Невыносимое одиночество - Маргит Сандему

Граф, теперь уже повышенный в чине до королевского егеря, тоже был в раздумье.

— А почему бы не Микаел? Это для него хорошая партия, да и девушка по-своему привлекательна…

— Нет, он слишком молод, — запротестовала Марка Кристина, — на следующей неделе ему исполнится семнадцать. Нет, это не подходит!

— Почему же? Микаел самостоятельный и добросовестный молодой человек, к тому же, как тебе известно, он находится в двойственном положении: он не дворянин и не недворянин. Ему можно дать небольшой охотничий домик в Мёрбю, все равно он пустует большую часть года. И я не забываю о том, что ему предстоит стать солдатом. Я могу призвать его на службу в любое время при его высоком росте и статном сложении…

«Небольшой охотничий домик» был на самом деле весьма просторным жилищем со всякого рода удобствами, украшенным многочисленными произведениями искусства.

Марка Кристина уже не слушала мужа, всерьез обдумывая его предложение. Без сомнения, Анетта де Сент-Коломб была превосходной партией. Возможно, она была слишком ревностной католичкой и производила впечатление чересчур добродетельной, но с этим можно было мириться. Микаелу вряд ли подвернулась бы в Швеции невеста-дворянка. Купеческие дочери были, как правило, занудами. То ли дело француженка…

— Кажется, она старше Микаела? — спросила она.

— Не намного. Возможно, на год.

Марка Кристина сдалась.

— Ее опекун будет в ярости… — осторожно заметила она. — Мы не можем подвергать опасности мальчика.

— Да, вот здесь-то и начинается его военная судьба, не так ли? Они быстренько поженятся, а потом мы отправим его в шведскую армию. Это будет полезно молодому, сильному солдату, но прежде всего это приказ. Я займусь его карьерой.

— Но разве ей не нужно разрешение опекуна, чтобы выйти замуж?

— Нет, дорогая Марка, я сейчас постараюсь тебе это объяснить: жених спешит на поле битвы, так что нет времени просить разрешения. Нужда не признает законов, тебе это известно.

— Это смахивает на торговлю лошадьми, Габриэл. Но ты, как мне кажется, нашел единственный выход для девушки. Хотя в любом случае мы должны были сначала переговорить с Микаелом.

— Естественно, и с девушкой тоже.

Микаел бродил по залам замка. Когда королева Кристина возвращалась домой, он был ее пажом. В остальное же время он учился в университете в Уппсале. Но летом были каникулы, и ему нечем было заняться. Время тянулось для него бесконечно. Он томился юношеской жаждой хоть как-то проявить себя, реализовать возможности души и тела, хотя по природе он был мечтателем.

Остановившись возле одного из окон, он посмотрел в сторону Стрёммена, где на своих маленьких лодках с большими сетями сновали рыбаки. Выражение его лица было печальным, он сам не понимал, откуда у него эта тоска. Микаел Линд из рода Людей Льда чувствовал себя одиноким и неприкаянным в этом мире. Такое настроение посещало его далеко не всегда, ведь у Марки Кристины и ее мужа ему жилось превосходно. Но когда он бывал один, тяжелые мысли возвращались к нему.

«Где же мой дом? — думал он, — Марка Кристина, кузина матери, моя единственная родственница. Она принадлежит к высшему дворянству, а я нет. Моя мать тоже была знатного рода, и она умерла, когда я родился, как мне говорили. Но отец мой не был дворянином. Говорят, он был необычайно умным человеком. Мне бы хоть крупицу его ума!»

Микаел чересчур скромничал: с головой у него было все в порядке, хотя до Тарье ему было далеко.

