Призраки долины папоротников (СИ) - Бергер Евгения Александровна

– Ээээ, гляди, что у меня есть, – услышала Кэтрин пьяный голос подле себя. – Четверть сырной головы настоящего валлийского чеддера! Хочешь кусочек, парень?

Один из жителей Ламберхёрста, изрядно набравшийся, глядел на нее расфокусированными глазами, оставалось загадкой, как он вообще ее видел.

– Эм, почему бы и нет, – ответила Кэтрин.

Мужчина сунул руку в карман и достал маленький нож, отсек им изрядный кусок от своей поредевшей сырной краюхи и протянул его девушке.

Пах сыр аппетитно, так что у Кэтрин в животе заурчало, и она откусила изрядный кусок, полагая, что тем самым доставит дарителю удовольствие.

И охнула от смачной затрещины...

– Ешь не спеша, – буркнул пьяница, хмуря кустистые брови. – Это Saint Davids, глупый мальчишка, а не какой-то кусок черствой буханки. Он назван в честь святого Дэвида, покровителя Уэльса... Ощущаешь, какой у него мягкий вкус?

Кэт молча буркнула, ощущая лишь железистый привкус крови на прикусанном от затрещины языке.

– Вот. Ешь не спеша, – повторил собеседник и побрел дальше, еле передвигая ногами.

Девушка тут же сунула весь кусок в рот и зажевала им неприятный привкус во рту. Правда, теперь жажда, одолевавшая ее после танца, стала только сильнее... Вкус у сыра был терпкий, с привкусом эля. Кэтрин как-то хлебнула хмельного напитка в доме Артура (он отлил чуток из отцовской бадьи) и повторять этот опыт не собиралась, но тут, засмотревшись на метающих подкову мужчин, услышала окрик:

– Эй, парень, хочешь тоже сыграть?

Не сразу она догадалась, что обращаются к ней, а догадавшись, подошла ближе.

– А что мне будет за это? – спросила, чуть прищурив глаза.

Мужчина, зазвавший ее, высокий тощий субъект, ничуть не похожий на деревенских парней, указал головой на пинту темного эля, стоящую тут же на перевернутой бочке.

– Пинта доброго эля любому, попавшему в цель, – озвучил он кивок головой. И усмехнулся: – Или боишься, что засмеем? – двое мужчин, столь же непривычного вида, усмехнулись в тон говорившему. – Тогда тебе лучше выбрать то, что попроще: к примеру, ловить поросенка в загоне Адоры Паркинс. – И все трое саркастически рассмеялись. – Мальчишке – мальчишеская забава.

Одной частью ума Кэт понимала, что эти трое нарочно раззадоривают ее, и поддаваться не стоит, тем более, эля ей совсем не хотелось, но другая – желала им доказать, что Кэтрин совсем не глупый мальчишка-неумеха, каким она, верно, им представлялась.

– Давайте вашу подкову, – сказала она и протянула ладонь.

Все с тем же насмешливым видом мужчина протянул ей подкову.

– Думаешь, справишься?

Кэтрин выгнула бровь: они с Артуром и другими мальчишками дни напролет тренировались в этой забаве. Ей – и не справиться? Этот насмешник не ведает, что говорит.

Она встала, чуть выставив правую ногу, примерилась взглядом... Примерно тридцать семь футов. Сбалансировала захват и метнула подкову вперед. Та трижды перевернулась в воздухе и попала точно на колышек, словно притянутая магнитом.

Пару зевак разом зааплодировали, кто-то хлопнул ее по плечу, а тощий насмешник только осклабился:

– Что ж, ты заслужил свою пинту! Пей не спеша, как бы не захлебнулся с непривычки-то.

– Не захлебнусь, – ответила Кэтрин и залпом ополовинила кружку.

Пить хотелось сильнее прежнего...

– Может, еще испытаешь удачу? – подмигнул ей второй из мужчин. – Ты у нас, вроде, везунчик.

И Кэтрин, испытав пьянящий восторг от одержанной вдруг победы, снова потянулась к подкове. И снова попала как надо... За первой кружкой последовала вторая, за второй – третья... Что было после нее Кэтрин вряд ли сумела бы вспомнить: лица слились, краски смазались. И в какой-то момент она просто ткнулась носом в траву и, кажется, задремала.

