Демон Максвелла - Стивен Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Исключительные люди не боятся вершить исключительные поступки», – пронеслось в голове.
Курсор на экране мигал, то появляясь, то исчезая:
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Когда-то давно мы ярко горели. У нас был свой, тайный мир, мы были очень близки. Но со временем дистанция медленно увеличивалась, и только последний идиот мог этого не заметить. Если раньше Имоджен была только моей, теперь она принадлежала миру, распадалась, исчезала, остывала, отдавая себя по частям каждому из записанных на листике числу зрителей. Когда-то она была цельной, целым миром, она была рядом, но теперь…
«Я теряю ее, – подумал я. – Я теряю ее, и, если в ближайшее время ничего не предприму, она превратится в семь миллиардов маленьких мигающих пикселей – в сверкающую звездную пыль и никогда снова не станет целой и реальной; никогда не вернется домой».
Курсор мерцал и мерцал, и только когда по столу застучали капли, я понял, что плачу.
Я встал, прошел на кухню.
Взглянул на стопку нераспечатанных уведомлений.
Из гостиной доносилась музыка – мы с Имоджен начинали наш первый танец.
Когда на лодке волны Нила рассекаешь,когда в тропиках рассвет встречаешь…Я начал вскрывать письма.
Письмо от приставов, повестка в суд. Письмо от приставов, письмо от приставов, штраф, повестка в суд. Обращение взыскания, материалы суда, взыскание имущества.
Боже мой.
Письмо от приставов, штраф, штраф, повестка в суд, письмо от приставов.
Боже, боже, боже.
Письмо от приставов, обращение взыскания, материалы суда, взыскание имущества.
Они собираются забрать наше имущество.
Они собираются отнять у нас все.
Я, пошатываясь, вернулся в гостиную.
Мы танцевали, крепко держась друг за друга, голова Имоджен покоилась на моей груди.
Когда гуляешь в Старом Алжире…Я потеряю ее.
Из-за слез наши фигуры на экране превращались в расплывчатые, бесформенные цветные пятна.
Когда шлешь мне фото и сувениры…Внутри я чувствовал абсолютную пустоту и бессилие, пока вокруг рушился мир.
Как тут…
Появились они.
Словно из ниоткуда. С настойчивым шелестом – шурх-шурх-шурх – крыльев, глухими ударами яростно толкающихся в темноте толстых тел, они выпорхнули из глубин моего сознания. Сейчас, сейчас, сейчас, сейчас. Время, время, время. Старые воспоминания летели все выше и выше, не слыша слова «нет». Почувствовав шанс на свободу, они, хлопая крыльями, устремились к свету.
В сотый раз я вспомнил, как Эндрю Блэк негодовал по поводу издательства, заявившись ко мне домой после той самой встречи, что положила конец его карьере. В сотый раз я вспомнил, как Эндрю швырнул поданный мною стакан с водкой о стену; вспомнил капли на обоях, осколки стекла на коврике у двери.
Я поднял трубку и набрал номер.
В сотый раз я вспомнил, как Эндрю протянул мне холщовую сумку, и я мельком увидел, что внутри.
Бип-бип, бип-бип. Гудок шел и шел. Наконец, спустя целую вечность, трубку подняли…
– Алло?
– Софи, он еще одну написал.
– Что?
– Это Том. Эндрю Блэк написал еще одну книгу.
Тишина.
– Софи?
– Ты уверен?
– Я видел ее.
Я мельком увидел, что внутри – толстая пачка исписанных белых листов. А на титульном листе – имя Блэка и название:
Демон Максвелла
– Ты видел ее?
– Да.
Имоджен в телевизоре выглядела пьяной, ее шатало, и она схватилась за стул, чтобы не упасть.
Я перевел дыхание.
– Мне будет?.. Сможешь выбить мне что-то вроде комиссионных посредника?
На несколько секунд в трубке воцарилась тишина.
– Попробую узнать.
* * *Слабые рассветные лучи, водянистые, как полуобезжиренное молоко, только начали просачиваться сквозь жалюзи в гостиную, когда меня разбудил шум с кухни.
