G.O.G.R. - Анна Белкина

Смирнянский порылся в кармане своих дурацких зелёно-коричневых шорт и извлёк на свет божий некое удостоверение, подозрительно смахивающее на удостоверение агента СБУ. Пётр Иванович подозревал… нет, он был абсолютно уверен, что эта «ксива» Смирнянского сделана из чистейшей липы, но промолчал. Авось нахальный и самодовольный майор Кораблинский устрашится присутствием СБУ и скажет что-нибудь интересное и нужное?

— А… я не исчезал… — пролепетал майор Кораблинский, озираясь по сторонам и видя вокруг себя серые, без обоев, стены изолятора. — Я… на работе… Какой-то тип пытался дать мне взятку, а потом… потом… Я… тут?

— Итак, какой сейчас год? — не отставал Смирнянский, надвигаясь на растерявшегося Кораблинского, словно айсберг — на «Титаник».

— Э, Игорь, — осторожно вмешался Серёгин. — Может быть, отведём его в кабинет?

— А, да, точно… — Смирнянский тоже подумал, что допрашивать Кораблинского в коридоре изолятора как-то не совсем удобно и согласился с Серёгиным. — Идёмте в кабинет Недобежкина!

— А? — пискнул Кораблинский, неуверенно топая вслед за Смирнянским, который тащил его за руку. — Ка-какой сейчас год?

— Десятый… от рождества Христова! — хихикнул Смирнянский.

— Стоп, а Гопников? — осведомился Синицын.

— С ним и без нас теперь разберутся! — отказался от Гопникова Смирнянский. — Авось не убежит?

— Кто он — Гопников? — осведомился Кораблинский и споткнулся, переступая порог.

— Алиментщик, — отбоярился Смирнянский. — Идёмте.

Глава 108. Триумф Ежонкова

Недобежкин занимался тем, что вместе с Белкиным просматривал последние видеозаписи из изолятора. Правда, просматривал один Недобежкин, а вот шокированный Гопниковым Белкин — сидел на стуле в дальнем углу и бубнил себе под нос какие-то молитвы, что ли… Недобежкин старался абстрагироваться от его надсадного гнусавого бормотания и внимательно вглядывался в экран своего компьютера, на котором тянулся серый коридор изолятора, обсаженный одинаковыми дверями. Вот, появились четыре человеческие фигуры, которые толкают перед собой пятую, упирающуюся — это «Команда С» тянет Гопникова в камеру. Вот, Гопников затолкан в камеру, усажен на нары, и «Команда С» исчезает с горизонта. Белкин крутится… так, это он делает обход. Кажется, ничего не замечает и — тоже уходит… А вот — запись из камеры Гопникова… Недобежкин весь подался вперёд, чуть ли, не носом уткнулся в монитор, чтобы увидеть получше, что же именно произошло с Гопниковым. Да ничего с ним не произошло!.. Пока что. Вот, он лежит, о чём-то думает «на своей волне»… Он пока жив, и выглядит нормально. Но вот, произошло что-то непонятное: запись на миг прервалась, на экране появился «чёрный квадрат». Потом этот квадрат исчез, снова явив Недобежкину камеру Гопникова, но только теперь Гопников вёл себя как-то странно: приподнялся на нарах и будто бы разговаривал с кем-то невидимым. Да, кроме самого Гопникова в его камере нет ни души, но Недобежкин отчётливо видел, как «секретный узник» смотрит на кого-то и разговаривает с ним! Чёрт, но не сам с собой же он разговаривает!

— Белкин! — позвал Недобежкин «стража ворот». — Хватит там валять дурака, сюда иди!

— А? — Белкин медленно, нехотя приполз и сел на краешек свободного стула.

— Бэ! — угрюмо буркнул Недобежкин и тыкнул пальцем в экран. — Говори-ка, что ты видишь?

— Ну, — протянул Белкин, не зная, что сказать, чтобы на него не повесили собак и не наваляли шишек.

— Или ты говоришь, кто сюда зашёл, или отправишься под суд, как соучастник! — сурово надвинулся на него милицейский начальник и скорчил рожу гестаповца Мюллера.

— Упс! — икнул Белкин и побледнел так, словно бы уже умер и остыл.

— Вот тебе и «Упс»! — пробормотал Недобежкин. — Давай Белкин, колись, сколько тебе заплатили?

— За что? — промямлил несчастный, невиновный Белкин. — Ту-ту-ту… туда никто, ни души… понимаете, ни мышки, ни кошки, ни мошки, ни блошки, ни тараканчика… понимаете…

— Цыц! — отрубил Недобежкин и стукнул кулаком по столу. — Ты, Белкин, не юли, а просто возьми и скажи — честно и не для протокола: кто?

— Никто… — выдавил Белкин. — Никто, Василий Николаевич, вот вам крест!

Белкин начал широко креститься, но разъярённый невразумительными показаниями Недобежкин схватил его за руку, притянул к себе, заглянул ему в глаза и прошипел:

— Или может быть, это — ТЫ??

