Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Сначала дашь пушку. Отдашь по-хорошему, или я не оставлю тебя в покое.

— Ты меня не понял, — огорчился Копинский. — Когда меня не понимают, у меня портится настроение. Я начинаю нервничать и делать гадости, за которые потом себя ненавижу.

— Отдай пушку, если хочешь говорить со мной по-человечески, иначе я озверею.

— Ты уже озверел, если выпил весь «погреб». Черт тебя возьми, Шутов, как ты вскрыл систему автомобильным сканером?

— Расскажу, когда вернешь ствол.

— Ты не только туп, но и упрям.

— Да, я такой, — согласился Оскар.

— Значит, работать над ошибками мы не будем, — пришел к выводу Макс, — нам своя дурь дороже здравого смысла. Хорошо, сварю кофе, дам тебе время подумать.

— Я уже все обдумал и все сказал.

— Если у тебя товар на миллион, рано считать себя миллионером. Его надо уметь продать. А для этого нужно дружить с такими парнями, как я. Дружить, а не ссориться.

Копинский вышел на лестницу и пропал на террасе второго этажа, в пепельнице осталась дымиться сигара. «Я тебя доконаю, — решил Оскар. — Ты, парень, плохо со мной познакомился. Ты не знаешь, на что способен Шутов, если его достать. Не знаю как… не знаю когда… но я тебя доконаю. Ты меня будешь вспоминать в гробу!»

Копинский вернулся без кофе, запер дверь прозрачного бункера и встал за стеклом. По террасе второго этажа гулял человек, искал прорехи в каменных стенах. Человек двигался естественно и бесшумно. Оскар не заметил бы его присутствия, если б Макс не следил за ним.

— Второе ограбление за неделю, — удивился хозяин. — Интересно, этому что нужно? Ты его знаешь?

— Наверно, мои родственники обратились в полицию и за тобой пришли.

— Полицейские не так тупы, чтобы ходить на меня в одиночку.

— Значит, наняли супермена.

— Ты мне бессовестно льстишь, — заметил Макс, но спорить не стал.

Незнакомец тем временем возник за стеклом и поглядел в глаза хозяину виллы. Копинский не сдвинулся с места. Грабитель вынул из-за пазухи пистолет. Дуло направилось в глаз хозяину, но выстрел всполошил только чаек на крыше да Оскара, который спрятался под столом. Хозяин виллы не сделал и шага назад. Пуля отлетела от стекла, не оставила трещины. Злодей пошел в обход по террасе, попробовал проникнуть внутрь с другой стороны, снова вернулся на стрелковую позицию и выпустил еще одну пулю.

— Я знаю, кто это! — сказал Оскар. — Копинский, тебе конец! Этот парень пришел к тебе и не уйдет, пока не сделает дело. Я знаю, почему он пришел.

— Почему?

— Меняю информацию на оружие. Или меняешься или выйдешь из этого бункера прямо в ад.

Стрелок продолжал стоять за стеклом. Копинский приблизился к нему, чтобы заглянуть в глаза, но в глазах убийцы не было информации.

— Какой кристалл у тебя заряжен в стволе? — догадался хозяин.

— Тот самый.

— Сволочь ты, Шутов!

— Да, — согласился Оскар, — я такой. Держись от меня подальше.

— Человек не создан для рая, — сказал Валех. — Тот, кто умеет наслаждаться страданием, везде найдет рай. Человек останется один и полюбит свое одиночество. Человека бросят в тюрьму — он полюбит оковы. Человек угодит прямо в ад и решит, что вернулся домой. В раю он не найдет себе места, потому что потеряет причину жалеть себя, а значит, любить себя.

— Признайся, Ангел, что рай изначально не создан для Человека.

— Для Человека создана Жизнь и Бог. Когда кончается Бог, кончается Жизнь. Когда кончается Жизнь, кончается Человек.

— Когда кончается Жизнь, Человек идет в рай, но двери рая закрыты. В этом заведении уже сидит Ангел, и нет свободного места вблизи него.

— Когда кончается Жизнь, Человек идет к Богу и спрашивает, что дальше? Он не знает, для чего его создал Бог. Не от щедрости души своей, не для того, чтобы отвечать на вопросы… Бог создал Человека для того, чтобы тот разделил его боль. Но Человек разделил с Создателем все на свете: небо и землю, пищу и воду, совесть и власть, только боль отказался делить. Он пришел к Богу с собственной болью и задал вопросы, на который ответить не смог.

