Кольт системы Макарова - Александр Аннин

Когда Зурову спустя какое-то время наконец-то рассказали обо всем этом, скорбь его возросла безмерно…

При совершении убийств Яшка использовал один и тот же, как показала экспертиза, пистолет Макарова. Олег Зуров, считавшийся, несмотря на молодой еще возраст, чуть ли не лучшим муровским аналитиком, пришел к определенным выводам. Скорее всего, серийный убийца – психически больной офицер, остающийся на службе либо вышедший в отставку. Похоже, новоявленный Потрошитель когда-то воевал в Афганистане, где, как известно, многие местные женщины сражались против советских войск наравне с мужчинами. Могло случиться, что афганка в свое время заманила в смертельную ловушку фронтового друга Яшки, и теперь он мстит за погибшего товарища. А за неимением в Москве афганских девиц убивает тех, кто под рукой, лишь бы они хотя бы внешне напоминали ту роковую Кумо[2].

И второе. То, что убийства совершались с одинаковым промежутком во времени и именно по выходным, могло означать, что маньяк по каким-то причинам не имел возможности выходить на свою охоту в другие дни. Связано ли это с особенностями его работы? Возможно…

Короче, в целом… Ну, в целом информации, казалось бы, скопилось достаточно, чтобы в короткий срок вычислить Потрошителя. Уже были разосланы запросы во все необходимые инстанции, а главное – в военное ведомство. И вдруг – на тебе: двойное убийство девиц легкого поведения в Подмосковье. Экспертиза установила, что застрелены они были на этот раз не в воскресенье, а в субботу. Яшка изменил «расписание» и географию? Или что-то резко поменялось в его жизненных обстоятельствах?

И еще одна неувязочка. Из двух девушек, обнаруженных в подмосковном лесу, только одна смахивала на азиатку, вторая имела типично русскую внешность. Странный маньяк… Разве что… ммм… блондинка была устранена «за компанию»? Как ненужная свидетельница?

Во всяком случае, Зурову предстояло смотаться в Домодедово и разобраться на месте, что к чему. Многое, конечно, будет зависеть от результатов баллистической экспертизы. Идентично ли оружие, использованное в Москве и в области? Подмосковные эксперты, похоже, никуда не спешили, хотя давно уж пора бы представить результаты обследования пуль в убойный отдел МУРа. Не торопились областники и передать москвичам сами пули, сразившие наповал юных путан…

А Зурову надо было спешить: приближался очередной урочный час, и важнее всего – предотвратить следующее убийство! Олег плюнул на свои безуспешные попытки поскорее заполучить результаты экспертизы пуль, послал всех к чертям свинячьим и выехал в Домодедово. В последний момент за ним увязался следователь столичной прокуратуры Захар Петриков… Ну да ладно, нехай себе прокатится, лишь бы не мешал.

А между тем… Дело взяла под свой контроль Генпрокуратура СССР: так распорядился генеральный прокурор, получивший личное указание от совсем уж Генерального.

Спустя десять дней

Домодедовский район

Секретный НИИ Министерства обороны СССР

Солнце светило почти по-летнему, но было зябко, ветрено. Под ногами противно хрустела острая корка льда. Четыре оранжевых теннисных корта, обнесенных высоченным ограждением из «рабицы», пустовали с осени, но в последние дни в этом безмолвии таилось некое… напряжение, что ли.

Конечно, и в мороз хорошо выйти на расчищенный от снега корт, постучать по мячику, однако персоналу НИИ было категорически запрещено подвергать себя опасности простудных заболеваний, каковые могли сказаться на общей производительности труда коллектива.

Но не сегодня, так завтра к тридцатипятилетнему завхозу Рубену Товмасяну потянутся моложавые и просто молодые сотрудники института с требованием выдать натяжные сетки. А те, кто поприжимистей, станут выцыганивать казенные теннисные ракетки с наборами мячей. Сонная тишина кортов сменится звоном «рабицы», смачными шлепками подач, яростными спорами – попал мяч в линию или в аут… Все это начнется со дня на день – разумеется, если погода не выкинет очередной фортель и показания термометра на электронном институтском табло не поползут вниз.

В этот полуденный час к пустынным кортам неспешно приближались две невзрачные фигуры в серых импортных пуховиках и вязаных шерстяных шапочках, прозванных в народе «пидорками». Тот, что пониже, – Альберт Васильевич Каминский, сорокапятилетний заместитель директора по режиму и оргвопросам – шумно высморкался на газон.

