Торпедой пли! - Алексей Бессонов

В рубке стал слышен скрежет металла – то море рвало переборки тонущего корабля… Штурмбаннфюрер провел рукой по лицу и глухо сказал:

– Я не знаю, что это.

– Это наши? – изумленно переспросил Цихаус.

– Я не знаю, – все так же глухо ответил эсэсовец. – Но, думаю, что нам лучше покинуть этот район. Как можно быстрее.

Корветтен-капитан послушался его совета. Напрягая моторы, лодка рванулась вперед. Теперь они делали почти десять узлов. Никто в рубке не смотрел друг на друга… через час акустик сбросил с себя наушники и помассировал виски:

– За нами идет какой-то гул… непонятный гул, я никогда не слышал ничего подобного.

Цихаус поднял белые от ужаса глаза. Штурман, не понимавший, что, собственно происходит, удивленно заморгал и отвернулся. Командир повернулся к офицеру в черном. Тот стиснул челюсти, отчего покрытые щетиной щеки запали еще сильнее:

– Я считаю, что мы должны всплыть. Возможно, это испытательный полет нового аппарата рейха… никакого другого объяснения я придумать не могу.

– Да о чем вы, черт побери, толкуете? – возмутился штурман.

Цихаус нервно облизал сухие губы и тронул плечо горизонтальщика:

– Всплытие… все моторы – стоп!

– Что здесь происходит? – продолжал ерзать в своем креслице штурман.

Ему не отвечали.

– Шум встал, – медленно сказал акустик. – Он был рядом, совсем рядом. Пеленг…

Командир отдраил кремальеру главного люка и резво выскочил наверх. Офицер СС, накинув на плечи просохшую зюйдвестку, ринулся за ним.

Увиденное ошеломило их. Не более чем в одном кабельтове позади лодки из пляшущих свой танец серых волн росло в небо странное черное сооружение. Цихаусу оно показалось лоснящимся округлым конусом, украшенным поверху рядом неярких желтых фонариков. В боку черного конуса виднелось слабо светящееся отверстие – возможно, люк или дверь. Цихаус вытащил сигарету; к его изумлению, неразговорчивый эсэсовец попросил и себе.

Они молча курили около пяти минут. Цихаус бросал на эсэсовца короткие взгляды, словно ожидая команды, но тот молчал. Лишь докурив сигарету, он потеребил пальцами свой бинокль и распорядился – не слишком решительно:

– Прикажите спустить на воду бот, капитан.

– Вы считаете? – ужаснулся Цихаус.

– Мы здесь одни… возможно, это экспериментальный аппарат, потерпевший аварию. Ничего другого я придумать не могу. Возьмите с собой матроса. И… распорядитесь, чтобы мне принесли пулемет.

Цихаус икнул и скрылся в люке.

Несколько минут спустя лодчонка с капитаном, эсэсовцем и рослым матросом на веслах приблизилась к таинственному объекту. Эсэсовец держал на коленях «МГ» с длинной лентой, у Цихауса и матроса были с собой автоматы. Из прямоугольного люка в рост человека лился неяркий голубой свет. Матрос остался в лодке, эсэсовец с капитаном ловко запрыгнули вовнутрь странного аппарата.

Они очутились в тесном овальном коридоре, стены которого сочились нереальным, словно бы дымным, светом. Эсэсовец продернул затвор и решительно шагнул вперед. Он сделал всего несколько шагов: пелена спала, они стояли в большом полукруглом помещении, ярко освещенном скрытыми в потолке лампами. Противоположная от них стена была…

Эсэсовец пришел в себя от истошного визга корветтен-капитана. Железное самообладание позволило ему взять себя в руки и заткнуть подводнику глотку. А кричать было от чего.

В метре от него, в паре высоких стеклянных колб, слабо шевелилось желтовато подсвеченное, мутное желе… вот оно забурлило активнее, и эсэсовец вдруг увидел – в правой колбе висел темноволосый юноша в форме бойца Красной Армии, в левой – женщина средних лет в полушубке… они двигались в этой желтой мути, они были живыми! Слабо отдавая себе отчет в том, что он делает, эсэсовец перевел взгляд налево – и содрогнулся от ужаса и отвращения. Соседняя с женщиной колба, наполненная почти прозрачной белесой жидкостью, содержала в себе жуткую помесь серой жабы и носорога – но, сумев задержать на чудовище свой взгляд, штурмбаннфюрер понял, что оно смотрит на него разумными глазами!!!

Еще колбы, еще муть – разноцветная, разная по консистенции и своему страшному содержимому.

Впервые в жизни эсэсовец почувствовал, как дрожит его палец на спусковом крючке. И тогда он глубоко вздохнул.

Длинные очереди мощного пулемета взорвали липкую тишину страшного полукруга. Плохо соображая, что он делает, корветтен-капитан Цихаус потянул на себя рычаг затвора и открыл огонь вслед за эсэсовцем. Глухо лопаясь, жуткие колбы обрушили на пол потоки разноцветных зловонных помоев. Не желая верить своим глазам, эсэсовец видел, как дергается на полу юноша в русской форме – он стрелял по верху колбы, и пули не причинили тому вреда, но все же он умирал: страшно и непонятно. Видел, как ползет к нему, вытягивая четыре крохотные ручки, полосатая тварь с огромными радужными глазами, наполненными болью и смертной мукой…

Лента, содержавшая в своем змеином теле двести пятьдесят лоснящихся смертью игрушек, закончилась неожиданно. Тут же смолк и автомат в руках моряка.

– Б-бежи-иим!!! – крикнул он, хватая эсэсовца за рукав.

Тот швырнул на пол бесполезный теперь пулемет, сильно толкнул капитана в спину и вдруг резко качнулся в сторону. В тот миг, когда он вновь окутался туманом, подводнику почудилось, что эсэсовец хватает что-то из расположенной в стене помещения ниши. Впрочем, он не мог бы поручиться в своей правоте.

Офицер в черном прыгнул в лодку секундой позже командира субмарины. Едва взглянув на их перекошенные ужасом лица, матрос взмахнул веслами, и ялик полетел по волнам.

– Погружение!.. срочное погружение! – заорал Цихаус, падая в рубку.

Лодка вновь нырнула в темную глубину моря. Цихауса колотило. Штурман, сунувшийся было к нему с расспросами, с треском отлетел в переборку. Эсэсовец исчез в глубине корабля и вскоре вернулся с объемистой бутылкой.

– Выпейте, – предложил он командиру, – это ром. Настоящий ямайский ром… пейте – только не забудьте про меня.

Цихаус даже не улыбнулся. Вылакав не меньше стакана, он наконец тяжело выдохнул и опустился в креслице.

– Гул, – доложил акустик, – тот же самый гул, он догоняет нас…

Командир стал белее мела, и тогда эсэсовец решительно поставил бутылку на штурманский стол. Кожа на выдающихся скулах натянулась, вокруг глаз побежали мелкие морщинки.

– Слушать меня! – распорядился он с непривычной для всех властностью – Штурман – готовьтесь к торпедной атаке… считайте же, черт вас дери! Что вы расселись, как пивовар на ярмарке? У нас есть еще одна торпеда! Тысяча чертей!.. подвсплыть на перископную глубину!