Как закалялась сталь 2 и 1/2 - Андрей Кочергин

Я смею вас заверить в том, что прожил весьма забавные сорок четыре года на этой угрюмой планете. Когда этот отдельно взятый примат начинает рассказывать о делах давно минувших дней, то на мордах собеседников читается или легкое недоверие, или неприятие, или искреннее удивление людей, уже не верящих в запредельные страшилки.

Мой большой друг и уважаемый мэтр Саша Скалозуб сидел у меня на кухне и вдруг говорит:

— Андрюха, мы вроде одногодки с тобой, а ведь ты старик уже. Я просто пацаном себя чувствую, и дело не в этапах Пути — все мы где-то были, — а в том, что вынес из него.

А как тут не «вынесешь», когда…

Ну как можно было отыскать столько сточных канав, заброшенных помоек и озер с нечистотами, чтобы столько раз, будучи движимым какими-то благими порывами, окунаться, пачкаться и потом смердеть от прикосновения к себе подобным?!

Человек — существо социальное, и он вынужден жить в стае, где размножается и перепоручает специально обученным людям шить ему одежду, готовить ему пельмени из кожзаменителей, собирать ему авто и даже стричь ему патлы, если зарос. Мы думаем, что люди, нас окружающие, нужны нам именно для этих вполне обывательских целей, то есть для текущих нужд и треб. И страшно удивляемся черной неблагодарности не заметивших нашей особенности бульдозеров, которые прокатились по нашей судьбе, не моргнув глазом.

Только за последнюю пару-тройку лет я потерял кучу людей — именно потерял в необратимом смысле этого слова. Видимо, подобное тянется к подобному, и мои товарищи гибнут на войнах, падают в драках и не выживают в схватках с судьбою, что вполне по-мужски. Пусть интеллигенты мнут сиськи в поисках сглаза и плохой экологии. Мужчина живет весело и уходит легко! Так что мне казалось, что я умею терять близких… Казалось!

Оказалось, что многому еще предстоит научиться.

Какие еще мучения должен преодолеть Дух, чтобы, взглянув в зеркало поутру, Мужчина мог прошептать себе: «И это я смог, и это я пережил… Нет! Победил!»

Мы созданы для победы над собой. Я всегда считал, что состояние ежедневного подвига — это высшая добродетель. Только это бдение способно закалить Дух, очистить помыслы и стяжать полезность для своей страны, своего народа и своих близких, часто в ущерб себе самому.

Никогда Господь не наказывает нас, но посылает нам испытания для тренировки нашей воли и проверки нашей чистоплотности.

Кто-то готов на низость и подлость ради достижения своих целей, вспоминая заветное «цель оправдывает средства», но как омерзительны эти пресмыкающиеся! Гений и злодейство не совместимы! Эти слова Пушкина давно не давали мне покоя. И не то чтобы слово «гений» мозолило мне мозг, но злодейство и добро тревожили разум, качаясь на весах. Нет, не могут они проистекать друг из друга.

«К чему все эти сопли?» — спросите вы меня, а я отвечу вам:

— Уважаемые, сколько бед мы с вами натворили, перешагнув через близких и незнакомых, через огромные беды и мелкие неприятности, не встряв в историю, где могли бы сыграть ключевую роль, и оставшись там, где наш эгоизм сделал больно любимым нами людям.

Самое важное, что обязан уметь человек, — сделать выбор не в пользу своего мечтания, хотения или прихоти, но в пользу того человека, которого Господь послал ему как экзаменационный билет.

Сможешь ли забыть о себе любимом, сможешь ли заткнуть свое обожаемое «Я» себе в задницу, и лишь потому, что, может быть, это усмирение собственных амбиций поможет человеку сделать еще один шаг в этой жизни или хотя бы поверить в то, что не все в этой жизни подчинено алчности и себялюбию?

Именно с этого момента начинается Воин, а вовсе не с умения бряцать оружием!

Сильные люди — добрые люди! Я повторяю это всегда и не устану!

Мнение мое — и необязательно правильное! Так… Накатило… Пойду и нажрусь — душа ноет, как простреленное колено!

Синяя жилка нервноБьется под тонкою кожей.Я не дарил Тебе вербы —Куда мне, с моей-то рожей.Я не дарил Тебе солнце,Я не дарил Тебе ночи.К чему Тебе эти подарки,Живешь Ты сама, как хочешь.Пиши мне о том, что было,Пиши мне о том, что будет,Пиши мне о том, что больно,О том, что вряд ли забудешь.Тонкая жилка нервноБьется сильней, но все жеПиши мне, как только вспомнишь.Не видишь меня, так что же…

Обещал не хворать?! Не помню я таких обещаний… Вы, видимо, не знакомы со мной — этот уродец иначе как на зубах даже о маме не вспоминает. Никогда себя не жалел и терпеть себя не могу, поэтому и изгаляюсь как ни попадя. Старики верно говорят: если сердце не порвалось там, где должно было порваться, на кой член мне такое сердце! Если в груди не забит гвоздь, если человек может дышать там и тогда, где и когда уже пора задохнуться, — с чего он взял, что он человек?

Нет, пацаны, если вам пришел пендык и что-то в жизни перекосилось, то делай что должно и будь что будет! А слеза, стекающая по мужской щеке, — это то малое, что мы еще можем себе позволить.

НО НИКТО И НИКОГДА НЕ ИМЕЕТ ПРАВА УВИДЕТЬ НАШУ СЛАБОСТЬ, ХОТЯ БЫ ПОТОМУ, ЧТО МЫ УЖЕ ДАВНЫМ-ДАВНО ЗАДУШИЛИ ЭТОГО ЗВЕРЬКА!

Сожалеть и оглядываться, цепляться и малодушничать… Даже для женщины это мерзко. А ведь мы те, в кого должны верить дети этой страны! Мужчина, оказавшийся в точке принятия решения, смотрит вокруг, видит самый тяжелый сундук и, не спросив, чье это, взваливает его себе на плечи. Ну не на женщин же его взваливать, не на дрищей тонконогих?! Не так много нас осталось, так кому же еще, если не нам, тащить то, что не под силу более никому.

Жизнь дала трещину и стала похожа на жопу. Бурятка улыбнулся и сказал: «НОМЕ, SWEET НОМЕ. Я в ней, в жопе, всегда и жил!»

Хотя мне казалось, что я все уже знал и победил, оказывается, есть еще что-то такое, что может удивить меня силой удара. Но лысого хрен с ног собьешь… Живого, во всяком случае.

Когда весенняя траваИли осенняя прохладаНапоминаньем обо мнеКоснется ног твоих нежданно,Ты улыбнешься и вздохнешь.Как хорошо, он где-то рядом…И наплевать на целый мир,Завистливо дышащий ядомНе интересно и насратьНа все, что не про нас с Тобою.Все бури минут, ну а мыв обнимку с трудною любовью…

Матерь Божья Пресвятая Богородица, спаси нас!

Вы знаете, почему на Руси особо почитается Богородица? А потому, что русский мужик всегда был пьющим и буйным. После драки и с похмелья совать рожу к Спасителю — и стыдно и грешно, а Мать — она и есть Мать. Уж какой ты ни будь, а к ней никогда не стыдно.