Второй пол - Симона де Бовуар

обществе, и они справятся с этим; но дело в том, что совершенно напрасно ждать от угнетателей добровольной щедрости, великодушия. Между тем бунт притесненных, а также перемены внутри привилегированной касты создают новую ситуацию. Пришлось ведь мужчинам в собственных интересах частично раскрепостить, эмансипировать женщину: женщинам нужно лишь продолжать свое восхождение, этому будут способствовать достигнутые успехи; почти очевидно, что через какое-то время они добьются подлинного экономического и социального равенства, а за этим последует и их внутреннее преображение.

Предвижу и здесь возражения, иные скажут – да, такой мир возможен, но желателен ли он? Стоит женщине стать «такой же», как мужчина, жизнь тотчас потеряет «свою прелесть», «свою пикантность». Нет ничего нового в подобных высказываниях: те, кто заинтересован в увековечении настоящего, всегда проливают слезы по восхитительному прошлому, готовому вот-вот исчезнуть, даже не одарив улыбкой нарождающееся будущее. В самом деле, с уничтожением рабства исчезли огромные плантации, покрытые великолепными азалиями и камелиями, была повержена, уничтожена тонкая культура южан; старые кружева оказались на чердаках, оставшись в прошлом, уйдя в небытие, как чистый тембр певцов знаменитой Сикстинской капеллы, а вот теперь и «женский шарм» грозит исчезнуть, оказаться утраченным, обратиться в прах. Не могу не согласиться с тем, что только дикари, варвары не в состоянии оценить редкий цветок, дивные кружева, кристально чистое пение кастратов Сикстинской капеллы, очарование женщины, ее особый шарм. Когда женщина предстает во всей своей красоте, во всем своем великолепии, она прелестна, ее называют «очаровательной»; «очаровательная женщина» – куда более волнующая, чем «дурацкие картины, ее изображающие, украшающие интерьер, полотна с изображением бродячих акробатов, расписные вывески, рисунки и картины непрофессионалов», так потрясавшие Рембо; лукавая, владеющая всеми современными хитростями, вооруженная новейшими достижениями науки нравиться, она явилась из глубины веков, из Фив, Миноса, Чичен-Ицы; она же – культ, тотем центральных областей африканского пространства; ее можно сравнить с вертолетом и с птицей; и главное чудо: под крашеными волосами в ее головке шелест листвы обращается в мысли, а из груди вылетают слова. Ошеломленные мужчины тянутся жадными руками к чуду, но стоит овладеть им, как чудо исчезает, рассеивается; и супруга, и любовница говорят, как все, обыкновенно ртом: слова их стоят ровно столько, сколько они стоят; грудь, кстати, тоже. Столь мимолетное чудо – и такое редкое, – заслуживает ли оно того, чтобы увековечить ту ситуацию, что искажает жизнь каждого из полов? Можно ценить красоту цветов, очарование, прелесть женщины, но оценивать их по их стоимости; и если эти сокровища оплачиваются кровью или несчастной судьбой, нужно суметь ими пожертвовать.

Главное препятствие тому – мужчины, считающие подобную жертву чрезмерной; среди них не многие хотят в глубине души, чтобы женщина реализовала все заложенные в ней возможности. Те, что относятся к ней с презрением, не видят от этого собственной выгоды, а те, что нежно любят ее, слишком хорошо понимают, что они в таком случае теряют. И в самом деле, современное развитие угрожает не только женскому шарму: начиная существовать для себя, женщина отказывается быть дублером и посредником между миром и мужчиной, за что ей и предоставлялось особое место в мужской вселенной. Для мужчины, зажатого между молчанием природы и требовательным присутствием других свобод, женщина – подлинное сокровище; с одной стороны, она – его подобие, с другой – пассивная вещь. Тот облик, в каком он воспринимает свою подругу, может быть плодом его воображения; но опыт, источником которого она является, тем не менее реален, и для мужчины нет ничего более ценного, интимного, жгучего, чем он. Зависимость, более низкое положение в обществе, несчастья женской доли создают особый женский характер, этого нельзя отрицать. Бесспорно, в новом завтрашнем мире будут утрачены условия для иных любовных, сексуальных приключений, но это не значит, что из жизни людей будут изгнаны любовь, счастье, поэзия, мечта. Отнесемся бережно к нашему будущему и не дадим воображению обеднить его; если оно нам покажется опустошенным, виной тому – скудость нашей фантазии; оно для нас всегда лишь некая абстракция, и каждый оплакивает втайне отсутствие себя в нем. Между тем человечество будет жить в завтрашнем дне в своей плоти и со своей свободой, для него это будет его настоящее, и оно предпочтет это настоящее как осуществленную реальность. Между полами возникнут новые взаимоотношения, физические и эмоциональные, о которых, возможно, мы еще и не имеем понятия: уже теперь между мужчиной и женщиной появляются дружеские связи, соперничество, сообщничество, товарищеские отношения, целомудренные или сексуальные, которых минувшие века не могли бы вообразить. Кроме того, самым спорным и сомнительным мне представляется утверждение, что будущему уготовано однообразие, следовательно – скука. Прежде всего, я не считаю, что в современном мире отсутствует скука, как не считаю, что свобода влечет за собой однообразие. Между мужчиной и женщиной всегда сохранится определенное различие, у каждого из них свои эротические свойства, свой сексуальный мир; женщина навсегда сохранит свои особые качества, свойственные только ей чувствительность, чувственность: ее отношение к себе, к своему телу, к телу мужчины, к ребенку никогда не будет идентично отношению мужчины к себе, к своему телу, к телу женщины, к ребенку. Тем, кто так много говорит о «равенстве в различии», не подобает оспаривать тезис о наличии различий в равенстве. С другой стороны, монотонность, однообразие создают определенные институты: молодые и красивые рабыни гарема в объятиях султана становятся одинаковыми; христианство придало эротике вкус греха и порочной фантазии, одарив душой самку мужчины. Верните женщине ее особую суверенность, любовные объятия от этого не проиграют в патетике. Нелепо утверждать, что реальное равенство мужчины и женщины может привести к исчезновению пороков, оргий, любовного экстаза и страстей. Противоречия между плотью и духом, преходящим и вечным, опьянением имманентности и зовом трансцендентности, остротой удовольствия и пустотой забвения не исчезнут никогда. Волнение, страдание, радость, провал и триумф всегда будут находить воплощение в сексуальных отношениях. Освободить женщину – значит отказаться ограничивать ее лишь отношениями с мужчиной, но это не значит отрицать сами эти отношения; существуя для себя, она будет тем самым существовать и для мужчины; каждый из них, видя в другом независимого субъекта, останется для него Другим; обоюдность в их отношениях не уничтожит того чуда, которое порождается делением человеческих существ на два пола, не уничтожит желания, обладания, любви, грез, любовных приключений. Сохранят свой полный смысл и волнующие нас понятия: «давать», «побеждать», «соединяться». Напротив, только тогда, когда будет покончено с рабским состоянием половины человечества, когда разрушится основанная на нем система лицемерия, деление человечества на два пола обретет свое подлинное значение, а человеческая пара – свой истинный облик.