Крутая дамочка или Нежнее чем польская панна - Екатерина Вильмонт

– Танечка, поздравляю! Но, может, все же сказать, а то мало ли…

– Ты же вот не говорила и ничего, все слава Богу.

– Ну, если не считать того, что именно сегодня Тошкин папаша заявился ко мне сюда и потребовал встречи с дочерью.

– Чего? – вытаращила глаза Татьяна.

– Он узнал, что у него есть дочь и примчался аж из Америки.

– Но откуда он узнал?

– От Варвары, я ее придушу… Хотя, надо сказать, что он в общем-то вел себя прилично, и Тошка даже согласилась поехать с ним в Америку…

– С ума ты сошла, что ли?

– Неужто такое может быть?

– Да, как видишь, я и в голову не брала, а вот…

– Надо же… Черт, мне есть над чем задуматься… Ой, Марго, я что хотела сказать… Надо бы тебе кого-то подыскать на мое место, временно, конечно, но я просто боюсь, я так хотела ребенка, а в нашем дурдоме…

Так, похолодела Марго, вот только этого мне и не хватало…

– Ты не обижайся, но это мой единственный шанс.

– Сколько ты еще сможешь работать?

– Месяц, ну полтора…

– А ввести в курс дела нового человека за это время успеешь?

– Зачем нового? Пусть Леня попробует.

– Нет, я не могу ему доверять так же, как тебе. Но у меня есть человек на примете, свой. И потом, когда ты захочешь вернуться, проблем не будет. Ты ведь вернешься, правда?

– А как я буду жить по-твоему? Что за человек-то?

– Вдова Сергея.

– А она где?

– Она переезжает в Москву, ей нужна работа…

– – Здорово. Она толковая? В нашем деле Пока нет. Но ты ее натаскаешь.

– В общем-то да, у меня же не творческие обязанности, а административные, так что…

– Я сию минуту ей позвоню. Да, Тань, скажи, есть возможность узнать кто посылает эсэмэски, если номер не высвечивается?

– Наверное, есть, хотя я лично не знаю. А что?

– Да ничего, просто какие-то идиоты шлют всякую муть… Ладно, не бери в голову.

Татьяна ушла, а Марго набрала номер Али. Та откликнулась мгновенно.

– Марго, ты? Здравствуй, моя дорогая.

– Алюша, как ты?

– Хорошо, все хорошо, Таська не снимает с шеи твой подарок, кроме Марии Калласс ни о чем говорить не может. А как вы там все?

– У нас тоже все нормально, но мне нужна позарез твоя помощь.

И Марго изложила Але свое предложение.

– Марго, скажи, а тебе действительно нужна я?

– Да. Тебе я по крайней мере смогу доверять. И потом это не навсегда. Если ты не захочешь работать у нас, найдем тебе другую работу, но у тебя уже будет какой-то опыт. А пока вот так.

Марго, если тебе это нужно, значит, так и будет. Не надо больше ничего говорить. Мы через три дня приезжаем. Я уже продала дом. За гроши, конечно, но это неважно. И я просто счастлива, что смогу быть тебе чем-то полезной. Только приехав сюда, я четко поняла, что хочу жить в Москве. А как там Лев Александрович? – не удержалась Аля.

– Уехал с женой в Финляндию, – довольно сухо ответила Марго.

– Ох, я машинально спросила… Ты не думай…

– Знаешь, я и не думаю, у меня других забот хватает. Скажи, какой у вас рейс, я пришлю водителя.

