Лабиринты наших желаний (СИ) - Шнайдер Анна

На восьмом свидании, выпив чуть больше положенного и взявшись проводить её до дома, Гриша вновь завёл разговор об их отношениях в горизонтальной плоскости. Ксюша ответила то же, что и раньше. Гриша замолчал, нахмурившись, а позже, когда они подошли к Ксюшкиной квартире и она открыла входную дверь, вдруг впихнул девушку внутрь, процедив: «Ну хватит уже кобениться».

И неизвестно, чем бы дело закончилось, но, услышав шум, из кухни вышла Инна Васильевна. Сразу поняв, кто тут виноват, она долго размышлять не стала — схватила скалку и треснула Гришу по голове. Не сильно, но ему хватило, чтобы отпрыгнуть от отчаянно сопротивляющейся Ксюшки и зашипеть.

— А ну! — Инна Васильевна грозно потрясла скалкой перед носом у парня. — Сдриснул отсюда! И чтобы больше я тебя здесь не видела!

Повторять дважды не пришлось, убежал Гриша быстро. На следующий день попытался попросить у Ксюши прощения, но она отказалась с ним разговаривать и начала носить с собой электрошокер на всякий случай.

Вот так у неё окончательно отбили охоту встречаться с парнями…

— Ксюня! — заорала с кухни Инна Васильевна. — Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! Слышишь?

— Слышу, — тоже крикнула Ксюша, вытирая мокрое лицо полотенцем. Быстро взглянула на себя в зеркало. Уставшее бледное лицо, брови широковаты, нос длинноват, губы пухловаты, а глаза так вообще — как две дырки от пуль на лице. Чёрные, зрачков не видно. И что они все в ней находят? Грудь, что ли? Она у неё довольно большая…

— Ксюня-я-я!

— Да-да, иду…

*

Котлеты были толстенькие, пышненькие, пахнущие чесночком. И слегка подгоревшие с одного бока. Инна Васильевна скромно положила Ксюшке две штуки подгоревшими бочками вниз, и девушка, добравшись до этих мест, закопала остатки — или останки? — поглубже в пюре. Пюре выбросить можно, а вот несъеденные котлетки Инна Васильевна ей не простит.

После ужина желудок Ксюши в ужасе начал просить минералки, пришлось выпить целую бутылку «Ессентуков» и на всякий случай заесть её таблеткой активированного угля. Уголь, как и подорожник, никогда не бывает лишним.

— Я на следующей неделе в командировку, — сказала вдруг Инна Васильевна. — В Пермь.

— Далеко, — заметила Ксюша меланхолично, выкидывая опустевшую бутылку в мусорное ведро.

— Да, не близко, — согласилась хозяйка квартиры. — Неохота… Но надо.

Инна Васильевна была представительницей почти вымершей ныне профессии «инженер». В командировки она ездила редко, но метко — неделями отсутствовала. И как бы странно это ни прозвучало, но Ксюша даже скучала по ней в это время. С Инной Васильевной было как-то веселее жить.

— Что-то ты мутная, — хозяйка квартиры прищурилась, изучая Ксюшу. — Случилось чего?

— Да так, — усмехнулась девушка, наливая чай в кружку. — У вас, Инна Васильевна, нет знакомой ведьмы?

— Хм. Я похожа на человека, у которого в подругах может водиться ведьма?

— Не очень. Но вдруг?

— Вдруг бывает только «хрюк».

— Это называется «эвфемизм», — брякнула Ксюша, опускаясь на табуретку и, наткнувшись на удивлённый взгляд Инны Васильевны, пояснила: — Когда какое-нибудь слово в фразе заменяют на другое, более нейтральное. «Хрюк» вместо «пук», например.

Собеседница оживилась.

— А если «нефритовый жезл»? Вместо сама знаешь чего.

— И это тоже. Значит, нет ведьмы? — Ксюша вздохнула. — Жаль…

— А тебе зачем?

— Да отворотное купила бы у неё.

— Интересно, — протянула Инна Васильевна. — Девушки обычно просят приворотное, а ты отворотное собираешься. Не люб ухажёр?

— Угу. И женат.

— У-у-у.

— И с детьми.

— Вот козёл! — возмутилась женщина. — Нефритовый жезл ему оторвать!

Ксюша засмеялась.

— Это без меня как-нибудь. Из меня отрыватель жезлов примерно такой же, как забиватель гвоздей.

