Лекарство от смерти - Inner voice

— Папа потом так и сказал. Если назреет конфликт, ты предпочтешь спрятаться, а не сражаться.

Я вспомнил два своих сражения с Малроном, с тем ассасином…

— Ну да, ну да…

— А разве не так? Эти сражения были вынужденные. Ты не получаешь от них удовольствия, ты воспринимаешь их как тяжелую и неприятную работу.

«Потому что я вор, а не воин»

— Мар была в бешенстве, когда мы узнали, что упустили тебя. С такой силой ударила по портальной арке, что перчатку пришлось менять.

— Погнула, что ли?

— А? Да нет. Заржавела и осыпалась.

Я остановился.

— Подожди, это как?

— Да это за то, что она Древо ударила. Считается, что Древо не прощает святотатства по отношению к нему.

— Не знал, — я улыбнулся. — А что еще про Древо говорят?

— Считается, что оно — основа всего, — Сильфида стала охотно рассказывать. — Основа мира, основа жизни… Если честно, я удивлена, что в твоем мире его нет.

— У меня вообще мир устроен не так, как ваш.

— Да? А как?

— Мы знаем, что наш мир — в виде шара. И этот шар крутится вокруг Солнца. У вас тут есть только день и ночь, но у нас погода меняется со временем.

— Ты имеешь в виду дожди? Они у нас тоже есть.

— Нет, — я улыбнулся. — Вернее, не совсем нет. Бывает время, когда мой мир похож на этот — весна. Иногда как мир людей — это осень. Иногда солнце греет очень сильно — мы называем это летом. Или наоборот — холодно настолько, что вода замерзает, а земля покрывается снегом — это зима.

— Столько разных миров в одном… — протянула принцесса. — Разве это возможно?

— Вполне. Я же там родился. Для нас это нормально. И все эти четыре сезона меняются как раз за те триста шестьдесят пять дней.

— Но… это же слишком быстро! Как такое возможно?

— Это мой мир.

— Ты шутишь надо мной! Так не бывает! — девушка изобразила обиду.

— Ничуть. Все это — правда.

Сильфида закрыла глаза.

— Твой мир невероятен. Вот бы побывать там хоть раз…

— О, поверь, мой мир не стоит того, чтобы в нем побывали эльфы.

— Почему? — удивилась она.

Потому что посмотрят они на нас и откроют вторую Уршалу. И в какой-то степени будут даже правы.

— Просто не стоит. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Но он же такой… удивительный! И делает в нем таких людей, как ты!

— Ты забываешь, что мой мир сделал меня вором, принцесса.

— Сильфида.

— Прости. Не могу привыкнуть.

Мы некоторое время шли молча.

— Люди в моем мире разные, — наконец, подал я голос. — У нас… не так, как здесь. Нет гегемонии, нет общего языка для единого народа. Как и самого единства, кстати.

— Но разве это удобно?

— Разумеется, нет, но мы так и живем. Разные языки, разные народы, что ненавидят друг друга… Наверно, если стереть с нас этот налет цивилизации… мы мало чем будем отличаться от людей, что тебе тут известны.

— Не говори так! — неожиданно разозлилась принцесса. — Пусть ты и вор, но ты лучший из людей, что я когда-либо знала! Ты — наша единственная надежда не быть уничтоженными по надуманному поводу! Не смей сравнивать себя с этими выродками, которые… — Сильфида резко замолчала, словно подавилась.

…которые насиловали ее в течение всего времени, что мы пытались догнать тех, кто ее похитил. Не знаю как, но я понял, что она хотела сказать.

— Не надо принижать себя, Максим, — тихо продолжила она. — Ты такой, какой есть, такой, каким я тебя вижу.

— Быть и казаться — разные вещи.

— Я не верю, что все это время ты притворялся. Не верю, что ты притворяешься даже сейчас.

Она вдруг ускорилась и встала прямо передо мной.

— Максим, ты так и не сказал мне, какого это, когда это происходит так, как задумано природой.

— Эти ощущения у каждого свои. И они могут разниться даже если у тебя будет другой мужчина.

— Я хочу испытать их. Хочу перебить ими те воспоминания, что я принесла с собой из Уршалы.

Да почему у нас опять разговор об этом зашел???

— Потому что один неимоверно тупой Носитель неимоверно много кочевряжится перед неимоверно жаждущей его эльфийкой.

«Ооо, опять та же песня… Другая пластинка есть?»

— Максим… — принцесса подошла и уткнулась лбом мне в плечо.

— Мы же договорились, помнишь? Приехать в замок и обсудить это все вместе.

— Тебе нужно ее одобрение, да? Только это?

— Нет. Кроме нее есть еще король, твой отец. И он меня в порошок сотрет, если узнает, что… вот про эти разговоры.

— Папа не будет против.

— Я бы не был так в этом уверен. Я человек, вор, никто здесь. А ты принцесса этого мира. Сомневаюсь, что…

— Не говори так! — от злости она взяла меня за грудки. — Ты не никто!

Она замолчала, успокаиваясь. Руки разжались, она сделала шаг назад.

— Я признала твое право командовать. Я искренне подчиняюсь тебе. Я готова отдать тебе себя хоть прямо сейчас, — она подняла голову, устремив в меня свои глаза цвета осенних кленовых листьев. — Будь ты никем, ничего бы этого не было! И папа это знает! Знает, что это искренне!

— Хочешь сказать, что он меня одобрит?

— Он будет счастлив, если ты породнишься с ним через нас. Да, твой титул будет ненаследным, возможно, тебе придется терпеть нападки моего брата, но отец точно будет относиться к тебе как к равному!

С одной стороны я ей не верил. Ну не может быть такого, чтобы почти ничего не знающий обо мне эльф относился ко мне хорошо, без презрения и неприязни. Плавали в этой кастрюле, знаем уже, какого оно цвета. Но с другой — она же явно не вчера родилась, должна же