Мера хаоса. Трилогия. - Дмитрий Казаков

Хорст все время слышал приглушенный вибрирующий гул, доносящийся с севера, и готов был поклясться, что место, где Хаос прорвался в этот мир, расположено не так далеко.

Леса, подобные тому, что встретили три дня назад, попадались еще дважды, и каждую встречу бывший сапожник переносил все легче.

Для того, кто долгое время живет на берегу океана, в котором собраны все муки людские, не так трудно отгородиться от шума реки, состоящей из ненависти, пусть даже и нечеловеческой.

Несколько раз натыкались на спрятанные под землей селения, видели стада пасущихся буруров, вырубки и даже засеянные незнакомыми злаками поля. Вигоры провожали людей полными удивления и страха взглядами.

– А как они называют это место? – спросила Илна, не отрывая взгляда от кипящего озера.

– Не знаю, – Хорст пожал плечами, – они не говорили, а я спрашивать не буду.

Он помнил несколько сотен вигорских слов, понимал довольно сложные выражения, но не спешил дать понять обитателям подземелья, что один из пленников освоил их язык.

Старейшина на сером буруре почти все время молчал и даже, как казалось, спал, зато двое воинов на мохнатом скакуне, шагающем позади, болтали не переставая, точно сороки.

Вот и сейчас Хорст мог, сосредоточившись, уловить, о чем идет речь.

– Хрыгр ганым проехали, – сказал один из вигоров, отличающийся писклявым голосом.

– Слава Хаосу, – отозвался второй. – Барраг к вечеру, завтра рагухт акын и все.

– Избавимся от уродов! – согласился писклявый. – Ропарик им в глотку! От них так разит, так разит!

Но эти подробности Хорста не заинтересовали, куда больше внимания привлекло слово «все»

Судя по нему, выходило, что до места, где обитают существа, познавшие мудрость Хаоса, осталось меньше суток пути.

Но поверить словам только одного вигора, пусть даже самого болтливого, было бы слишком опрометчиво, и Хорст начал прислушиваться к разговорам других охранников.

Напрягать слух пришлось довольно долго, но около полудня бывший сапожник услышал произнесенные рядом слова «завтра» и «прибываем». Тогда он вытер честный трудовой пот и, повернув голову, проговорил негромко:

– Сегодня ночью бежим. Надеюсь, вы готовы?

– Что? А? Да? – встрепенулась Илна, а Альфи сказал с мрачной радостью:

– Ух, сколько я ждал этого момента! Мы прикончим их всех?

Хорст окинул взглядом кавалькаду буруров, пересчитал вигоров на их спинах и сказал твердо:

– Только в крайнем случае, если не останется другого выхода.

Альфи засопел так решительно, что стало ясно – этот «другой выход» он придушит собственными руками.

Ночевать встали на берегу треугольного озера, в котором плескалась банальная вода, а берега покрывал лес. Отпущенные буроры захрустели листвой, перемалывая ее вместе с ветками, а вигоры принялись разводить костер.

Пленников, как обычно, усадили в центре стоянки.

– И каков твой план? – поинтересовался Хорст, глядя, как крошечные алые язычки пляшут в месиве хвороста.

– Стража меняется вскоре после полуночи, – ответил Альфи. – Нужно выждать, пока смененные уснут, а заступившие на пост задремлют, и потом начать действовать. Свои веревки я перегрызу, ну а там подманим одного из этих, с дубинкой… Их всего трое, один следит за нами, двое – за тем, что творится вокруг. Справимся.

– Как бы самим не заснуть, – Илна зевнула, в ее черных глазах, обращенных на Хорста, мелькнуло беспокойство.

– Я разбужу, – сказал Хорст, – не услышали бы только они, когда ты грызть веревки начнешь.

– Я позавчера, как вы уснули, возился и долго сопел. Никто даже не подошел, – с презрительной усмешкой сообщил наемник. – Я же говорил – сбежать от этих олухов не так сложно.

– Вот это мы сегодня и проверим, – закончил разговор Хорст.

Когда костер разгорелся, людям принесли ужин – те же лепешки и кусок сушеного мяса. Вигоры освободили пленникам руки и встали кругом. Затем по одному вывели за пределы лагеря, вернули на место, где связали по новой и оставили в покое.

– Теперь остается только ждать, – вздохнула Илна.

Хорст лежал на спине, всматриваясь в медленно темнеющее небо, в ползущие по нему облака. Около костра переговаривались вигоры, но слушать, о чем они болтают, не хотелось, куда интереснее было глядеть на звезды, на причудливо искаженные очертания созвездий.

Ловец Духов тут висел в зените, прицелившись в прячущийся за горизонт серп молодой луны, хотя на Полуострове он должен только подниматься на востоке, знаменуя скорое начало охотничьего сезона.

Зато Священный Куб, украшающий западный край небес в землях людей, отсутствовал вовсе.

– Ты спишь? – спросила Илна шепотом.

– Нет, – ответил Хорст так же негромко. – А что?

– Что-то боязно мне, – она перекатилась ближе, – никогда не считала себя трусихой, а здесь… – послушался тяжелый вздох, – постоянно трясусь.

– Это ничего, я тоже, – Хорст прислушался – не насторожились ли охранники? – Сейчас лучше молчать, не привлекать к себе внимание.

Лагерь потихоньку затих, костер, куда больше не подбрасывали топлива, начал гаснуть, луна спряталась, остались лишь тускло светящиеся звезды. От того места, где лежал Альфи, донесся ритмичный хруст, словно бобер вцепился в очень прочное дерево.

Хорст помянул Владыку-Порядка, впился зубами в собственные путы и быстро понял, что жевать воняющую потом, жесткую веревку ничуть не более приятно, чем резать суп ножом.

Зубы срывались, звучно клацали друг о друга, бывший сапожник всякий раз замирал, опасаясь, что от этого звука проснутся вигоры. Жесткие волоконца лопались неохотно, ранили язык и губы.

Во рту появился и не пожелал уходить солоноватый привкус крови, начали болеть десны.

– Я все, – сообщил Альфи, когда Хорсту до окончания работы оставалось больше половины.

– Шаймышь Илной, – ответил бывший сапожник, не выпуская изо рта проклятую веревку.

За его спиной началась возня, но Хорст, не обращая на нее внимания, стараясь не замечать, что зубы шатаются, а боль в челюстях становится нестерпимой, перетирал одно волоконце за другим.

Когда лопнуло последнее, и он понял, что может двинуть руками, испытал такое облегчение, что едва не рассмеялся.

– Готов? – прошелестел во тьме голос Альфи.

– Да, – ответил Хорст, стряхивая остатки веревки и разминая запястья.

– Тогда я начинаю, а ты будь готов, – проговорил наемник и вполне натурально застонал.

– Гафырг вакыт? – донеслось из темноты, где угадывался силуэт одного из бодрствующих вигоров.