Лекарство от верности - Галия Мавлютова

– Будем, Варвара Петровна, – обрадовалась Людочка и ближе придвинула клавиатуру.

Она уставилась на меня усталыми глазами, видимо, ждала, когда я удалюсь из приемной. Выйдя за дверь, я замедлила шаги и прислонилась к стене. Кажется, нежданно-негаданно мне удалось приобрести подружку младшего возраста. Новое приобретение не радовало, напротив, беспокоило. В душе горчил едкий осадок, оставшийся после печальной беседы. Во-первых, я не ожидала от себя вспышки дикой ревности, это что-то новое на горизонте жизни. Во-вторых, излияния юной барышни ввели меня в состояние внутреннего беспокойства. Оказывается, любовь между мужчиной и женщиной можно рассматривать через гастрономическую призму. И вновь я принялась ломать голову, мучаясь от насущного вопроса: что же притягивает друг к другу разновозрастных особей? Разница в материальном обеспечении или все-таки настоящие чувства? Косвенно материальное положение может влиять на магнетизм отношений между людьми. К примеру, мой муж способен вызвать интерес у Людочки, и не только интерес, даже любовь, и разница в возрасте – не помеха. Мой муж – красивый мужчина, обеспеченный. Умный. Интеллигентный. Если бы они встретились, вполне возможно, что Людочка влюбилась бы в Володю. А муж запросто мог бы влюбиться в Людочку. На исходе лет такое нередко случается с солидными мужчинами. Но мой муж никогда не решился бы на серьезный роман. Володя не смог бы предать меня. Значит, дело не в желудке и не в чрезмерном аппетите. Дело в том, что молодой человек должен осваивать науку любви всю жизнь, но он может не постичь небесных высот, дожив до преклонных лет. Обездоленный мужчина уйдет на тот свет, не познав высоких чувств, искренне полагая, что прекрасно прожил свою жизнь. Без мук и терзаний.

Женщины устроены иначе. Если женщина любит, она не может разделить свое сердце пополам. Влюбленная женщина не думает о материальном благополучии партнера. Если думает, то не любит его. В конце концов, я совершенно запуталась в любовных хитросплетениях. Установленным остался один непреложный факт – меня непреодолимо влекло к Диме. И я не думала о том, сколько он зарабатывает, сколько поглощает пищи во время обеденного перерыва. А Людочку, по теории вероятности, мог привлечь магнитом благосостояния мой муж. Вот такая получилась несложная схема взаимоотношений полов. В схеме вдруг образовалась небольшая неувязка. Все было хорошо, кроме одной крохотной детали. Мой муж не обратил бы никакого внимания на Людочку. Никогда. Даже в самом отвратительном состоянии духа. Она – да. Юная Людочка непременно попала бы в сети его обаяния. А Володя прошел бы мимо, как прошел бы мимо любой другой женщины. Моя уверенность зиждилась на твердом граните характера моего мужа. Можно было сомневаться в работе атомной электростанции – она может взорваться в любую минуту. Но в прочности любви моего мужа я не сомневалась. После некоторого размышления пришла к выводу, что и юный Дима прошел бы мимо Людочки. Значит, все-таки я не украла свою любовь. Она принадлежит мне по праву.

Я ощущала в себе любовь как некий орган, чувствительный и болезненный. Я могла его погладить, подержать, потрогать руками. Иногда любовь набухала, как огромная почка на каком-нибудь гигантском дереве. Но чаще всего она съеживалась, пряталась внутри меня, сворачивалась в крохотный клубочек из нервных отростков. Я не хотела причинить боль окружающим, пытаясь скрыть свою любовь внутри себя, но в мою любовь невольно оказались втянутыми мои родные люди. Они оказались самым слабым звеном в любовной цепочке. Нужно было определиться, решить для себя, что делать дальше. Торжество любви загоняло в сточную яму старые ценности, на которых крепилась наша семья. Они валялись в гнилостной канаве вместе с другими человеческими отбросами.

