Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

— Нет, — выразительно произнесла она.

— Не могла бы ты дать мне ключ к разгадке? Ну хоть бы намекнуть.

Она немного подумала.

— Может быть, смогу. Ты помнишь, что насильно схватил меня и увел из Басти?

— Я сделал это для твоего же блага, и я извинился, — возразил фон Хорст.

— Но ты это сделал.

— Да.

— И ты не использовал свой шанс, — настаивала она безнадежно. — Если бы я поверила в то, что это не нарочно, я простила бы тебя, но я не верю, что ты настолько глуп.

Он принялся думать, чтобы найти объяснение этой загадке, но, истощив все свои умственные способности, так ничего и не придумал.

— Наверное, — сказала тогда Ла-джа, — мы не понимаем друг друга. Скажи мне прямо, почему ты хочешь идти со мной в Ло-гар, и если это то, о чем я начала было думать, я скажу тебе, почему ты мне не нравишься.

— Вот это другое дело, — воскликнул мужчина. — Я хочу пойти в Ло-гар, потому что…

В хижину вломились люди-бизоны, оборвав его на слове.

— Пошли! — приказали они. — Кру собирается убить тебя.

Глава 20

Двое ганаков жестом велели Ла-джа следовать за ними.

— Кру и за тобой послал, — сказали они, — но он тебя убивать не собирается, — добавили они, ухмыляясь.

Направляясь к хижине вождя, они увидели множество ганаков, лежавших в тени многочисленных деревьев. Некоторые ели траву, скошенную рабами, другие мирно пережевывали жвачку и дремали, полузакрыв глаза. Дети время от времени затевали недолгие игры, но взрослые не играли, не смеялись и не разговаривали. Это были типичные жвачные животные, с таким же интеллектом, как у коров. Они не носили ни украшений, ни одежды и не имели оружия.

Видимо, они не отобрали у него лук потому, что не знали ничего об оружии и были очень глупы. Лук, стрелы и нож все еще были у него при себе, хотя копье он выронил во время драки, последовавшей за убийством Дрована, и не нашел его.

Пленников подвели к Кру, который лежал в тени огромного дерева, заслонявшего его хижину, совсем недавно принадлежавшую Дровану. Он взглянул на них своими обрамленными рыжими волосами глазами, но более всего его интересовала Ла-джа.

— Ты принадлежишь мне, — сказал он ей, — ты принадлежишь вождю. Очень скоро ты пойдешь в хижину, а пока оставайся здесь и смотри, как умрет гилок.

Затем он повернулся к бизону, лежавшему перед ним.

— Сплей, ступай к своим рабам и принеси танцующую воду и дерево смерти.

— В чем дело? — спросил фон Хорст. — Почему ты собираешься меня убить? Если бы не я, ты бы не был вождем.

— Слишком много рабов, — промычал Кру. — Они очень много едят. Танцующая вода — хорошо, дерево смерти — забавно.

— Забавно для кого? Для меня?

— Нет, забавно для ганаков, не для гилока.

Вскоре Сплей вернулся с рабами. Несколько мужчин несли деревянный столб, остальные мужчины и женщины волокли охапки веток, грубо сделанные кувшины и сосуды из тыквы, наполненные какой-то жидкостью.

При виде их люди-бизоны стали стекаться со всех сторон; пришли также и женщины. Все уселись, образовав большой круг возле дерева перед хижиной вождя. Раб передал кувшин одному из сидевших в кругу.

Тот сделал большой глоток и передал его следующему ганаку. Как только кувшин опустошался, тотчас же подавали следующий.

Рабы, принесшие столб, принялись копать яму на открытой площадке между хижиной вождя и воротами. Когда яма стала достаточно глубокой, они воткнули в нее столб и засыпали ее землей. Столб торчал из земли футов на шесть. В это время по кругу прошло уже множество кувшинов. Мужчины и женщины мычали и ревели, и вскоре одна из женщин поднялась и начала прыгать и скакать в некоем неуклюжем подобии танца. Вскоре к ней присоединились все взрослые жители поселка: они прыгали и бродили, шатаясь, по деревне.

— Танцующая вода? — спросил фон Хорст с усмешкой, обращаясь к Ла-джа.

— Да, это вода, которая отбирает у людей разум.

Иногда она превращает трусов в храбрецов, а храбрецов — в животных, но всех людей делает глупцами.

Газ выпивает много этой воды, прежде чем убивать.

— А там, должно быть, дерево смерти, — фон Хорст кивнул в сторону столба, который рабы врыли в землю.

Теперь они набрасывали вокруг него сухую траву, листья и ветки.

— Дерево смерти! — прошептала Ла-джа. — Для чего оно?

— Для меня, — сказал фон Хорст.

— Но как же это? Я не понимаю. Не может быть, чтобы они… О, нет, они не могут.

— Могут, Ла-джа. Странно, правда?

— Что странно?

— Что эти существа, столь близкие к животным, ведут себя как люди, ведь только люди способны мучить ради забавы.

— Я об этом никогда не думала, — сказала она, — но это правда, и правда то, что только человек делает напиток, отбирающий у него разум и превращающий его в животное.

— Не в животное, Ла-джа, — он делает их еще больше людьми, он снимает все запреты и позволяет быть людям самими собой.

Она не ответила, просто стояла, глядя как завороженная на столб в центре поселения. Фон Хорст смотрел на ее нежный профиль, спрашивая себя, что же происходит в голове у этой маленькой дикарки. Он знал, что конец приближается,