Там, где восток - Иван Охлобыстин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я все оттуда забрал, надо поделить, а то мы переедем и когда еще увидимся, — объяснил другу мальчишка и достал из-под верстака сверток.
— Ух ты! — восхищенно вздохнул тот, разворачивая кусок серого брезента, в котором обнаружились дюжина стеклянных шариков, медная пряжка с тесненным двуглавым орлом от офицерского ремня, перочинный ножик, увеличительное стекло и обрывок какой-то карты.
— Во! — вспомнил Алексей, разглаживая на коленке карту. — Сокровища Наполеона. Осталось только выяснить последние три знака. Они могут быть где-нибудь на городской ратуше.
— Нас туда не пустят, — вздохнул его друг. — Немцы туда пулемет с часовым поставили. Хотя я тоже думаю, что знаки где-то там. Ну, чего говорить! Давай лучше решим — чего кому?!
— А я предлагаю все опять спрятать и подождать, — предложил Алексей. — Немцы должны скоро уйти, один наш
прихожанин по секрету сказал, что он по радио слышал, — мальчик перешел на шепот, — они отступают.
— Не знаю, даже не верится, — засомневался Петька.
— Точно, точно, — уверил его друг. — Наши их танками погнали. Такой танк изобрели, генерал Жуков изобрел, что танк может просто любой немецкий гусеницами раздавить, а самому ни царапины.
— Да, наши могут такое придумать! — задумался тот и поддержал идею: — Тогда будем ждать.
— Будем ждать, — серьезно сказал Алексей и спросил, кивая на стоящий посреди гаража мотоцикл: — Может, катаемся разок?!
— Стрельнуть могут, — отрицательно покачал головой Петька. — Жалко. Ты лучше про Бога расскажи.
— Он добрый и такой очень спокойный, — сказал Алексей. — Все знает, но пока не говорит, чтобы интересно жить было.
— А на кого похож? — уточнил его друг.
— Помнишь дедушку Насти из третьего дома? — напомнил тот.
— Так он же нам карту-то и дал, где сокровища Наполеона лежат! — воскликнул Петька.
— Во-во! — согласился Алексей. — Только тот еще старее и добрее. И у него синие такие глаза, прямо совсем синие.
Храм
В один из солнечных августовских дней за стенами храма раздался грохот проезжающей мимо бронетехники, и в церковь вошел офицер в мундире немецкой армии. Ничтоже сумняся, он извлек из кобуры револьвер, пальнул в потолок для привлечения внимания, отчего сверху посыпалась известка, и на ломаном русском языке объявил: «Граждане свободной Эстонии, теперь вы все можете справлять свои религиозные нужды свободно. Великая немецкая армия ценой своих побед дарит эту возможность. Евреев и цыган прошу выйти для свободной регистрации».
Дом отца Михаила
Вечером того же дня к отцу Алексея пришел в гости еще один священник — отец Виталий, известный отцу еще по службе в кафедральном соборе. Правда, за время разлуки он значительно похудел и осунулся лицом. За чаепитием под музыку Вертинского отец Виталий поделился своими соображениями относительно новой власти:
— Немцы за городом заняли один из наших монастырей под лагерь для переселенцев, наш архиепископ предлагает организовать благотворительные поездки духовенства в эти лагеря для моральной поддержки насельников лагерей. Поскольку немцы пока не препятствуют православному богослужению, имеет смысл приложить все усилия для поддержания добрых отношений с ними. А там, глядишь, и до Автокефальной свободной церкви Эстонии недалеко.
— Автокефалия в данной ситуации — бред, Церковь должна быть едина, — неожиданно резко высказался отец Алексея, но дабы смягчить напряжение, порожденное его высказыванием, отставил чашку с чаем в сторону и добавил: — Что же касается поездок в лагеря — лично я согласен. Людям необходима сила Христова слова. Кстати, зачем нужны эти лагеря?
— Из них часть людей будут высылать на принудительные работы в Германию, а часть в концлагеря, и большей частью это русские люди, — ответил отец Виталий.
— Надо ехать, — сказал отец.
Алексею скоро наскучили разговоры взрослых. Он ушел в свою комнату, лег на диван под лампой, раскрыл книгу и продолжил чтение о своем героическом предке.