Белкин едва в обморок не грохнулся: так страшен был взгляд начальника.

— Не — не — не — не — не… — заблеял он, дрожа всем своим небольшим телом. — Не!

— Да! — настоял Недобежкин. — Давай, колись, крот! — и отшвырнул Белкина обратно, на стул.

— Я… — заплакал Белкин, затягивая сопли. — Пришёл… зашёл… туда…

— И? — сдвинул брови Недобежкин.

— И… — пискнул Белкин. — Бе-е-е-е-е!

— Чтоооо?? — взвился Недобежкин и вскочил, перевернув своё кресло.

— Бе-е-е-е-е! — ответил ему Белкин, не в силах сказать что-либо другое. — Бе-е-е-е-е!

И тут в кабинет ввалился Смирнянский, толкая перед собой Кораблинского. За его спиной показались лица Серёгина, Сидорова и Синицына.

— Что это такое?? — опешил милицейский начальник, оторвавшись от Белкина, который, кроме всего прочего, оказался ещё и «попорченным».

— Васёк, Кораблинский прокамлался! — заявил Смирнянский и пригнул Кораблинского к стулу для посетителей рядом с Белкиным.

— Ммм! — недовольно мукнул Кораблинский и отпихнул от себя руку Смирнянского.

— Ээээ? — протянул Недобежкин.

— Бе-е-е-е-е! — подхватил Белкин.

— Эй, а с ним-то что? — удивился Смирнянский, услыхав от Белкина баранью «речь».

— «Звериная порча», — вздохнул за спиной Смирнянского Пётр Иванович.

— «Пристегнули» Белкина, — согласился Синицын.

А Сидоров просто вздрогнул, потому, что ему показалось, что откуда-то из-за шкафа в углу кабинета на него плотоядно зыркнули Горящие Глаза.

Майор Кораблинский — тот вообще, попятился, было назад, услыхав безумный рёв Белкина. Но Смирнянский преградил ему дорогу и негромко процедил:

— Сам полчаса назад так ревел, не пяться теперь!

— Что, я? — воскликнул Кораблинский и даже немножко подпрыгнул.

— Ты, ты, — кивнул Смирнянский. — Не узнаёшь себя?

— Чёрт, — чертыхнулся Недобежкин, подёргав себя за усы. — Сидоров, ищи Ежонкова! Будем пушить обоих голубцов.

— Есть! — оживился Сидоров и бегом побежал в буфет, где заглатывал пирожное за пирожным гипнотизёр Ежонков.

Ежонков сидел в буфете за самым дальним столиком и, как говорится, наворачивал от пуза. Три беляша, три пирожных: два «Наполеона» и одна медуница, целая шоколадка «Несквик» и литр Фанты — таковым было его меню.

— Простите, там вас Недобежкин вызывает к себе, — обратился к нему Сидоров и сел за столик, на один из трёх свободных стульев.

— Нет! — отказался Ежонков и откусил от беляша громадный кус, набив им полный рот. — Не хочу, не буду! — прошамкал он, вытерев губы рукавом. — Я сыт, сыт, сыт!

— Недобежкин сказал, что работа срочная, — не отставал Сидоров. — Кораблинский.

— Что — опять?? — взвился Ежонков и едва не выплюнул всё, что жевал. — Да сколько можно? Не могу я пробить его быковатость! Не могу. Он быковал, быкует и будет быковать, а я — не вол!

— Он прокамлался, — тихо сказал Сидоров.

— В который раз! — язвительно заметил Ежонков. — Он всегда так: сначала прокамлался, а потом — ревёт, как козёл, и бодается! Забодал уже, чёрт! Сидоров, скажи Недобежкину, что он мне надоел до предела со всеми его выбрыками, и пускай ищет другого гипнотизёра, а я умываю руки!

«Суперагент» Ежонков так громогласно визжал, что все посетители буфета и буфетчица повернули головы в его сторону и навострили уши, вслушиваясь в то, что ещё он скажет.

Сидоров это заметил и шепнул Ежонкову:

— А нас подслушивают…

— Да? — шумно воскликнул Ежонков. — Чёрт! Блин… — он быстро огляделся по сторонам и постановил:

— Тут могут быть фашистские агенты… Чёрт… Сидоров, тихонько встаём — и пошли.

«Тихонько встаём» выглядело в исполнении Ежонкова так: «суперагент» снова обозрел окрестности взором орлана, выпростал из-за столика своё тело, задев животом столешницу, собрал в кулёчек все свои пирожки и пирожные, с шумом и скрипом отодвинул стул и скользнул к выходу, словно изрядно раздобревшая летучая мышь белого цвета. Все, кто коротал рабочее время в буфете — Сидоров заметил среди них и заместителя Недобежкина Носикова — подавились смешками и уткнулись в свои тарелки и стаканы. Сидоров горько вздохнул и поплёлся прочь из буфета следом за грузным «бэтменом» Ежонковым.

Неся впереди себя набитый съедобным целлофановый пакет, Ежонков вступил в кабинет Недобежкина и остановился на пороге.