Линд из рода Людей Льда? Странное имя. Вот почему он так одинок, вот почему у него нет корней. Но все же имя это ему нравилось, и он по-своему гордился им. У него сохранилось смутное воспоминание о высоком, благородного вида человеке, навестившем его в младенчестве, который был его дедом по отцу, Аре из рода Людей Льда. Или, возможно, это было не воспоминание, а рассказ Марки Кристины, он точно не знал. Этот человек, его дед, сказал, что таким именем нужно гордиться. Он рассказывал много удивительных историй о Людях Льда, но Микаел ничего не запомнил. Тем не менее, слова деда зажгли в нем пламя, и он то и дело мысленно возвращался к этому полустертому воспоминанию, отравляя свой мозг попыткой вспомнить, что же все-таки сказал ему дед.

Теперь дед наверняка уже умер. Микаел остался один…

Его приемный отец Габриэл Оксенштерн быстро шел к нему по коридору.

— Ты здесь, Микаел? Мне нужно с тобой переговорить.

Микаел кивнул.

— Хорошо, не пойти ли нам…

— Нет, здесь прекрасно. Микаел, ты ведь знаешь Анетту де Сент-Коломб, не так ли?

Микаел представил себе бледное личико, гладкие черные волосы, густые, округлые брови над темными глазами — и у него сразу возникло ощущение чрезмерной религиозности и занудности.

— Да, а что?

Габриэл Оксенштерн решил сыграть на его рыцарских чувствах.

— Она попала в трудную ситуацию. Ее родители умерли, а Якоб де ля Гарди, который привез ее с собой в Швецию, теперь тоже мертв. У нее есть во Франции опекун, больной и развратный старикашка. И он хочет теперь жениться на этой девушке, чтобы присвоить себе ее деньги и наплодить наследников. Это выглядит не очень-то весело.

— Да.

Немного помолчав, граф спросил:

— Как тебе эта Анетта?

— Анетта?… — Микаел пожал плечами. — Я не очень-то утруждал себя мыслями об этом. Немного замкнута. Жеманна. А в общем-то мила.

«Звучит не слишком обнадеживающе, — подумал граф, — но нужно брать быка за рога».

— Микаел, ты ведь знаешь… не так-то легко найти для тебя подходящую пару. Что ты скажешь по поводу Анетты?

Микаел изумленно вскинул свои резко изогнутые брови.

— Жениться? Мне? Не слишком ли рано думать об этом?

— Назло ее опекуну, — продолжал Габриэл Оксенштерн, буравя его взглядом.

В глазах Микаела вспыхнул огонек.

— Значит, это вызов? — улыбнулся он. — Но ведь это же не серьезно!

— Вполне серьезно. Мы с Маркой Кристиной обсуждали это. Моя жена очень привязана к Анетте, ты же знаешь. И у девушки в самом деле много хорошего.

Микаел был возмущен. Только теперь он заметил серьезность в словах дяди.

— Но мне ведь всего семнадцать лет! И что скажет девушка?

— Ее мы еще не спрашивали.

И он изложил план, согласно которому Микаел должен будет отправиться на войну и что в связи с этим свадьба должна состояться как можно скорее. Они пошлют опекуну письмо и формально попросят руки девушки, одновременно указывая на то, что об отсрочке не может быть и речи. Даже если ответ не придет вовремя, молодые все равно поженятся. Трудное государственное положение требует, чтобы Микаел немедленно отправлялся на войну.

«Но я не хочу на войну, — в отчаянье подумал Микаел, — я не хочу быть солдатом, а тем более — офицером. Я хочу… Чего же я, в самом деле, хочу?» Этого он не знал. Это было его большой проблемой. Он только знал, что хочет чего-то в жизни. Он с рвением и энергией начал учиться в университете в Уппсале, потому что его отец Тарье был ученым, математиком и врачом, и Микаелу хотелось прославить его имя, продолжить то, что не успел сделать отец. Но пока что он изучал только религию, поскольку всякое университетское образование базировалось в первую очередь на духовном. Всё — естествознание, философия и медицина — должно было строиться на христианской основе. Вот почему Микаелу казалось, что он топчется на месте.