Перстень Парацельса - Вадим Панов

— Я уже извинился, — напомнил гость, дав себе слово больше не задевать обидчивого собеседника.

Офис «Потомственного шамана Западно-Сибирского Орднунга, Постигающего Истину Верхнего Мира в двенадцатом колене» располагался на самой окраине Уфы, в потрёпанном, требующем хотя бы штукатурки, а на деле — капитального ремонта Доме культуры, оставшемся ещё с имперских времен. На первом этаже, справа от входа, три комнаты подряд с одной входной дверью. Дверь тяжёлая, металлическая, отделанная чёрным дерматином, порванным в двух местах и украшенным краткой надписью (или признанием?) «Козёл!». На всех окнах — решётки. Комнаты шамана оказались большими, светлыми, с высокими потолками, но обшарпанными, также требующими ремонта (лучше — капитального) и скудно обставленными. Старая деревянная вешалка, конторский письменный стол из обшитого пластиком ДСП, два книжных шкафа и стая разномастных сидячих мест: кресла, стулья и диван.

На первый взгляд — нищета и убожество. Однако Бранделиус знал, что маги Тайного Города часто прибедняются для маскировки, а если какой-нибудь нужный, но привыкший к роскоши клиент вдруг почувствует отвращение к «дыре», его настроение можно без хлопот выправить при помощи магии.

Сам «отпрыск Постигающих Истину» оказался полным, курносым мужиком с большими голубыми глазами, толстыми пальцами и роскошной гривой светлых волос до плеч, перехваченных разноцветной верёвочкой. Одеждой он напоминал помесь ведьмака с хиппи: расшитая крупными цветами рубаха, кожаные штаны, плетёные мокасины и жилет с карманами. На запястьях — браслеты и фенечки, на пальцах — серебряные перстни, на шее — три или четыре амулета.

— Кстати, а почему шаман? — всё-таки не удержался Бранделиус.

— Я в школе народными танцами занимался: хороводы, ритмичные пляски и всё такое прочее. Вот и прикипел душой. — Белорус зевнул. — Хорошие были времена… Запалишь, бывало, благовоний…

— Из Уголовного кодекса, небось?

— И такие тоже, бывало, запаливал, — не стал спорить Меркель. — Но тут главное — не попадаться.

— Согласен.

— Опять же: мне весело, клиенту приятно… А учитывая, что в итоге он получает именно то, за чем пришёл, то лучше уж пусть его внимание будет рассеяно с помощью… Э-э… — Судя по всему, Меркель задумался, не слишком ли он разоткровенничался. — В общем, как-то так.

Бранделиус почувствовал, что собеседника охватили сомнения, и перевёл разговор на другую тему:

— Ты только шаманишь?

— Почему? — искренне удивился Авдотий. — У нас многопрофильная фирма. Я — представитель тысячелетней мудрости Востока, таинств Сибири и Чукотки. А мой компаньон — гений европейского магнетизма, обладающий глубочайшими познаниями в египетской магии и запрещённых ритуалах иллюминатов. Этот итальянский алхимик…

— Это он сопит в соседней комнате? — довольно бесцеремонно перебил белоруса Бранделиус.

— Ага.

— Позови.

— Мустафа, можно тебя на минуточку?

Дверь приоткрылась, и к собеседникам вышел такой же невысокий, как Меркель, но не полный, а скорее плотный, спортивного вида парень, во внешности которого так сильно смешались Восток и Запад, что его можно было принять и за итальянца, и за башкира.

— Джафаров. — Мустафа крепко пожал Бранделиусу руку и тут же отступил, оказавшись за спиной шамана.

— Ты и правда разбираешься в алхимии?

— Да, — с серьёзным видом кивнул Джафаров. — А что?

— Мне потребуется помощь в изготовлении нескольких составов, — объяснил Бранделиус.

— Насколько сложных?

— Третий уровень. Возможно, четвёртый.

— Рецептура есть?

— Разумеется.

— Тогда без проблем.

— Правда?

— Я был первым учеником выпуска школы Золотого Озера, — с законной гордостью сообщил Мустафа. — Среди челов, конечно.

— В таком случае я спокоен.

— Именно.

Меркель и Джафаров были не единственными осевшими в Уфе магами Тайного Города, но самыми энергичными из них, развившими по-настоящему бурную деятельность. При этом помимо работы по профессии, то есть «оказания услуг челам в пределах разрешённого уровня магического воздействия», шаман и иллюминат занимались контрабандой магической энергии и незначительных артефактов, с которой и получали основной доход.

— Как бизнес?

