Палата №13 - Наталия Грамацкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во-вторых, нет никаких сомнений в том, что с появлением человека Вселенная стала привлекательнее. Это, как маленький гвоздик – в большом праздничном пироге, как букет бледных поганок в подарок лучшему другу. Этакая симпатичная пакость, пикантная бессмысленность, непредсказуемость, несуразность, нелогичность, нецелесообразность. Ах, сколько весёленьких «не», которые не могут не восхищать своей оригинальной самобытностью! А что есть всё прочее? Что есть замечательного в мире без человека? Электроны вращаются вокруг ядра, спутники – вокруг планет, планеты – вокруг звёзд, звёзды – вокруг центра Вселенной. Космические часы всегда правы и всегда точны. Какая скука! Никто, не бесится с жиру, не бьёт баклуши, не валяет дурака, не водит за нос, не плюёт в душу, не бередит старые раны, не втирает очки, не вставляет палки в колёса, не гребёт под себя, не играет на нервах, никто ни на кого не имеет зуб! Никаких злых языков! Ни одного таракана в голове! Ни единого яблока раздора! Не пахнет ни жаренным, ни керосином, ни деньгами! Никому не надо ни хлеба, ни зрелищ! И ничего лишнего через одно место! Тоска зелёная!
– Хорошо говорит. С душой! – Ева расчувствовалась так, что у неё зачесалось в носу. – Как без человека? Осиротеет Вселенная!
– Уважаемый Суд! Мудрейшая и справедливейшая сестра Хрюльсинея! Вашего приговора ожидает подсудимая. – Оратор сделал паузу и впервые за время своего выступления повернул голову в сторону свиньи, но та в то же мгновение отвернулась, словно боясь встретиться с ним взглядом и, сдвинув щетинистые брови, торопливо заговорила.
– Без человека – ничего через одно место, а с человеком – всё. Это верно. Однако, действие равно противодействию, и это уже закон: тем же концом по тому же месту. Так тому и быть! – Свинья сделала короткую паузу, взяла в руки длинный нож, оказавшийся рядом, так сказать, под копытом и ударила его рукояткой по столу с такой силой, что Ева вместе с подносом взлетели кверху, а затем опустились на стол.
– Согласно статье тринадцатой поголовного Кодекса Царства Вечного… Виновна! – Прогремело над ней.
Прокурорша опустилась на стул, не выпуская из копыт нож. Брат Бебендикт устремил на неё проникновенный взгляд.
– Я бе-бесконечно восхищён вашей мудростью, сестра Хрю!
– И я! – Подхватила Коко. – Тем же ко-концом!
– Однако, бе-беспокойное это дело – суд судить, пора и дивиденды получить. Я голоден, как бе-бес! – Продолжил брат Бебе, брызнув на Еву слюной.
– Ошибаетесь, уважаемый. Голод мне не знаком. – Проскрипел Сатан, перебирая чёрные чётки костлявыми пальцами. – Я буду сыт, пока будет жив хотя бы один человек. А вот вы, духи – перевёртыши, блюстители земных законов природы, всегда голодны. Ну, да бог вам судья, как говорят люди.
– Это чёрт знает, что такое! – Возмутилась Ева. – Не-сме-шно! Совсем несмешно! Хватит уж. Повеселились. Пора домой. Вставай! Ишь, разлеглась! – Крикнула она себе самой, предвидя нечто непоправимое, однако и в этот раз самой собой была проигнорирована.
– Обмыть бы её, выпоторошить, горчичным соусом с крупной солью промазать обильно, все складочки, все закоулочки. – Томно загундосила сестра Хрю, слегка жмурясь, – Снаружи и изнутри, а в брюшко – фруктово-овощное ассорти для сочности. Однако, времени нет, уж следующий подсудимый на конвейере. Начнём с вас, брат Бебе. Что желаете? Голяшку? Рульку? Грудинку?
– Голяшку, милейшая. Да, поскорее, мочи нет терпеть. – Задребезжал рогатый заправляя салфетку за галстук копытом, и поглядывая на стоящий неподалёку пухлый графин с жидкостью подозрительно алого цвета. – Люблю человеченку с лучком и горчичным соусом, да под рюмочку!
Хрюльсинея занесла над Евой нож, и тут всё вокруг засуетилось, засопело, зачмокало, загалдело.
– Ко-котлетки из человеченки – просто объедение! Да, и ко-копчёная она хороша с ко-кореньями и зеленью, и в ко-колбаске!
– А бе-беляши с ней – ну, просто Be-besame mucho !
– А как поют хру-хрустящие шкварочки, пока жарятся! Вы пробовали, Сатан?
– Увольте! – Ушастый сморщился, а Ева посмотрела на него с надеждой. – Я вечный, самый искренний адвокат человечества. – Продолжил он, ни на кого не глядя. – Человек – мои плоть и кровь, я – его тень. Однако глазок этой тушки, пожалуй, возьму для коллекции. Я, знаете, люблю смотреть на мир человечьими глазами. – Он привстал, взял нож и наклонился над Евой, вернее над тем, что от неё осталось. – Сейчас мы вырежем это зеркало человеческой души.
– Не сметь! Я признаю лишь божий суд! – Выплеснула Ева сквозь сомкнутые губы и зубы, однако, её требование осталось никем не замеченным.
Адвокат человечества воткнул нож в глазницу, ближе к носу Адамовны, и произвел резкое винтообразное движение. Что-то захрустело в голове Евы, а затем, всхлипнув, выскочило.
– Вот он, голубчик. – Хананович поймал правой рукой отрезанное, затем поднёс левую ладонь к своему левому глазу и тряхнул головой. Тёмный шарик выпал из его глазницы. Адвокат сунул сей предмет в карман и ловко запихнул в освободившуюся дыру Евин глаз. Он поморгал немного, затем прикрыл правой ладонью правый глаз и обвёл оставшимся сидящих за столом и всё пространство вокруг.
– Как, однако, всё может изменить и форму, и краски, стоит только посмотреть на мир сквозь человеческий глаз. Я вижу чёрное и белое, хорошее и плохое, сложное и простое, а ещё святую ложь и не святую, добро с кулаками и без, настоящую справедливость и не настоящую. Вижу так много, что не пересказать и за вечность, а сквозь собственный – лишь две половины одного целого. Люди боятся Ада, а ведь то, что они им назвали – естественная среда их обитания. Ад это всё, где есть человек, а рай – остальное. Рай – последнее прибежище всех обитателей ада, так сказать, исправительная колония строгого режима, где всегда лишь постные, да покаянные дни, а всё прочее не только нельзя, а даже не хочется.
– Я сплю и скоро проснусь. – Подбодрила себя Адамовна.
– Люди всё время спят. – Заскрипел лукавый, моргая разноцветными глазами. – Сколько живут, столько и спят, перетекая из одного сна в другой. Всё, что видит человек, всё, что думает о мире и о себе не существует! Но как раз в этом и есть весь фокус, изюм, так сказать, уж и не знаю, как ещё мне высказать свою мысль по-человечески. В общем, то, из чего ноги растут и двигают человечество туда, куда никто не знает. Никто! Даже сам господь. И за это я бесконечно и преданно люблю человека!
– И я люблю. – Перебила Сатана сестра Хрю, широко осклабившись. Она открыла розовую
