Миф Линкольна - Стив Берри

Из-за решительного жесткого требования самого́ бывшего президента.

Вслед за этим Бьюкенен пошел еще дальше и заявил, что те штаты, в которых сохраняется рабовладение, будут сами решать собственные проблемы так, как сочтут нужным. Кроме того, северные штаты должны отменить все законы, которые поощряют бегство рабов. Если же этого не произойдет, то пострадавшие штаты, исчерпав все мирные и конституционные способы получить компенсацию за ущерб, понесенный вследствие потери рабов, будут иметь полное моральное право на революционное сопротивление правительству Соединенных Штатов.

Это заявление президента было равносильно подстрекательству к бунту.

– И чего же желает бывший президент?

– Я не вскрывал конверт. – Хей протянул пакет президенту. На лицевой стороне было начертано, что письмо предназначается лично мистеру Линкольну. – Я полагал, что пожелание мистера Бьюкенена следует уважать.

Президент страшно устал, а встреча с миссис Фримонт отняла у него остатки сил. Но ему было любопытно узнать, что же пишет Бьюкенен, которому в свое время почему-то так не терпелось оставить президентский пост. В день инаугурации, когда они ехали в экипаже из Капитолия, он во всем признался Линкольну. «Если вас так же радует ваш приход в Белый дом, как меня – возвращение в Уитленд, значит, вы по-настоящему счастливый человек».

– Можете идти, – сказал президент Хею. – Я ознакомлюсь с посланием мистера Бьюкенена, а потом отправлюсь спать.

Секретарь ушел, и Линкольн остался в одиночестве. Он вскрыл восковую печать на конверте и извлек из него два листа. Один из них был пергаментный, пожелтевший от времени, покрытый пятнами, высохший и хрупкий. Второй – из мягкой веленевой бумаги, недавно исписанный темными чернилами твердым мужским почерком.

Линкольн начал с послания на втором листе.

«Я оставляю Вам страну в крайне удручающем состоянии, за что должен принести Вам свои извинения. Моей первой ошибкой было заявление на инаугурации, что я не собираюсь баллотироваться на второй срок. Мотивы, руководившие мною тогда, были предельно искренни. Я не хотел, чтобы на мое поведение в качестве руководителя правительства воздействовало что-либо другое, помимо стремления достойно и верно служить моему народу и навсегда остаться в его благодарной памяти. Но получилось совсем не так, как я ожидал. Вернувшись в Белый дом в день принесения президентской клятвы, я получил запечатанный пакет, примерно такого же размера и формы, как тот, что вы держите в руках. Внутри пакета находилось послание от моего предшественника, мистера Пирса, вместе со вторым документом, который я теперь посылаю Вам. Пирс писал мне, что данный документ был впервые передан самому Вашингтону, который решил, что каждый президент должен передавать его своему преемнику, и каждый из них волен поступить с ним так, как пожелает. Мне известно, что Вы, как и многие другие, считаете меня виновником нынешнего конфликта, охватившего нашу страну. Но прежде чем осыпать меня проклятиями, прочтите, пожалуйста, этот документ. В свое оправдание я хочу сказать, что всеми возможными способами старался исполнять его требования. Я внимательно выслушал Вашу речь в день инаугурации. Вы назвали наш Союз вечным. Однако Вы выдаете желаемое за действительность. Многое совсем не таково, каким кажется на первый взгляд. Первоначально я не хотел передавать Вам этот документ. Более того, намеревался сжечь его. Но за прошедшие несколько месяцев, находясь вдали от суеты государственных дел и забот, связанных с общенациональным кризисом, я пришел к выводу, что от истины скрыться невозможно. Когда Южная Каролина вышла из нашего Союза, я официально заявил, что не исключаю того, что могу оказаться последним президентом Соединенных Штатов. Вы же, со своей стороны, публично назвали мое заявление нелепым. Возможно, со временем Вы поймете, что я не был таким уж глупцом, каким Вы меня, по-видимому, считаете. Теперь я убежден, что свято исполнил свой долг, хотя, может быть, был далеко не идеальным президентом. Каким бы ни был результат, я унесу с собой в могилу твердую уверенность, что всегда стремился к благу для своей страны».

Линкольн поднял глаза от письма. Какие странные ламентации! И к тому же какое-то послание, передаваемое от президента к президенту… Которое Бьюкенен хранил у себя до сегодняшнего дня?

Линкольн протер усталые глаза и поднес поближе второй лист. Чернила на нем почти выцвели. Текст написан изысканным витиеватым почерком, читать его не просто.

