Труды - Антоний Блум

Недостаточно слегка посочувствовать, недостаточно говорить о том, что «мы ничего сделать не можем»: если бы мы стали в такой молитве, если такое наше состраданье исключило бы из нашей жизни все то, что слишком мелко для того, чтобы стать перед лицом ужаса земли, то мы стали бы людьми, достойными Христа, и тогда, может быть, наша молитва тоже вознеслась бы, как пламя сожигающее и просвещающее, тогда, может быть, вокруг нас не было бы той косности, того безразличия, той ненависти, которые вокруг нас живут и процветают, потому что мы ничему злому помехой не являемся там, где мы есть. Перед лицом того, что делается, перед Крестом, перед смертью, перед душевной агонией людей произнесем суд над мелкостью, ничтожностью нашей жизни – и тогда мы что-то сможем сделать: молитвой, образом нашей жизни и, может быть, даже чем-нибудь более смелым и более творческим.

Но будем помнить, что Христос не выбирал; Христос умирал, потому что гонимы праведники и потому что погибают грешники. Вот в этом двойном единстве с людьми, которые вокруг нас, в этом двойном единстве с праведником и с грешником будем молиться о спасении того и другого, о милости Божией, о том, чтобы слепые прозрели, чтобы правда водворилась, но не суд, а правда, которая ведет к любви, к торжеству единства, к победе Божией. Аминь!

О событиях в Москве 19 – 22 августа 1991 г.{376}

25 августа 1991 г.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Снова пронеслись над многострадальной, трагической нашей Родиной грозные дни. И не случайно, как отметил Святейший Патриарх, именно в день Преображения Господня началась та трагедия, которая могла погубить десятилетия русского будущего. Преображение Господне, с одной стороны, говорит нам о трагедии. Пророки Моисей и Илия явились ученикам Христа, говоря с Ним о крестном конце Его жизни (Лк 9:30-31). Но, с другой стороны, Преображение тоже есть обещание. Христос явился во всей славе преображенного человечества. Он явился Своим ученикам таким, каким призван быть всякий человек. И прежде креста и последней победы ученики и Христос сошли в равнину, где ожидала их человеческая трагедия. Да, не напрасно отметил Святейший Патриарх, что этот праздник был праздником трагедии, но и провозглашал победу и свет.

Мы будем молиться сейчас, после отпуста. Сначала принесем Богу благодарение за то, что страшная буря, пронесшись над Русской землей, разнесла те устои порабощения, бесправия, жестокости, которые старались там восторжествовать, и что сейчас мы можем говорить о свободе, говорить о новой возможности, говорить о новых путях для всех народов нашей земли. Будем молиться, благодаря Бога за то, что эта буря в ее самом ужасном пронеслась, но будем помнить, что буря скрывается, расходится не просто, не без человеческого труда. Сейчас нам, за границей находящимся, надлежит молиться, молиться с новым усердием, молиться с новой силой любви о нашей далекой Родине, которую некоторые из нас потеряли еще в детские годы и которая все еще живет в наших сердцах, как свет, как любимая. Но будем молиться также о том, чтобы и будущее постепенно оздоровлялось, чтобы постепенно возрождалась жизнь нашей страны, чтобы пришло к концу все то, что разбивает людей, – не только коварство, не только насилие, но взаимное недоверие, отчужденность, холодность сердечная.

И вот тут, мне кажется, чрезвычайно важно, чтобы русский народ сейчас не забыл сознания единства, не забыл ликования о том, что все слились в единое чувство, что воля у всех была одна, что вдруг все преграды между людьми, всякая рознь растворились, что каждый в каждом увидел брата, сестру, друга, сотрудника, воина, который на одном с ним поле битвы сражается за последние и предельные высоты. Мне кажется, что сейчас вопрос именно так стоит в России: не разойтись на партии, не разойтись на группировки, не начать смотреть друг на друга, как бы забывая, кем был ваш соратник. Знаете, как бывает: ночью смотришь на светлячка – он весь сияет светом, а наутро посмотришь – червяк. И вот в этом есть страшная опасность для всех сейчас: увидев в другом человеке сияние светляка, на следующий день вдруг его не узнать, увидеть только его обыденность и безынтересность. Тут надо сплотиться, тут надо помнить единство, которое было пережито, тут надо его держать сознанием, силой и вместе, соборным умом, строить новую жизнь.