Я вскочил с дивана, случайно наступив на одного из глиняных волхвов – ауч, – и, пошатываясь, попрыгал на одной ноге в коридор, чтобы узнать, что случилось.
Один из буквенных магнитиков отвалился от дверцы холодильника, отчего листовки служб доставки и напоминания о встречах разлетелись по кафельному полу. Я собрал рекламки, и после продолжительных поисков нашел букву под кухонным столом – это была строчная зеленая пластиковая «я». Когда я попытался налепить все обратно, оказалось, что «я» больше не выдерживает целую кипу бумаг. Измученно вздохнув, я оставил стопку реклам на краю столешницы и прикрепил букву обратно на место. Она безжизненно упала на пол. Я поднял ее, вытер о футболку и попробовал еще раз, но произошло то же самое. По какой-то причине магнит потерял силу.
Когда я вернулся в гостиную и заметил пробивающиеся в комнату лучи рассвета, я, несмотря на невероятную усталость, приподнял жалюзи, просунул под них голову и взглянул на новый день.
И увидел его.
Он стоял, прислонившись к стене здания в конце улицы, и вокруг него танцевали осенние листья.
Казалось, он почувствовал, что на него смотрят, и повернул голову в мою сторону. Внутри у меня все похолодело.
Черты его лица терялись в голубоватом сумраке раннего утра и в глубокой тени от широкополой шляпы. Крошечный уголек ярко-оранжевого цвета вспыхнул в тени, и мгновение спустя огромное облако дыма вырвалось из-под полей, вихрями уносясь с ветром прочь.
Я смотрел на него, чувствуя, как он смотрит на меня в ответ.
Осознание невозможности происходящего терзало меня изнутри, пригвоздило к месту.
Я смотрел, как рука поднялась к полям печально известного, подпаленного белого фетрового головного убора, – медленным, едва заметным движением, полным расчета и ехидства, Морис Амбер прикоснулся к шляпе в знак приветствия.
18. Часов пять спустя…
Бах-бах-бах-бах-бах.
Боже. Меня разбудил стук в дверь. Казалось, по голове били кувалдой. Я приподнялся на диване и, уставившись на пустую бутылку виски на полу, помассировал костяшками пальцев по вискам.
Бах-бах-бах-бах-бах.
– Иду, иду. Господи.
Отыскав джинсы в куче вещей, я натянул их, а потом пальцами причесал волосы перед зеркалом на каминной полке.
Взглянул на время на телефоне. 11:23.
На экране компьютера зеленая Имоджен спала в размытом зеленом кадре камеры «Общежитие 2». Я не видел, как она заснула, хотя сам не ложился…
Внезапно я вспомнил человека в конце улицы.
Бах-бах-бах-бах-бах.
Да чтоб тебя.
Осторожно приподняв самый край жалюзи в гостиной, я смог разглядеть человека, колотящего в дверь. Точнее, его спину. Я понятия не имел, кто он, но на нем не было костюма Мориса Амбера, да и на судебного пристава он не был похож – правда, я никогда с судебными приставами дел не имел, поэтому решил действовать осторожно.
Бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах…
– Кто там? – спросил я через отверстие для почты, встав перед дверью на колени.
На секунду повисла тишина, а затем пара голубых глаз опустилась до моего уровня.
– Вы что тут делаете? – спросили глаза.
– На вас смотрю.
– Понятно.
– И… пытаюсь понять, кто вы такой.
– Я к вам с деловым предложением.
– Мне неинтересно ваше предложение.
– Очень даже интересно.
– С чего вы взяли?
– Ну, начнем с того, что это ваша идея.
– Что?
– Разве вы не хотели узнать про комиссионные для посредника?
А-а-а, вот оно что.
– Демон Максвелла, – сказал я.
– Прошу прощения?
– Продолжение романа Эндрю Блэка.
Глаза дернулись и быстро взглянули по сторонам.
– Я буду очень благодарен, если вы откроете дверь, мистер