– Пришел марток, надевай трое порток, как говорила моя покойная бабушка, – проворчал он шутливо. – А ведь сейчас около нуля, верно, Витя? И почему это я в январский мороз могу без шапки ходить, а в марте непременно простужаюсь? Как ни кутайся…

Каминский поднял шарф и упрятал в него свое широкое, рыхлое лицо чуть ли не до самых глаз.

– Я факс получил, – спокойно, с расстановкой произнес директор НИИ профессор Виктор Семенович Мартемьянов, поджарый аскет лет шестидесяти со шкиперской бородкой и бесцветными глазами. – От Конторы. Завтра приезжает комиссия с проверкой.

– Что-то они зачастили… Никак понравилось им у нас? – Каминский невесело усмехнулся.

– Могут возникнуть проблемы, Алик…

– Состав комиссии тот же, что и в прошлые разы? – деловито осведомился Каминский, доставая пачку сигарет.

– Да вроде бы… – неопределенно ответил Мартемьянов.

– Тогда какие проблемы, Витя? Эти престарелые олухи царя небесного, они же ни бельмеса не понимают. Прорвемся, не первый раз, в конце концов!

– Слушай, Алик, по-моему, это ты ни бельмеса не понимаешь! – сквозь прищур посмотрел на него Мартемьянов. – Завтра здесь будет генералитет, а тут крутится этот следователь из московской прокуратуры. Но это еще полбеды. Он у меня особого беспокойства не вызывает. А вот муровский оперативник Зуров просто достал меня до самых печенок. Сегодня опять заходил «побеседовать».

– Роет землю, стало быть… – задумчиво пробормотал Альберт Васильевич. – Меня он пытал чуть не полтора часа. Слушай, как они ухитрились получить допуск на территорию нашего НИИ? Почему Язов подписал? Что вообще происходит? Может, там, – он ткнул пальцем в небо, – специально нас подводят под монастырь?

– Просто времена изменились, Алик, – вздохнул Мартемьянов. – Я звонил в Контору, Самому… Обрисовал ему ситуацию… Думал, он вмешается. Куда там! Говорит, ничего он с прокуратурой поделать не может. Не его епархия, видишь ли! Раньше весь мир был епархией КГБ, а теперь своих защитить не могут…

Они уже стояли посреди корта, жмурясь на белесом слепящем солнце. Для приватных разговоров Мартемьянов всякий раз приглашал Каминского «прогуляться» – береженого бог бережет. И место прогулки то и дело варьировалось, благо территория института измерялась многими десятками гектаров. Уютный парк с прудом, просторная автостоянка, спорткомплекс, поликлиника (филиал минобороновской, между прочим), роскошный клуб с кинозалом, небольшая, но современная гостиница и уютный малоэтажный жилой поселок для сотрудников – все это хозяйство широко раскинулось вокруг стандартных научно-производственных корпусов.

Лучшие радиоэлектронщики постоянно проверяли кабинет Мартемьянова на предмет наличия подслушивающих и передающих устройств и неизменно докладывали профессору, что, мол, все чисто. Но Виктор Семенович не позволял себе расслабиться: как-никак, сам лет тридцать имел дело с КГБ, еще при Семичастном[3] начал сотрудничать с Конторой, и уж ему-то было бы глупо недооценивать тамошних спецов-технарей. Аббревиатуру КГБ Мартемьянов привык расшифровывать так: «Каземат гениев и бездарей». Бездарей было много, но были и гении, это уж точно. Например, хотя бы он сам, профессор Мартемьянов.

Вот и перед сегодняшней «прогулкой» директор (с замом) посетил комнату тестирования. Ее по утрам и вечерам проходили все две с половиной сотни работников института. Здесь, в этой хитрой комнатке, чуткая аппаратура выявляла возможное наличие в теле, одежде, портфелях и дамских сумочках сотрудников каких-либо передающих или записывающих устройств. Антенна могла быть вшита в ткань в виде нитки, передатчик вмонтирован в зуб как обычная пломба, ну и так далее. Пока никаких сюрпризов не обнаруживалось. И все-таки…

В ученом мире практически никто не имел понятия, каким таким образом Виктор Семенович еще при Брежневе получил докторскую степень и звание профессора, не достигнув даже пятидесяти лет. Что по тем временам считалось среди корифеев науки едва ли не юношеским возрастом. Но многие, конечно, догадывались, на кого он пашет и какого рода научные разработки числятся за Виктором Семеновичем. И за глаза, в кулуарных промывах косточек, именовали Мартемьянова не иначе как «профессором Мориарти»… А что? Он ведь тоже, подобно зловещему персонажу Конан Дойла, – хоть и всегда в тени, однако держит в своих руках весьма существенные ниточки тайной паутины всей системы управления государством и обществом…