Будем молиться, чтобы тот огонь, который прошел сейчас по нашей земле, зажег человеческие сердца, чтобы теперь было положено начало новой жизни. А жизнь дается подвигом – во имя того, чтобы рассеялась ненависть, чтобы рассеялась подозрительность, чтобы все люди доброй воли сотрудничали друг со другом на созидание новой Святой Руси. Аминь.

О послании Патриарха Алексия к молодежи{377}

17 августа 1991 г.

Я перечитывал послание, обращенное Патриархом Алексием к молодежи, и меня поразило – до чего то, что говорит Патриарх, молодо и живо. Не напрасно говорит он о том, что христианство омолодило жизнь, что когда вы обращаетесь к старцу, к человеку, умудренному опытом, который погружен в Бога, то чувствуете в нем молодость, а не количество лет. Это голос молодости. И это послание напоминает мне нечто о Церкви. Один из самых древних писателей, Ерм, который жил во II веке, рассказывает о своем видении: перед ним стала молодая женщина, с головой, покрытой седыми волосами. Лицо у нее было, как у девы, а волосы – как у ветхой старушки. Ерм обратился к ней с вопросом: «Кто же ты такая?» – «Я – Церковь Христова», – отвечала она. «Каким же образом ты лицом так молода, а волосы у тебя седые?» И она ответила: «Во мне вся молодость Божия и вместе с этим вся мудрость Его».

И мне кажется, что этот образ Церкви замечательно явлен – в свою меру – и в послании Патриарха. В нем чувствуется молодость духа человека, умудренного жизнью; говорит он и твердо, и смело, и вместе с тем так ласково. Он предупреждает молодежь российскую, что общество, в котором она будет жить, более жестокое, чем было прежде. Люди наверно будут изумляться: как это возможно? Разве не было достаточно трудностей в прошлом обществе? Да, они были, они были порой страшные, но они были внешние. От внешних трудностей, от жестокостей властей, от обстоятельств жизни можно действительно пострадать телом, душевно измучиться, но Христос говорит: не бойтесь тех, кто может убить тело, а тех, кто может убить душу (Мф 10:28).

И проблема, которая ставится теперь перед молодежью и вообще перед всем обществом российским, заключается в том, что внешнее давление, внешнее принуждение, порабощение уходит на нет, но встает другой вопрос, может быть, более трудный для разрешения: как справиться со свободой? Как научиться быть свободным человеком, как научиться принимать решения, как научиться быть ответственным за жизнь других и за жизнь общества, того отечества, которое нам так дорого, за тех людей, которые нам порой дороже самих себя? И вот тут действительно свобода должна понудить нас к действию, к выбору, к непрестанному творчеству. Вопрос не в том, чтобы научиться выживать, а в том, чтобы научиться строить новый мир, а этот новый мир с точки зрения христианина (и даже не христианина, а просто человека, верующего в жизнь) должен быть больше, чем материальный мир. Для верующего человека град человеческий должен стать так глубок, так широк, как град Божий, где не только человек мог бы жить, но где мог бы жить и действовать Бог, превращая все земное в нечто гораздо большее.

И тут все мы, как и остальные люди во всем свете, должны встретиться с вопросом очень страшным. Патриарх говорит о том, что новое общество будет создаваться в условиях духовной разрухи. Эта разруха наблюдается везде, но в России, может быть, больше, чем где-либо, потому что духовность десятилетиями выкорчевывали, разрушали, уничтожали. Духовность не заключается в возвышенности идей или чувств, духовность заключается в том, чтобы просто дать человеческому духу строить жизнь и дать простор Духу Божию как бы дуновением в парус эту жизнь двигать.

Русская Православная Церковь может, конечно, в этом помочь тем, что будет провозглашать пути Божии в отличие от человеческих путей, и порой эти пути очень не похожи на пути человеческие. Пророк Исаия говорит от имени Божия: Мои пути – не ваши пути, мысли Мои – не ваши мысли; Мои пути настолько выше ваших путей, как Мои мысли выше мыслей ваших (Ис 55:8-9). И поэтому надо вырасти, надо перерасти себя в понимании судеб земли, понимании истории: не таком понимании, которое давалось до сих пор, а совершенно ином, богатом смыслом, творческом, с будущим; причем не будущим ближайших десятилетий, а будущим, которое раскрывается на вечность и духовно заключается именно в том, чтобы жить той правдой, о которой мы тоскуем. Потому что легко тосковать о правде, легко голодать – но надо научиться голод этот удовлетворять тем, чем он может быть удовлетворен, то есть любовью, отдачей себя для других, самозабвением, потому что, только когда мы можем о себе забыть, мы можем вдруг увидеть, как мир глубок, как мир осмыслен.