Марго рассердилась, огорченно подумала Аля. И чего я, дура, полезла? Просто мне хотелось произнести вслух его имя…

Тошка пребывала в некотором ошалении. И у меня есть отец, живой, здоровый, даже не очень старый, всего сорок восемь лет, живет в Америке, в доме с бассейном, и я вдруг ему понадобилась… Как все странно и интересно в этом мире… Надо будет сказать маме, чтобы пригласила его к нам на дачу, а то как-то дико… Пусть тетушки его увидят, они же с ума сойдут, когда я уеду…. а так, по крайней мере, будут знать, что он не монстрище какое-то, а нормальный в общем-то дядька, хоть и носит линзы и красит волосы. Какая мама умница, что настояла когда-то, чтобы меня учили не классическому английскому, а американскому, хотя дед возражал и Нуцико тоже, но мама сказала, что в будущем мне такой английский скорее понадобится… Вообще у меня самая незанудная мама на свете! Я думаю, она даже не умерла бы, если бы узнала про того француза… И меня бы не убила, только очень расстроилась бы. Так зачем ее расстраивать? Ой, я хочу сама рассказать Нуцико и Эличке про папашку! Вот они будут ахать, особенно Эличка… В детстве я говорила не «ахать», а «вахать», Эличка вечно чуть что восклицала «Вах»! А Нуцико никогда. Попрошу у мамы дать мне побольше денег, чтобы всем привезти подарки… а то кто знает, может, этот папаша еще жадный окажется. Но в любом случае две недели в Калифорнии – это круто!

В ожидании матери она опять взяла в руки очередную тетрадку деда.

«Вчера Этери сказала мне, что у Марго начались менструации, сообщила даже с радостью, а я вдруг пришел в отчаяние. Как, моя маленькая девочка, и вдруг… Значит, еще немного и она станет объектом вожделения каких-нибудь мерзких потных парней? При одной только мысли, что они будут трогать ее, лапать, я впадаю в транс, лучше мне не дожить до этого… И как назло она красива, она очень красива, несмотря на самый паршивый возраст. Но она умненькая, с характером и, надо надеяться, не подпустит к себе какую-нибудь шваль. Я сказал об этом Этери, она рассердилась, не поняла меня, додумалась даже до того, что я переношу на дочь свои кобелиные чувства, Это было так чудовищно несправедливо, что мы поссорились. Она вообще меня плохо понимает. Другое дело Н. Она понимает даже то, что в моей жизни возникают другие женщины, никогда не корит меня. Как я поспешил… Вот уж воистину, поспешишь людей насмешишь. Уверен, что с Н. я был бы куда счастливее, но как известно, снявши голову нет смысла плакать по волосам. Кстати, они в последнее время стали здорово редеть… Меня это угнетает. А Этери смеется. Но регулярно мажет мне голову касторкой, гадость жуткая, но, кажется, выпадать волосы перестали. На днях встретил О. Как она постарела, и некрасиво постарела. Н. стареет хорошо, я бы даже сказал элегантно. А О., бедняжка, утратила свою привлекательность… С блондинками это бывает. Сергей немного выровнялся, кажется, стал спокойнее, у него завелась какая-то девица. И стал вдруг льнуть к матери. Меня, по-моему, на дух не переносит, как, впрочем, и я его, прости меня, господи! Но Этери радуется. И то хлеб. Левка в Америке, надеюсь, у него что-то там получится. По нему я все-таки скучаю. В нем столько энергии, он так и фонтанирует идеями, в Америке ему самое место. Но может случиться, что мы никогда больше не увидимся. Хотя он не сбежал, не эмигрировал, а просто женился на американке, ему один раз уже не дали въехать в Союз. А я невыездной… Но пусть хоть он живет в свободном мире, по ту сторону этого окаянного занавеса. Узнав, что Левке не дали возможность приехать, я вдруг физически ощутил эти сдавливающие меня тиски, стал задыхаться, испугался не на шутку, Этери вызвала скорую… Но что могут врачи, сделать укол? Это не помогает. Неужто власти не понимают, что в этом закрытом сосуде, хоть и огромном, мы все вырастаем компрачикосами, и во что это выльется в дальнейшем, трудно предсказать. Пусть хоть Левка не будет уродом. А я наверное скоро умру. Я задыхаюсь…»