3 глава

Очнулась Кэтрин под непривычные, раздающиеся со всех сторон звуки: слышался рев воды, точно у громадной мельничной плотины, раздавались тяжелые удары волн, страшный шум парусов и резкие крики матросов. Все вокруг то поднималось с головокружительной быстротой, то так же быстро опускалось, а она лежала на чем-то донельзя неудобном, таком твердом, словно это был пол, и боль в голове пульсировала в такт мерным ударам плещущихся волн.

От осознания этой мысли она и открыла глаза...

Распахнула так быстро, что приглушенный свет помещения, каким бы тусклым он ни был, резанул по глазам. И захлопав глазами, перед которыми заплясали светлые пятна, она вдруг различила, где оказалась: в каюте на корабле. Сомнений быть не могло! Помещение было большим; вдоль его стен тянулись койки, на которых сидели и курили или же спали матросы, свободные от вахты. Все они разом глядели сейчас на нее и как будто бы ожидали чего-то...

От дыма дешевого табака, лениво выплывавшего в открытый люк наверху, у девушки запершило в носу, она закашлялась, отчего голова разболелась сильнее, и просипела каким-то неестественным голосом:

– Что я здесь делаю?

– Работаешь, мальчик, теперь ты здесь работаешь, – со смешком ответил один из мужчин, грубый моряк с обветренной кожей. – Добро пожаловать на «Конвент», торговый бриг под водительством капитана Гаррета Флетчера! – И ухмыльнулся так мрачно, что у Кэтрин дернулось сердце: – Полагаю, тебе здесь понравится, маленький проходимец.

Она на бриге...

Бриг – в море и движется...

Как такое случилось? Где Грейс, ее милая Грейс, и Ламберхёрст с его Майским праздником?

– Как я здесь оказала...лся? – поправилась она споро, почти задохнувшись от страха от собственной оговорки.

Теперь они все улыбались, эти грубые люди, оторванные от всего, что в жизни есть самого лучшего, обреченные вместе качаться на бурных волнах под командой не менее грубого начальства, они забавлялись ее растерянностью и страхом и не спешили с ответами.

Между тем, Кэтрин услышала слабый стон подле себя и, поглядев в его направлении, увидела еще двух несчастных, оказавшихся на корабле, как и она, против собственной воли. Это были простые деревенские парни, она, кажется, даже видела одного танцующим в паре на ламберхёртском лугу, которые ни с того, ни с сего оказались вдали от привычных полей и лугов, лежащими на дощатом полу в общей каюте на подпрыгивающем на волнах бриге, направляющемся в туманную неизвестность.

– Где я? – спросил один из пришедших в себя. – Что происходит?

– Ты, друг мой, – ответил все тот же мужчина, – на «Конвенте», бриге его величества королевы Виктории, направляющемся в Каролину за мехами и табаком. Привыкай к новой жизни, приятель! – Моряк встал и по-доброму огрел его мозолистой лапищей по плечу, вроде как приласкал.

Парень этот, едва ли на пару лет старше Кэтрин, сжался, скуксил лицо и заплакал, словно ребенок, вытирая бегущие слезы рукавом своей лучшей рубаки, надетой явно в честь праздника. Моряки насмешливо заулюлюкали, обзывая его то «прохудившейся лодкой с протекающим дном», то сухопутною крысой, из которой они с радостью сварят отличный бульон, то и вовсе девчонкой, из которой воспитают настоящего человека, морского волка... И все это время Кэтрин сидела ни жива ни мертва, страшась даже представить, что будет с ней, коли эти мужчины прознают, кто она есть в самом деле...

Между тем, все эти насмешки лишь распалили горе бедного парня и он, обхватив ноги руками, затих, раскачиваясь из стороны в сторону и молча захлебываясь слезами. Кэтрин почти было решилась за него заступиться, когда дневной свет, льющийся из раскрытого люка, заслонила темная тень. И по трапу, грохоча сапогами, спустился высокий мужчина с недовольным выражением на лице. В лице его, помимо этого недовольства, угадывалось нечто хищное, злое, такое, что девушка в миг поняла, что молить его о понимании бесполезно. Она бы просто не осмелилась это сделать, страшась доверить ему свою жизнь...

– Ну, чего раскричались, дьявольское отродье? – надтреснутым голосом вопросил он, остановившись на последней ступеньке. – По розгам соскучились? – И чуть менее грозно: – Ну, – он окинул помещение взглядом и вперился взглядом в трех новобранцев, – что у нас здесь? Три сухопутные крысы, разрази меня гром, кои вряд ли отличат бизань-мачту от фок-стеньги. Что нам делать с такими?! – взревел он, поглядев на мужчину с пеньковой трубкой в губах.