— Лучше не спрашивайте, — вздохнул Авдотий, умело изобразив на лице последствия тяжёлого финансового кризиса.

— Слышал, вы неплохо навариваетесь на контрабанде?

— Хотите войти в долю?

— Хочу узнать, много ли здесь людей с магическими способностями.

То, что обычные люди считают волшебством, в действительности есть умение работать с магической энергией, а уровень этого умения определяется врождёнными способностями. Именно с теми, кто способен чувствовать непонятные, но волнующие потоки силы, и работали контрабандисты: являлись под видом ангелов или демонов и за огромные деньги перепродавали магическую энергию, которую те тратили, как правило, на удовлетворение своего эго, демонстрируя родственникам и знакомым слабенькие по меркам Тайного Города, но необъяснимые с точки зрения науки фокусы. Со всеми своими контрагентами контрабандисты проводили тщательный инструктаж, и если возникали проблемы, то попросту прекращали общение, оставляя несчастных мучиться в результате отключения от силы…

— Вам нужны маги?

— Нераскрывшиеся, — подтвердил Бранделиус.

— Зачем?

— Хочу поставить пару экспериментов.

— Почему здесь? — прищурился Меркель.

— Не люблю Москву.

— Москву или Тайный Город? — уточнил Мустафа.

— Врачи посоветовали мне климат Южного Урала, — произнёс Бранделиус таким тоном, что стало ясно: развивать тему своих отношений с Великими Домами он не собирается. — Но мне нужна энергия.

— Много?

— Прилично.

— Что-то ещё?

— Кое-какие алхимические снадобья.

— Мы можем оформить заказ в Торговой Гильдии на что угодно, — медленно произнёс Авдотий, глядя гостю в глаза. — Но чья фамилия будет в нём стоять?

— Твоя.

— В таком случае — двойная цена.

— Грабёж! — возмутился Бранделиус.

— Стандартная плата за риск, — пожал плечами белорус.

А стоящий за его спиной иллюминат тоненько рассмеялся.

— Хотя бы пятьдесят процентов!

— Это не хотя бы, а даром. — Меркель пожевал губами. — Семьдесят пять.

— Ладно, — после короткой паузы махнул рукой Бранделиус. — Запиши, что мне нужно…

А ещё через пятнадцать минут, когда оставивший заявку, но почему-то не очень довольный гость ушёл и колдуны убедились, что он действительно удалился, Мустафа громко произнёс:

— Он мне не понравился.

Авдотий покосился на компаньона, улыбнулся и кивнул:

— Мне тоже.

— И что будем делать?

— Он явно затевает что-то незаконное или слишком интересное, — медленно, продолжая раздумывать над происходящим, изрёк Меркель. — То есть в результате его эксперимента получится или то, что не понравится Великим Домам, или то, на что Великие Дома с удовольствием наложат лапу.

— Понимаю тебя, — прищурился иллюминат Джафаров. — Предлагаешь подождать?

— Но не сидеть сложа руки, — уточнил белорус. — Мы должны выяснить, что именно затеял Бранделиус, а уж потом доложить о нём Великим Домам.

Меркель был ярым приверженцем американского выражения: «Ничего личного — только бизнес», и Мустафа его полностью поддерживал.

— Что-то произошло? — мягко спросила Даша, и Виктор ощутил, как пальчики её согревшихся ножек легонько шевельнулись. — Милый мой, неужели ты думал, что я ничего не замечу? Неужели ты плохо меня знаешь?

Дарья Касьянова недаром после института пошла в науку: обладательница исследовательского склада ума, она могла не только увидеть проблему, оценить её, отыскать её истоки, но и вцепиться в неё мёртвой хваткой и не отстать, пока не будет получен результат, пока задача не окажется решённой. Сейчас такой проблемой для Даши стал любимый мужчина: девушка поняла, что Виктора что-то тревожит, сначала обиделась на его попытку это скрыть, но поступила мудро, решив действовать мягкостью, а не напором.

Виктор виновато усмехнулся.

— Ну… как бы это тебе сказать…

— Говори как есть.

— Вот в том-то и дело, что не знаю, как тут есть. — Он взлохматил волосы и, если бы курил, обязательно потянулся бы за сигаретой. Но табачный дым Громов не переносил с детства. — Мы с тобой всё толковали о чуде… пусть не прямо, так косвенно… ну, и вот…

То, что произошло вчера, в обычном человеческом понимании вполне тянуло на звание чуда. Причём возникло оно не на пустом месте, а как раз там, где его искали. Пусть иронически, пусть легкомысленно, пусть почти не ждали и не особенно верили в него… но ходили-бродили близ его границ, зная, что ворота на замке.