Инна Васильевна тоже захихикала, вспомнив, как Ксюша однажды решила повесить картину на стену, но в итоге картина так и осталась неповешенной, зато сама девушка скакала по квартире, словно горная козочка, со всей дури вмазав себе по пальцам молотком. С тех пор ничего вешать или не дай боже чинить Ксюша не бралась.

— Ну а всё-таки. Чего делать-то будешь?

— Не знаю, Инна Васильевна…

— Эх, ты, — фыркнула хозяйка квартиры. — Не умеешь ты мужикам головы дурить, Ксюня. Учись, пока я жива. Найди себе мужчину, чтобы этого твоего… женатика отпугивал.

Ксюша чуть заметно улыбнулась. Она слишком хорошо представляла, чем может кончиться подобная авантюра… Виктор от неё всё равно не отстанет. И к списку поклонников можно будет прибавить предложенного «отпугивателя женатиков». Ну какой мужик откажется от добычи, если она сама плывёт к нему в руки? Правильно — никакой.

Единственный человек, которого Ксюша могла бы попросить сыграть роль своего мужчины, через неделю женится на её лучшей подруге, и портить им подготовку к свадьбе она не собиралась.

— Спасибо, Инна Васильевна. Я подумаю.

— Ну думай, думай…

3

На следующий день Ксюша взяла обед с собой и есть его отправилась в офисную кофе-зону. В результате на приём пищи было потрачено всего пятнадцать минут, и придраться начальству оказалось не к чему.

Нельзя сказать, что Виктор не пытался этого сделать. Но Ксюша была готова к атаке, и по любому его вопросу оказывалось, что она кругом молодец. И все работы в этом месяце вовремя сдаст, и на следующий месяц всё уже распланировано и отдано. Ни сучка, ни задоринки. И в конце рабочего дня Виктор, к удивлению Ксюши, сказал ей: «Молодец». Ну надо же! Может, не всё так безнадёжно?

В общем, Настя Венчур успела совершенно вылететь из Ксюшкиной головы. Но видимо, из Настиной головы Ксюша вылететь не успела — ребёнок позвонил сам ближе к шести часам вечера.

— Привет! — её жизнерадостный голос, как показалось Ксюше, был слышен на всю редакцию. — Ну как? Ты освободилась?

— Пока нет, — ответила девушка, покосившись на часы в углу монитора. — Ещё двадцать минут примерно.

— Ага! Тогда я тебя в холле первого этажа подожду, — заявила Настя и отключилась.

Вот тут-то и выяснилось, что нет — безнадёжно.

— А куда это ты собралась, Ксюш? — громко спросил Виктор со своего рабочего места. — Ты мне сегодня вечером понадобишься.

Галя рядом хихикнула. Да уж, прозвучало это двусмысленно.

— Для чего я тебе понадоблюсь? — поинтересовалась Ксюша, чуть слышно вздыхая. Началось в колхозе утро… то есть, в редакции вечер.

— Я хотел с тобой план обсудить.

— План? — девушка нахмурилась. — Но я же тебе по нему всё сказала ещё полдня назад.

— Перспективный, — ввернул Виктор, и Галя опять хихикнула. Ксюша хмуро на неё посмотрела: ничего, мол, смешного. Все знают, что перспективку можно вечно обсуждать, хоть весь вечер, ночь и ещё следующий рабочий день. Перспективка — она как Вселенная или человеческая глупость. Бесконечна.

— Может, завтра? Не убежит же.

— Нет, сегодня, — отрезал Виктор. Больной…

— Сегодня я не могу. Предупредил бы заранее. Я о встрече договорилась, отменить не получится.

Скрип начальственных зубов разнёсся по редакции. Галя Елецкая, трясясь от беззвучного хохота, упала на стол, а сидевший напротив Ксюши Вадим красноречиво вытаращил глаза.

— Ксюша. Так дела не делаются, — процедил Виктор. Она кивнула.

— Согласна. Но я всё равно сегодня не могу, извини.

— Да ладно тебе, Виктор, — подала голос Ольга Алексеевна, высовываясь из-за своей баррикады с лукавой улыбкой. — Я останусь, со мной сегодня обсудишь. А с Ксюшей завтра. Ничего же страшного, правда?

Перечить Ольге Алексеевне было трудно, да и чревато последствиями, поэтому начальство сдулось и нехотя согласилось.

Значит, казнь презренной Ксении Мартыновой назначена на завтра. Что ж… без боя она всё равно не сдастся.

*

Сияющая и счастливая Настя Венчур ждала Ксюшу внизу, уткнувшись в айфон со стразами.

— Привет, — сказала Ксюша, подходя к девчонке. Та подняла голову от телефона и сразу заулыбалась шире.