— Теперь понятно, что делает Ангел в раю. Он охраняет Создателя от дурацких вопросов.

— Тот, кто хочет называть себя Богом, не должен сортировать вопросы на мудрые и дурацкие.

— Он должен одинаково обороняться от тех и других!

— Он должен знать ответ раньше, чем спросят.

— Его никогда не спросят, Валех. Его некому будет спросить.

— Тот, кто хочет считать себя Богом, должен знать ответы на вопросы, которые не зададут никогда.

— А если однажды у Человека появится Бог, который откроет рай?

— Зачем? Когда Человек войдет в рай, он вернется к тому, с чего начал. Стало быть, повторит то, что прожил.

«Здравствуйте, дорогой Натан Валерьянович, — писал Учителю блудный «отличник», — я живу хорошо. Мое здоровье хорошее. Впечатлений от Америки очень много. Мы с дядей и кузиной вернулись из круиза по Карипскому морю, отдыхали на островах и видели крокодиловую ферму…»

Натан Валерьянович протер очки.

— «Кари-п-скому»! — процитировал он, подчеркнув букву «п». — Крокодиловую ферму он видел. Я ему покажу крокодиловую ферму…

— Для меня ничего?.. — спросила Юля.

Натан Валерьянович пробежал глазами письмо.

— Привет тебе передал.

— А когда вернется?

«Посылаю вам, Натан Валерьянович, в подарок, — прочел Учитель, — Глаз Греаля, потому что не хочу везти его сквозь таможню. С нетерпением жду встречи с вами, потому что здесь, на пальмовых островах посреди океана, я наконец-то понял, что такое книга Эккура…»

— Вскрывать посылочку? — не терпелось девушке.

— Там, Юлечка, ничего для тебя интересного… — Юля отставила коробку и загрустила, а Натан Валерьянович продолжил читать письмо: «…понял, что такое книга Эккура, но письмом не скажу. Дождусь личной встречи. Здесь ко мне относятся хорошо. Американцы — очень милые люди. Моя сестра учится в колледже, она будущий архитектор, хорошо говорит на трех языках, увлекается музыкой, сама играет на пианино. Дядя Кирилл говорит, что у нас в роду были и музыканты, и артисты…» — Боже мой… — вздохнул Натан и утер испарину. — Никогда не наказывал детей! В жизни не поднимал руки… но этого «артиста» выпорю!

Оскар подлетал к России и не ждал от жизни плохих сюрпризов. Он листал журнал с красотками Голливуда и устраивал кастинг. Оскар не мог понять, чем красотки не угодили Копинскому? Почему оставили о себе нелестное мнение? У Оскара разбегались глаза. В изобилии он не мог предпочесть ни одну девицу. Каждая следующая по кругу казалась лучше, чем предыдущая. Все были одинаково хороши собой, одинаково стройны и грудасты. Так безупречны и совершенны, что не годились для низменных домогательств. Оскар охотнее бы потискал почтальоншу Юльку. Конечно, это не так престижно, но зато как приятно! Чтобы осуществить задуманное, не нужны миллионы, нужно только приличное помещение. Дача Натана Валерьяновича совсем не годилась. Юлькина двухкомнатная квартира, в которой проживали матушка с тетушкой… — об этом речи быть не могло. Гостиница… — какая пошлость! Оскар чувствовал, что созрел углубить отношения. Если не до женитьбы, то хотя бы до собственного жилья где-нибудь, недалеко от дачи Учителя. В мечтах о будущем он зарылся в журналы, и к посадке так утомился от грез, что уснул и напугал стюардессу. Девушка проводила пассажиров, стала прибираться в салоне, нашла молодого человека без признаков жизни, и завизжала от страха. Оскар вылетел на трап и нырнул в автобус, но на этом неприятности не закончились. Главная неприятность ожидала его в аэропорту. Натан Валерьянович не спал ночь. Волосы на его макушке стояли дыбом, нервно сверкали очки, щетина на лице свидетельствовала о скверном расположении духа. Учитель криво застегнул рубашку и не заметил, что вывернул воротник. Мысль о собственном жилье опять посетила Оскара. Только в этот раз обрела более ясные очертания.