Лагерь переселенцев
Через несколько дней Алексея с отцом мордастый немец-жандарм на мотоцикле с коляской доставил в один из ближайших к городу палаточных лагерей для переселенцев. Пока отец последовал с обходом палаток, где жили переселенцы, Алексей начал бродить по лагерю, рассматривая его и самих поселенцев. Кое-где переселенцы развешивали на веревках мокрое белье, кое-где варили пищу в больших котлах, а где-то резвились дети. К своему изумлению, Алексей среди резвящихся на площадке детей обнаружил Петьку.
— Где мотоцикл? — тут же спросил у друга Алексей.
— Э! Какой мотоцикл! — загрустил на глазах Петька. — Отобрали мотоцикл. А нас скоро пошлют куда-то в Польшу. Покатаемся.
— Как вы тут? — поинтересовался Алексей.
— Неважно, — честно ответил мальчишка. — На прошлой неделе кто-то поджег склад — двоих выбрали из четвертой палатки и за оврагом расстреляли для порядку.
— Честно? — не поверил Алексей.
— Честно, — подтвердил Петька. — Так что здесь не побалуешь. Немецкий порядок.
— Плохо это все, — констатировал Алексей и предложил: — Может, сбежим?
— Не могу — отец заболел. Из него беглец неважный, — вздохнул Петька и сообщил: — Мне надо сейчас на перекличку бежать. Ты пока походи здесь, осмотрись. Только за проволоку не лезь, иначе охрана стрелять будет.
— Ладно, — пообещал мальчик и побрел мимо палаток по лагерю.
Комендатура
У единственного в лагере кирпичного здания, увенчанного флагом со свастикой, он обнаружил сидящего на лавочке
мужчину в белоснежной рубашке, галифе, начищенных сапогах и с шахматной доской перед ним.
— Переставьте ферзя, иначе будет шах, — приглядевшись к расстановке фигур на доске, подсказал мужчине Алексей.
Тот подумал и советом воспользовался.
— Ты что, шахматист? — уточнил мужчина.
— Я сын священника, меня зовут Алексей, — гордо ответил Алексей и скромнее добавил: — Но вообще-то у меня разряд по шахматам и по гребле.
— Отто Розенталь — комендант этого лагеря, — так же представился мужчина. — В прошлом боевой офицер, ныне административный чин и шахматист-любитель. Может, сыграем?
— Не знаю, — засомневался мальчик и осторожно спросил: — Это вы расстреляли людей?
— Нет, — признался комендант. — Это начальник охраны. Он очень строгий человек. Я его сам боюсь.
— Ладно, сыграем, все равно мне отца еще час ждать, — согласился Алексей.
Комендант снял с доски две шахматные фигуры разных цветов и спрятал за спиной.
— В левой, — загадал мальчик и ему выпало играть белыми.
— Тебе везет, сын священника по имени Алексей. Начнем. — И офицер начал расставлять фигуры.
Лагерь переселенцев
Пока ребенок состязался с комендантом, его отец обходил палатку за палаткой.
В одной из палаток отец наткнулся на умирающего старика.
— Он умирает, — вышла из-за занавешенной половины палатки девушка. — Что можно сделать?
Отец нагнулся над лежащим.
— Как вас зовут? — спросил он его.
— Владимир, — тихо ответил тот и сам спросил: — Ты священник?
— Да, — сказал отец.
— У нас в детстве в Тарту был сосед священник.
— Вы верите в Бога?
— Сложный вопрос. Когда-то верил и не нашел пользы в Нем.
— Он все нам дал, — привел свой аргумент отец.
— Зачем? — возразил старик. — Если все равно Он все забирает обратно.
— До времени, — предпринял попытку объяснить священник. — За порогом жизни.
— Значит, скоро само собой все решится, — улыбнулся умирающий и спросил: — Говорите прямо — вы хотите меня причастить перед смертью?
— Это очень поможет вам.
— За порогом… — уточнил больной и, не дав возможности отцу возразить, сказал: — Тогда давайте, только ради вас. Хорошо, что еще остались люди с чувством долга. Другое дело, простит ли вам это ваш ревнивый Бог?
— Не уверен, но готов рискнуть, — скрепя сердце, ответил отец.