Черная книга (сборник) - Алексей Котов

– Кто в палатке кролика бросил? – недовольно и грубо спросил Анри. – Иди и понюхай. Провоняло все, как у старого стервятника в гнезде.

Взгляд Карла натолкнулся на сверток в руке Анри.

– Это, наверное, еще позавчера было, – пожал плечами Карл. – За кроликами Ханс и Барт ходили, – Карл кивнул в сторону моста. – Они еще болгарку привели, помнишь?

Анри широко размахнувшись, бросил в реку тяжелый узел – кусок обмотанного веревкой ковра. Лицо рыцаря казалось спокойным и строгим, как во время церковной службы.

– Болгарку, спрашиваю, помнишь? – повторил вопрос Карл. – Зверь, а не девка была. Жалко, убежала…

Анри ничего не ответил. Он мрачно наблюдал за тем, как среди бурных волн реки плывет, постепенно исчезая с глаз, брошенный им узел. После всего случившегося в палатке, разговор с Карлом казался ему не то что бы лишним, а попросту пустым.

Карл Матиус любил женщин, они не отвечали ему взаимностью (разве что за деньги, да и то неохотно) и поэтому многие из них – особенно те, кто попадался ему на его военной дороге – старались ободрать его до нитки. Карл не сердился, принимая это как должное.

– Сегодня под утро ходили с ребятами за реку у болгар баранов воровать. Жрать-то уже почти нечего. Ну и нарвались на драку, – болтал между тем Карл. – Я двух зарезал… Рубаха вот, гля!.. – Карл приподнял над водой мокрый, серый комок. – Вся в крови была. Болгары – бежать, а у нас – кони. Считай, что всех порубили…

Судя по всему, Карл рассказывал не о бое, а об избиении безобидных пастухов.

– Баранов привели?

– Штук пятьдесят, – заулыбался своей знаменитой, щербленной улыбкой Карл.

– Через реку как перегнали?

– Брод, – Карл кивнул в сторону ниже течения реки. – Правда, половину потопили. Там еще пленные были… Трое, кажется. Одна баба… Молодая совсем. Баба тоже потонула.

– Что ж не уберег? – усмехнулся Анри.

– Идти не хотела, – Карл пожал плечами. – Тупые они тут все…

Карл немного помолчал.

– Короче говоря, только вернулись, а аббат мне сразу – иди, мол, мост восстанавливай. Нашел крепостного раба камни ворочать! Тут одних монахов не меньше тысячи, да и прислуги столько же. Пусть небо молитвами не коптят, а делом занимаются. Я что ли виноват, что мы тут уже две недели топчемся, а толку нет?

Анри присел рядом с Карлом. Тот уже закончил стирку и скептически оглядывал серую, как булыжник, рубаху.

Сожженный воинственными болгарами мост через бурный Тронкс остановил движение отряда аббата Круазье. Основная масса крестового похода, возглавляемая братом короля Вольдемаром Храбрым вышла к Тронксу выше километров на сорок – в долине – и давно, благополучно миновала водную преграду не такую бурную на равнине.

Аббат заупрямился и отбился от общего движения в Святую Землю только по одной причине: в горах, там, где Тронкс пересекает старый мост, расположился древний греческий монастырь. Круазье интересовал именно он, а не местная деревушка Возгорье возле монастыря, которая со временем разрослась и превратилась в довольно сильную и богатую крепость.

Полмесяца назад, перейдя реку по еще не сожженному мосту, аббат прямиком направился в монастырь, чтобы взглянуть на «гвоздь Христов» в истинной ценности которого его убеждал в Риме папский легат Тиверий. Заканчивая тот легкий, светский разговор, Круазье улыбнулся и пообещал влиятельному собеседнику подарок. Тот тотчас широко заулыбался в ответ и, склонившись к уху аббата, зашептал что-то интимное про отношения в Риме, про кардинала Мотени, которого даже черти не берут в ад и даже про какую-то Рамалию Августу, которая вхожа во дворец Святого Петра. Общение аббата Круазье и легата Тиверия закончились заверениями в вечной дружбе и взаимной поддержке, при чем поверил во все это только аббат, потому что он не был римлянином.

Переговоры с болгарами не удались, хотя аббата и пустили сначала в крепость. Не имея толкового переводчика, аббату Круазье пришлось самому, едва ли не знаками, объяснять цель своего приезда. Разговор о покупке святой реликвии получился длинным и бестолковым. Аббат толком не понимал, что он беседует не с монахами, а, в основном, с купцами и простыми горожанами, среди которых было много простых пастухов. В конце концов, аббату предложили солонину (при чем по довольно не скромной цене) и кое-что из доспехов и оружия византийцев. Последние были ржавыми и пылились в сараях жителей крепости лет тридцать, а то и больше.

Аббат Круазье рассердился и особенно после того, когда какой-то здоровенный болгарин-недотепа не сумев справиться со своим копьем, ткнул им под ребра коня аббата. Благородный конь встал на дыбы и если бы не помощь, которую оказали Круазье его верные рыцари, он наверняка свалился на землю.

Возник скандал. Шум на крошечной, крепостной площади становился все громче и нервознее. Карлу Матиусу заехали куском солонины по физиономии. Обиженный рыцарь тут же обнажил свой меч. Дикари-болгары не замедлили опустить копья, при чем так ловко и быстро, что три уперлись в грудь разгневанного рыцаря.

Аббат Круазье поднял руку и призвал людей к христианскому порядку. Когда некое его подобие было восстановлено, аббат продолжил свою речь со спокойствием святого пастыря, но вдруг не сдержался и разразился проклятиями по поводу местных варварских обычаев. Когда смысл слов аббата стал все-таки доходить до жителей Взгорья, местные дикари снова взялись за свои копья и на этот раз нацелили их в лицо аббата. Круазье пригрозил жителям крепости и монастыря карой небесной и поспешно ретировался в свой лагерь на другой стороне реки.

Ночью жители Взгорья сожгли мост, а связанную охрану утащили с собой. Пленные вернулись через несколько дней, но не все, потому что по их словам, кое-кто решил присоединиться к болгарам.

Аббат Круазье предал анафеме отступников, изменивших делу освобождения Святой Земли. Мост решено было отремонтировать в кратчайший срок. Аббат попытался было восстановить отношения с местными жителями, но припасы, которые почти не пополнялись после выхода из Тайбеды, подошли к концу и переговоры были быстро прерваны. Дело в том, что рыцари и их многочисленные слуги чуть ли не ежедневно стали устраивать охоту за баранами и прочей живностью местных жителей, а при случае прихватывали и молодых женщин. Очень быстро схватки стали кровавыми и строились по принципу засад. Жителей Взгорья было значительно меньше, но они лучше знали местность и они не любили оставаться в долгу. Кроме почти ежедневных схваток, болгары портили строевой лес по берегам реки, например, подрубая его посередине, или загоняли в стволы сосен осколки старых пил.