про гордого я бы поспорила, скорее наглый, в меру упитанный, диванный кот, который боялся даже звука пылесоса.

— Зато ты теперь летать можешь! Еще говорить! А главное — тебя не пытаются сжечь! — замечаю обиженно. Никакого сочувствия! Эгоист! Я ему и свежего молочка, и рыбки, вот она благодарность!

— Пусть сожгут, заслужила, — каркает в ответ. Поворачивается ко мне спиной и расправляет хвост.

Посылает меня в известном направлении. Ни стыда, ни совести!

— Вот твоя благодарность хозяйке! А ведь я тебя на улице подобрала, облезлого, худющего, еле живого, — пытаюсь его пристыдить. — Без меня бы по подвалам бегал, да мышей ел.

— А теперь мне зерна клевать! Из-за тебя, Машка! — поворачивает голову, хрипит. Бусинки-глаза зло сверкают, молния из них вылетает и меня в ногу ударяет.

Подпрыгиваю на месте.

— Ты чего творишь! Вредный котяра! — вскрикиваю, потираю место удара. До меня доходит не сразу, туго соображаю. — Офигеть! Семен, у тебя реальные молнии из глаз? — отшатываюсь.

— Наверно, — протягивает неуверенно.

Похоже, и для него это сюрприз.

— Так ты теперь боевая птица!

— Птица! — взлетает и кружит по камере. — На меня теперь ни одна приличная кошка не посмотрит… Неприличная тоже… а я уже на любую согласен!

Подлетает ко мне, раскрывает клюв, в меня разноцветная пыль летит.

— Ого! — восклицаю. Он продолжает удивлять.

— Все! С меня уже песок сыплется! — камнем летит вниз, закрывает голову крыльями. — Помираююю…

— Мы уже померли, — замечаю прискорбный факт.

— Бестолочь! — снова взлетает, к моему лицу подлетает. Тычет у меня крылом перед носом, — ай, щекотно, счас… как чихну, — Мы в другой мир попали. Враждебный. Жестокий! Тут из котов птиц делают!

— Другой мир, — открываю и закрываю рот.

Невероятно… Но… только так можно объяснить все эти странности.

— Добегалась, — фыркает. — Еще и душу невинного животного угробила! Вот кто тебя просил меня за хвост тянуть?!

— Что это за мир? — мотаю головой, перед глазами круги расплываются.

Так ведь не бывает! Или… вот он ворон-кот, живое подтверждение…

— Летать тут опасно. В небе крылатые чудища. Огнем дышат.

Такая себе информация. Эх, где хваленая мудрость воронов? Не с моим счастьем.

Значит, они меня приняли за какую-то Авустину! Я что и своего тела лишилась? За что так жестоко! Смотрю на руки… вроде мои…

— Семен, как я выгляжу?

— Ты лучше посмотри, как выгляжу я! — каркает и снова меня радужной пылью осыпает. — А с тобой что станется? Как была беспородной, такой и осталась.

— Хам! — обиженно надуваю щеки.

— Бестолочь! — летит к окну и устраивается около решетки.

Минут пять сидим. Дуемся друг на друга. Первой иду на мировую. Вариантов нет. Надо выбираться из западни. И у меня есть только Семен. Негусто, но уж как есть.

— Семен, меня поджарят! Помоги мне бежать.

— Пусть поджарят. Заслужила, — а он злопамятный, поганец.

— Тогда ты тут так и останешься птицей, — выдаю железобетонный аргумент. — А так я найду способ вернуть нас домой.

— Хм, — важно вздергивает голову. — Попробуй меня подвести! — каркает с угрозой. Пролезает через решетку, взмах крыльев, и я остаюсь в камере одна.

Эх, знать бы еще, как вернуться?

Долго мне в одиночестве горевать не дают. Через пару минут ко мне приходит посетитель. Светловолосый мужик, с бородой по грудь, в странной шапке-платке и кожаном комбинезоне, дичайшего покроя. С модой в этом мире дела обстоят плачевно.

— Августина! Мы так не договаривались! — машет кулаком перед решеткой.

У меня перед глазами мелькают пальцы с траурной каймой под ногтями. Фу! Этот мужик сразу попадает в черный список. Как с таким вообще можно договариваться? А еще запашок от него…

Кожаный комбинезон, плюс немытое тело, равно — газовая атака. Мир другой, но вода же у них тут есть. Мыться не пробовал?

— Как так? — уточняю.

Признаваться, что я попаданка, не вариант. Попробую вжиться в роль неведомой Августины. А где ее саму носит? Почему мне разгребать тут все одной?

— Ты отклонилась от нашего плана. Мирград едва обо всем не догадался! — прислоняется к решетке и переходит на шепот. — Все наши усилия превратила в тлен, — впивается грязными пальцами в прутья решетки.

— Ты не печалься… сходи ванну прими, — вонища меня добивает. Так и до костра не доживу, траванусь. — Вода она тело очищает, мозги проясняет.

Тонко намекаю мужику, на его проблему.

— Августина, что за бессмыслицу ты городишь? Что с тобой? — хмурит светлые брови. — Дар твой разум поработил?

Хм, со мной? Я тут человеку помочь пытаюсь.

— Дар? — вроде бы на одном языке говорим. А ничего не понятно.

— Очнись, Августина! За него нам еще расплачиваться предстоит! — скалит грязно-желтые зубы. — Мы были так близки к цели. А ты… — бьется головой о решетку,

Еще немного и он или себе голову разобьет, или я его собственноручно придушу. Долги решил на меня повесить!

— Какой еще долг?

Долг у меня ассоциируется с кредитным инспектором. Жуткий человек. Раз пообщаешься, на всю жизнь запомнишь. Так и норовит без штанов оставить. И ничего романтического в его намерениях нет.

— Учинить такое на свадьбе! И это когда сбылись наши долгожданные надежды — ты стала его женой!

Вопрос про долг вонючка игнорирует.

— Так это ты мне козла подсунул?! — едва сдерживаюсь, чтобы не заорать на всю тюрьму.

— Козла? — смотрит на меня, часто-часто моргает. — Сестра моя, чую беда с твоим разумом приключилась, — протягивает через решетку ко мне грязную ручищу.

Отскакиваю к стене. Нееет! Рука как из фильма ужасов, только реальная!

— Не трогай меня! — хриплю.

Не верю. Судьба не может быть та несправедлива и коварна! Брат?! Серьезно?! Августина, где бы ты ни была, чтоб тебе всю жизнь икалось! Кого ты мне в наследство оставила?! Я такого «братца» не заказывала!

— Странно на тебя дар влияет, — протягивает задумчиво.

Что он заладил одно и то же! Какой еще дар? Если он про то, что весь зал в копоти был? Так это случайность.

— Как он должен влиять? — с опаской интересуюсь.

Ну, давай же братец, колись!

— Нет времени, — машет рукой. — Потом. Скоро тюремщик придет. Долго беседу вести нам не разрешат. Я знаю, как тебе помочь, — вздергивает подбородок.

Хм… какого качества может быть помощь от человека вонючки?

— Неужели? — подозрительно на него кошусь.

— Да мы с матушкой все придумали. Она очень серчает. Подвела ты ее. Опозорила, — укоризненно смотрит на меня.