Домовой. - Земелько Людмила

не спать.

Ты совсем устал-

спи.

Как в бреду больном:"Пить",-

Губы окуну в чай,

Да к твоим устам-

встречай.

01.12.90

* * *

И голоса пушистые как снег,

Холодные,

И льются за рукав,

И убегают к локтю,

Флюгер-кисть,

Посомневавшись, обозначит мне

Северный ветер. .

И пойти в разгул, шагнув с балкона

В эту дребедень.

А флюгер-кисть

На дом бросает тень

Собачьей морды,

Выгнутой к луне,

И скрежетно,

И безголосо мне.

20.08.92

* * *

Мамо, послухай –

Підлога сумує за кроком

Тихо, скрипуче. .

Ось так і мина рік за роком,

День за хвилиною,

А та хвилина на хвилях,-

Хитко, як хитко,

Хапаючись хутко за гілля,

Ніжність тягнучу складає

В торбину турботно...

Мамо, я вже повернулась,

Я чую, я згодна,-

Разом до обрію...

Вже за плечима дитинка.

Хай шелестить рученятами

Десь біля вуха,-

Разом до обрію...

Блискавка в косах? Сивинка.

Разом до обрію.

Тільки ось...

Сину, послухай-

Підлога сумує за кроком

Тихо, скр-ипуче,

Ось так і мина рік за роком.

* * *

Не кричу, не зову, не сетую.

Воробьиною сбились стаею

Мои мысли, и я беседую

Вновь с чернилами и бумагою.

Не бегу на вокзалы шумные

В лица пялиться посторонние

И глазеть, как они, безумные,

К поездам бегут неспокойные.

* * *

Ты где-то есть, и слава богу.

Что грусть?-зимовье воробья:

И холодно, и сил в дорогу

Лететь уж нет,-вот так и я.

У нас все так, как быть и должно:

Погода дрянь, писать нет сил,

Живем в размах, но осторожно,

Тех видя, кто давно не мил.

* * *

Здесь погостив,

Я снова ухожу

К себе,

Куда не в праве

Появиться

Ни сын, ни муж-

В стеклянное яйцо

А сверху снег,

Не тающий на крыше.

И все это у Вилфреда

В руке,

Которая давно отсечена

Тем палачом,

Что, рассмотрев меня,

Сквозь щели не ночного

колпака,

Велел рубить не голову,

а кисть.

* * *

Сентябрь ввалился наугад,

В бокале пунш,

А за углом каблукопад

По бонгам луж.

Там ручки женской метроном

Дрожит в окне,

Тому, кто, горбясь под зонтом,

Спешит ко мне.

Цепляя челкой брызги с крыш,

Губами вдох,

В промокших кедах плыл малыш,

Как катерок-

В карманах руки, в них весь мир,

А в мире дождь.

И в небе латочки без дыр,

А завтра ночь.

* * *

В люльке балкона

Из трубочки губ выпуская

Капельки дыма

В тумана огромные лужи.

Здесь под мелодию запаха

Я обвенчаю

Наши рубахи,

Сплетенные ветром, как в ложе,-

Пусть обнимаются-

Ночь все глаза отвернула

В сон,- что надежнее

Можно придумать для глаза.

Я ухожу. Я и так

В колыбель заглянула.

Пусть раскачают балкон

В полоумстве экстаза.

Белы рубахи - то есть

Наши легкие души.

Бренное тело покинув

На ласки чужие,

Души взлетают друг к другу,

А ветер их сушит.

Ветер щипает

Их белые губы немые,-

Вот и потрескались,

Вот и забрызгались кровью.

Белы рубахи

Всплеснут рукавами в испуге.

Бусинки красного бисера

В легком узоре,

Кровью целуясь,

Рисуют они друг на друге.

* * *

Две девочки и

О, Виолончель,

И Скрипка, ох,-

Слиянье четырех

Взлетающих, незримых,-

Тонких душ,

Объятьем крыл

Сплетающих любовь,

Воспетую Сафо,

Но не нарушь

Парения влюбленных

Четырех.

Один экстаз

И стонет скрипка, ох!

И выдыхает, ах! Виолончель,

И девочки...

Прозрачные, как тень,

Прозрачному экстазу отдались.

К Виолончели пали руки вниз,

В объятья Скрипки две другие-

Ввысь...

И смеют ли мужчины помешать?..

Рисуйте их.

Вы в силах рисовать,

Сафо воспетый,

Грешно-чистый звук?

Начните с глаз и губ,

А лучше-рук.

* * *

Арабскому другу, поэту

Алладину Катба.

Не закрывай ворота своей страны, войдя в нее.

Только прикрой их.

Чтобы не будить весь город, когда захочешь

вернуться к нам.

Только прикрой их.

Чтобы перед сном, бродя по своим улицам мог

подойти,

И, просунув голову, посмотреть в нашу сторону.

Только прикрой их.

Чтобы почтальону не пришлось утром долго стучать

В городские ворота, держа в руках наши слезы.

Только прикрой их.

Издалека нес он капельки, бережно, не расплескав,

а что осталось?

Только кристаллик соли на дне влажной ладошки.

Не закрывай же ворота.

В кармане твоем всегда есть сухарик, я знаю.

Посыплешь его солью слез-вот и ужин поэту.

Ляг у ворот, чтобы слышать, я тихо "Камыш" затяну.

Спи, мой хороший.

Под грустную русскую песню.

Спи, мой хороший,

А утром разбудит роса.

октябрь 1989

* * *

Ночь садится на подоконник ко мне спиной.

И, разбивая стекло, я взаперти.

И, разбивая стекло, я ударяюсь лбом о стену ее

спины.

Ударяюсь мягко, утопая в черной вате.

Беру Ночь за плечи, приникаю всем телом

И не чувствую тепла. И как мне от этого хорошо.

Ночь холодна, и это побуждает обращаться к ней

на Вы:

-Послушайте, Ночь, откуда такая мудрость-

Открывать не объятья, а спину?

В неживых объятьях страх. В холодной спине-

покой.

Послушайте, Ночь, одарите меня мудростью:

Не задавать вопросов, а сесть к вам спиной.

октябрь 1989