Внизу стояло несколько таких же витиеватых подписей.

Президент окинул взглядом документ, пытаясь ухватить его основное содержание.

Затем стал читать внимательнее.

Усталость как рукой сняло.

Как там писал Бьюкенен?

«Многое совсем не таково, каким кажется на первый взгляд».

– Этого не может быть! – пробормотал Линкольн.

Часть первая

Глава 1

Побережье Дании

Среда, 8 октября, 19.40

Коттону Малоуну хватило одного взгляда, чтобы понять, что у него появились проблемы.

Эресунн, пролив, отделяющий северный датский остров Зеландию от Скании, южной шведской провинции – одной из самых оживленных водных магистралей в мире, – сейчас был почти пуст. Только два суденышка виднелись на серо-голубых волнах: одно – принадлежащее Малоуну, и профиль какого-то другого, которое быстро приближалось к нему. Он заметил эту вторую лодку, как только они вышли из доков Ландскруне на шведской стороне пролива. Красно-белый двадцатифутовик с двойным внутренним двигателем. Сам же Малоун плыл на взятой напрокат в копенгагенском порту пятнадцатифутовой лодке с одним внешним двигателем. Мотор ревел, яхта вздымала спокойные прибрежные волны. Чистое небо, прохладный вечерний ветерок при полном отсутствии бриза – идеальная осенняя погода для Скандинавии.

Всего три часа назад Коттон работал в своей книжной лавке на площади Эйбро. И собирался поужинать в кафе «Норден», как делал почти каждый вечер. Но звонок от Стефани Нелл, его бывшей начальницы в Министерстве юстиции, заставил Малоуна стремительно изменить планы.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала она. – Я не стала бы тебя просить, если б дело не было таким срочным. Есть один человек по имени Барри Кирк. Короткие темные волосы, острый нос. Мне нужно, чтобы ты его нашел.

По голосу бывшей начальницы Малоун почувствовал, что дело действительно срочное.

– Я направила своего агента, но его задержали по дороге. Не знаю точно, когда он доберется до места назначения, но названного человека необходимо как можно скорее найти. Как можно скорее! – настойчиво повторила она.

– Полагаю, ты вряд ли скажешь, зачем он тебе так срочно понадобился.

– Не скажу. Не могу. Но ты находишься очень близко от него. Он сейчас на противоположной стороне залива в Швеции и ждет, чтобы его забрали.

– По твоему тону я чувствую, что возникли какие-то серьезные проблемы.

– Да. У меня пропал агент.

Коттону было всегда неприятно слышать подобные слова.

– Кирк может знать, где он находится, поэтому с ним необходимо связаться как можно скорее. Надеюсь, что мы пока еще не вляпались ни в какие серьезные проблемы. И потому тебе просто нужно привести его в свой магазин и дождаться, пока мой человек не прибудет за ним.

– Я постараюсь выполнить твою просьбу.

– И еще одно, Коттон. Не забудь прихватить с собой оружие.

Он сразу же направился в свою квартиру на четвертом этаже над книжным магазином, отыскал под кроватью рюкзак, который у него всегда был наготове вместе с паспортом, деньгами, телефоном и «береттой», выпущенной специально для агентов отряда «Магеллан», которую Стефани позволила ему сохранить после ухода в отставку.

Теперь пистолет висел у него на поясе под курткой.

– Они приближаются, – заметил Барри Кирк.

Как будто Малоун сам этого не видит. Трудно тягаться с двумя двигателями.

Он твердо держал руль, решив довести мощность мотора до максимальной. Нос лодки то и дело взлетал вверх – она стремительно набирала скорость. Коттон оглянулся. На другой лодке находились два человека: один управлял ею, второй стоял с пистолетом в руках.

Да, подумал Малоун, с каждой секундой дело становится все опаснее.

Пересекая пролив на юго-запад по диагонали по направлению к Копенгагену, они еще не достигли середины и пока находились в шведской его части. Малоун мог бы, конечно, взять напрокат автомобиль и переехать пролив по Эресуннскому мосту, соединявшему датское побережье со шведским, но на это ушел бы лишний час. Путь по воде был быстрее, а Стефани торопила его, поэтому Малоун взял напрокат лодку в той конторе, услугами которой обычно пользовался. Лодку гораздо дешевле взять напрокат, нежели покупать, особенно принимая во внимание то, насколько редко он в последнее время отваживался выходить в море.