Магическая академия. В кресле ректора - Надежда Игоревна Соколова

Здравствуйте, папа. Мы приехали. Это конечная. Я, конечно, многого ждала, помня о своих внезапно открывшихся божественных корнях. Но как-то не ожидала, что моим отцом окажется бог любви. Да, я ничего не знала о божественном пантеоне, кроме имен богов, но…

Никакого радостного выражения на моем лице не появилось, и бог любви взмахнул рукой в сторону открытого портала.

— Предлагаю познакомиться поближе в моем доме. Боюсь, твоя академия не выдержит моего присутствия.

О, в этом я как раз не сомневалась. Боги были самыми сильными существами в этом мире. И, если переводить на земной язык, их энергетика могла повлиять на всех и вся в академии, причем далеко не лучшим образом. Сотни сошедших с ума существ меня вряд ли обрадовали бы.

А потому я не стала спорить, поднялась из кресла и шагнула в проем портала.

Я очутилась в некой гостиной, потонувшей в полумраке. Мягкая мебель, подушки и ковры на полах, гобелены на стенах, занавески и шторы на окне — все говорило о том, что это если не спальное место, то как минимум комната для отдыха, в которой ничего не должно мешать расслаблению хозяина дома.

— Присаживайся, — Ротарион кивнул на одно из кресел, оранжевое, выполненное в стиле кресла-мешка. Сам он уселся в такое же, коричневое, и оно сразу же приняло форму его тела.

Я последовала примеру божества и утонула в мягком бесформенном кресле, мгновенно подстроившимся под мое тело. Похоже, нас с Ротарионом ожидает разговор, долгий и серьезный.

— Я вижу тебя, свою дочь, в чужом теле, — начал бог любви. — Тело драконессы не приспособлено для этого. Тебе там должно быть тесно.

Я напряглась. В перенос душ, особенно успешный, я не верила, хоть и очутилась непонятно как в чужом теле. Но больше экспериментировать не желала.

— Не бойся, — Ротарион понял мой настрой, — я не буду ни на чем настаивать. Как ты очутилась в этом мире и почему перенеслась не в своем теле?

— Сама не знаю, — честно ответила я. — Просто проснулась в чужом мире. И всегда была уверена, что я — дочь своих родителей, тех, кто вырастил меня в другом мире.

Ротарион покачал головой.

— Твоя мать — Ангелиана, дочь одного из могущественных драконьих вельмож и моя давняя любовь. Она исчезла внезапно, несколько десятков лет назад. Я был уверен, что она попала в стихийный портал и погибла. Теперь же я не знаю, что и думать. Когда твои щиты упали, я почувствовал родную кровь. — Он криво усмехнулся. — Неожиданно, надо сказать. Никакой опасности тебе не угрожало, и я помедлил с появлением, стараясь прийти в себя.

Да? Ну если сам бог признается, что ему нужно было время, чтобы прийти в себя, то что говорить обо мне, ранее обычной смертной?

Глава 34

— В том мире, откуда меня перенесли, нет магии, и поэтому многие вещи мне до сих пор в диковинку, — я помедлила, но все же произнесла под заинтересованным взглядом Ротариона. — У меня оказался муж. Вернее, он оказался у этого тела, хотя на нем нет брачных браслетов. Но муж уверяет, что теперь я вроде как по наследству стала его женой. Разве такое возможно?

Ротарион (мне сложно было называть незнакомого мужчину отцом) какое-то время молчал, потом нахмурился.

— Я помню этот случай. Не так уж и часто ко мне обращаются с просьбой о разводе в подобном состоянии.

Он взмахнул рукой, и передо мной появилось что-то вроде голограммы. На ней рыдала Ториса с брачными браслетами на запястьях. Она всхлипывала, раз за разом вытирала белым батистовым платком лившиеся из глаз слезы и просила:

— Забери мою клятву, молю. Я больше не могу так. Он… Он же изменил мне! Я же все сама видела! Ну зачем мне так мучиться?! Он же убьет меня, когда я ему надоем!

Еще один взмах рукой, и передо мной другая голограмма — Ториса, уже без браслетов, довольная жизнью, практически счастливая, некоторое время взасос целуется в своем кабинете ректора с деканом некромантов.

— Я люблю тебя, — оторвавшись от него, с глубоким чувством произносит она. — Возьми меня в жены.

— Обязательно, милая, — декан смотрит на Торису снисходительно, как на любимое домашнее животное. — Через месяц-полтора проведем обряд.

— Почему так долго? — хмурится Ториса.

— Нужно убедиться, что твой муж тебя не найдет и не станет предъявлять на тебя права. А пока нам следует соблюдать осторожность и не демонстрировать свои чувства перед другими.

— Он мне не муж! — в негодовании вспыхивает Ториса, на ее щеках появляются красные пятна, от этого она становится практически дурнушкой.

— Ты уверена? — мягко спрашивает декан. Разговаривает он с Торисой, как с ребенком или с душевнобольным существом. — А если у него сохранились браслеты на запястьях?

Ториса молчит, только губу прикусывает, как будто хочет что-то сказать, но боится.

Голограммы исчезли.

— И что теперь? — уточнила я у Ротариона. — У Димира действительно есть браслеты, и он клянется, что не изменял Торисе.

— Димира, значит, — задумчиво проговорил Ротарион. — И давно ты зовешь его по имени?

— Давно, — пожала я плечами. — Он настоял. Я спорить не стала. В моем бывшем мире нет такого пиетета к личным именам, как здесь.

— Что еще между вами было?

Это мне сейчас так тактично на постель намекают?

— Я появляюсь во сне в его спальне, но постельных игр у нас еще не было, если речь о них, — честно ответила я.

— Мне нужно увидеть вас вдвоем, прежде чем я отвечу на твой вопрос.

Странный подход. Но кто я такая, чтобы спорить с богом любви?

— Думаю, если организовывать общую встречу, то только завтра.

Ротарион кивнул. Мне казалось, что он до сих пор находится в некой растерянности и слабо понимает, что делать со свалившейся на его голову взрослой дочерью.

— В какой момент у тебя слетели защитные щиты? И кто их установил? — сменил он тему

— Понятия не имею кто. Я даже не знала об их существовании. В какой момент… Я решила выяснить отношения с деканом некромантов, вызвала его в свой кабинет. Пригласила туда же и банши… Что? Что-то не так? — на лице Ротариона было написано изумление, причем очень крупными буквами.

— Дочь бога любви не может общаться с порождением смерти.

Отлично. И здесь