Ближние горизонты - Владимир Швырёв

— Мне страшно.

— Сюда. Я здесь.

— Помоги мне.

Голоса окружали меня. Они зажимали меня в кольцо. Шепот, стоны, крики отовсюду. Они наваливались на меня. Они наполняли воздух страданием, болью и страхом. Только теперь звон цепей стал как будто несколько громче.

— Не оставляй меня здесь.

— Помоги мне.

— Сюда.

Я никого не видел. Вокруг меня, как и прежде, стояли виселицы, позорные столбы, дыбы, колья. Я обратил внимание на то, что все они были сделаны из камня.

Камень был искусно обработан. Контуры живых существ читались в нем. Это были молящиеся, похожие на человеческие фигуры. Рты их были открыты черной дырой. «Должно быть, в них скапливается дождевая вода», — почему-то подумал я.

Все мое внимание было сосредоточено на зовущих меня голосах, но даже краем глаза я отмечал множество деталей.

Колья и столбы, например, представляли собой худые тела с нависающими над впалыми животами сухими ребрами и довольно крупной головой, сползшей почему-то совсем некрасиво и непропорционально низко — куда-то в область спины, с длинными руками, воздетыми над головой. Их сложенные в мольбе ладони были так остры, что могли проткнуть любое насаженное на них тело.

Виселицы и дыбы воплощали собой крепкие тела с мускулистыми руками, вытянутыми вперед. Железные цепи свисали из их плотно сжатых кулаков. Массивные головы виселиц выступали противовесом вытянутым рукам. Они подобно заплечным мешкам располагались за их спинами и были неестественно вывернуты.

Глаз у каменных фигур видно не было. То ли предполагалось, что они были закрыты, то ли мастера, их сделавшие, забыли вырезать в камне им зрачки.

Ветер звенел ржавыми цепями. Звон этот был нехорошим — недобрым, словно звон похоронного колокола. Голодный звон.

Я осторожно продвигался вперед. Я все еще шел на голос, который просил меня о помощи. Движение зверя под белой кожей моих рук не прекращалось ни на минуту. Опасность была рядом, хотя я не понимал, откуда она исходит. Вокруг меня было пустынно. Я был уверен, что никто не мог укрыться от меня за каменными истуканами, потому как уж очень они были тонки, а голоса звучали совсем рядом и не могли доноситься до меня издалека.

— Скорее, — торопил меня голос впереди.

— Скорее, — вторил ему голос справа.

— Не бросай меня здесь, — еле слышно шептала пустота слева.

Звон цепей усилился.

Только сейчас я обратил внимание на то, что вокруг пропали тела мертвых Падальщиков. Раньше их было много, но здесь, в том месте, в которое меня завел голос, их не было совсем. Лишь костяная крошка, хрустевшая у меня под ногами, говорила о том, что они тут когда-то были. Я остановился возле одной из виселиц. Каменная голова ее была вывернута так, что лицом она была обращена прямо на меня. Из ее раскрытого рта торчала половина берцовой кости. Видимо, какой-то шутник, побывавший здесь прежде, засунул ее туда, решив, что это будет ужасно смешно.

— Я здесь.

— Я здесь.

— Я здесь.

Множественное эхо прыгало вокруг меня. И вдруг глубоким голосом сильного человека, который наконец дождался своего:

— Ты нашел меня.

Я по-прежнему никого не видел. Кожа на моих руках, казалось, вот-вот порвется от напряжения. Опасность была повсюду. Зверь пожирал мои руки изнутри. Он не пытался сопротивляться — он был послушен мне. Ему просто было тесно. Я чувствовал его готовность защитить меня в любую минуту.

И тут меня словно током ударило — ветер давно стих, а цепи как раскачивались, так и продолжают раскачиваться.

Я протянул правую руку и выдернул крепко зажатую кость из каменного рта.

От неожиданности я кинулся в сторону и, споткнувшись, упал на землю. В тот самый момент, как кость оказалась у меня в руке, каменные глаза распахнулись, и я увидел живые белки со зрачками цвета старой ржавчины. Истукан смотрел прямо на меня. В следующую секунду грубо сделанная цепь обхватила мою ногу и, дернув как следует, быстро потащила меня по земле. Я видел, как камень виселицы размяк, став подвижным. Длинные руки тянулись ко мне. Цепь словно живая жадно сжималась вокруг моей лодыжки. Еще мгновение, и я оказался бы в воздухе, подвешенный за ноги. Я понял, что меня ждет участь тех Падальщиков, которых я видел раньше. На самом деле они истлели не сами — каменные истуканы живыми щупальцами цепей переварили их.

В этот момент раздался жуткий хруст. Оказывается, берцовая кость все еще была зажата в моем кулаке. Я увидел, как прозрачная, отливающая золотом лесная кошка вырвалась из моей правой руки и подхватила кость клыками. Кость с треском брызнула в разные стороны, обдав меня колючими осколками.

Тело кошки было узким, слегка вытянутым и не таким массивным, как в жизни. Его прозрачные контуры искрились на солнце. Из моей руки тело кошки выбралось лишь наполовину. Передние лапы кошки были вытянуты вперед, разбрасывая повсюду металлические отблески отражавшегося от мощных когтей света. Кошка яростно шипела и была готова рвать все, до чего могла дотянуться.

Мне не нужно было сжимать кулак или напрягать мышцы, я просто взмахнул рукой, словно отпускал невидимую пощечину. Мое движение позволило кошке дотянуться до тащившей меня по земле цепи. Ее золотые лапы плотно обхватили ржавый металл и поднесли его к раскрытой пасти. В ту же секунду с легкостью перекушенные звенья посыпались на землю. Все произошло стремительно. Со стороны могло показаться, что некая яркая золотая дуга прочертила воздух и рассекла цепь пополам.

Отрубленная часть цепи ослабла вокруг моей лодыжки. Я скинул ее и вскочил на ноги. Я увернулся от обрушившегося на меня сверху удара каменной руки. Земля вздрогнула.

Стоять на одном месте мне не приходилось. Следующий удар заставил отпрыгнуть меня в сторону. Удары сыпались один за другим. Я никак не мог выждать момент, чтобы подойти поближе и нанести ответный удар истукану. Я только уклонялся, не в силах предпринять ничего больше.

В очередной раз я увернулся от каменной руки, но совершенно забыл про обрывок цепи и получил ею сильнейший хлесткий удар в грудь. От этого удара я опрокинулся на спину. Боли я не почувствовал, а может быть, просто не успел почувствовать — бой продолжался в чудовищном темпе. Хотя истукан и не сходил с места, удары его были направлены таким образом, что я не мог отойти от него, а лишь продолжал уклоняться, оставаясь в поле досягаемости длинных каменных рук.

От очередного жесточайшего удара обрывком цепи мне в грудь моя левая рука взорвалась. Прозрачный черный кабан встал на мою защиту. Его низко опущенная голова и часть массивной спины образовали надежный щит, закрывший половину моего тела.