От отсутствия любви и скудости существования западный мир придумал новую игрушку. Точнее сказать, подремонтировал старую идею, выдав ремонт за современное изобретение. Кому-то надоело влачить жалкое бесчувственное существование, и тогда в ход пошла очередная мания по удалению органов из живого организма. Нормальный человек добровольно отказывается от почки, носа, еще какого-нибудь надоевшего сустава. Современная медицина научилась отрезать, отторгать, удалять все, что можно отрезать. В одном из российских городов к мастерам пластической хирургии явился странный субъект и потребовал изменить форму носа. Операция по созданию нового органа совершается в два этапа – для того чтобы пришить свежий и стильный рубильник, необходимо впаять небольшой хоботок, затем из прижившегося хоботка ваяют новый обонятельный предмет. Мужчина дождался, пока ему пришьют длинный хоботок, но на вторую операцию не пришел. Так и бродит по свету с длинным отростком, сводя с ума и без того сумасбродных женщин. Одна певица попала в аварию и лишилась одной ноги. Вышла на сцену с обнаженным протезом. Публика сошла с ума от восторга. Ушлая певица получила огромные дивиденды. Существуют и другие варианты. Можно переломать ноги и удлинить их по методу талантливого сибирского профессора. В Средние века по городам и странам возили разных уродов и инвалидов, которых предварительно изувечили. Публика наслаждалась уникальным зрелищем, изначально зная, что предмет показа ранее являлся вполне здоровым индивидом. Люди обожают рассматривать уродство. Им нравится все увечное.

Мне можно было избавиться от внезапной любви хирургическим методом – хрясь, всего один удар ножа, и нет чувствительного органа, заставляющего страдать не только меня, но и моих близких. Но хирургов, специализирующихся на этой сложной комбинации, пока нигде нет. Тибетские монахи пытаются вылечить весь мир от всевозможных недугов, а сами лечатся исконно русскими средствами – аскорбиновой кислотой и активированным углем. Пакистанские хилеры тайком посещают западных докторов. Российские колдуньи состоят на учете в районных поликлиниках. И никто из них не смог бы излечить мою душу от любви.

Я взглянула на часы. Время замерло. Оно застыло в ожидании перемен. Перемены потянут за собой беду, непременно потянут, если бы вслед за любовью медленно тащилась повозка с грядущим счастьем, все человечество не отказалось бы с такой легкостью от атавистического отростка. Люди по-прежнему бы писали версты любовных баллад, пели серенады под окнами, вили уютные гнезда. Мука и уныние сопровождают каждую любовную лодку. Отталкиваясь от берега, влюбленные обязаны знать, что их ждет впереди, на другом берегу.

«А на том берегу незабудки цветут, а на том берегу звезд весенний салют, а на том берегу мой костер не погас, а на том берегу было все в первый раз, в первый раз я любил, и от счастья был глуп, в первый раз пригубил дикий мед твоих губ». Слова из песни звучали в такт моей душе, будто кто-то нечаянно подслушал мои греховные мысли. И другой берег медленно показался вдали, как подплывающий теплоход, сверкающий иллюминацией и пронзительно звенящий оглушительной музыкой. Так же медленно я возвращалась в юность. Многолетняя кожа слезала с меня клочьями, как змеиная шкура. Зубы вдруг забелели. Волосы покрылись налетом природной свежести. Кости налились упругим маслом, ногти заблестели. Я молодела на глазах, сбрасывая с себя груз прожитых лет, тяжкое бремя многолетних страданий и монотонного уныния. Еще немного, и я превращусь в подростка. Мне стало страшно. Я не хотела растворяться во времени. Нужно было немедленно остановить процесс возвращения в никуда. Застопорить ход, нажать стоп-сигнал, чтобы остановить мгновение. Пусть жизнь и время продолжают свой стремительный бег по кругу. Я хочу навсегда остаться в юности. Вместе с Димой. Вдвоем. На одном берегу. Не хочу отправляться в опасное плавание. Мы останемся на берегу юности вместе с незабудками. И на наших губах навечно застынет дикий мед.