Русская психиатрия от Николая II до Сталина - Тихон Иванович Юдин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Годы борьбы за построение фундамента социализма в нашей стране — тяжелой индустрии (1926–1929) — были годами преодоления огромных внутренних и международных трудностей, сопровождавшихся обострением классовой борьбы внутри страны. Под руководством нашей партии было подавлено сопротивление кулачества, разбит троцкистско-зиновьевский контрреволюционный блок, разоблачены правые оппортунисты. XV съезд партии в декабре 1927 г. вынес решение о всемерном развитии коллективного сельского хозяйства, а XVI партконференцией (в апреле 1929 г.) был принят план первой пятилетки. Этот период закончился «годом великого перелома», как назвал товарищ Сталин 1929 г., «который означал крупнейшие успехи социализма в промышленности, первые серьезные успехи в сельском хозяйстве, поворот середняка в сторону колхозов, начало массового колхозного движения»[123]. И в городе, и в деревне начался массовый трудовой подъем строительства социализма, возникло и развивалось социалистическое соревнование. «Труд из подневольной и каторжной повинности, каким он был при капитализме, стал превращаться «в дело чести, дело славы, в дело доблести и геройства» (Сталин)[124]». XVI съезд. ВКП(б) (26 июня — 13 июля 1930 г.) был съездом развернутого наступления социализма по всему фронту; «Мы находимся накануне превращения из страны аграрной в страну индустриальную», — заявил товарищ Сталин при бурном одобрении всего съезда [125].
Следующй за 1929 г. период был периодом перелома и в организации всей медицины, в том числе и психиатрии.
Бурно развивающаяся промышленность, социалистическое переустройство сельского хозяйства обнаружили недостаток кадров. Ноябрьский пленум ЦК ВКП(б) в 1929 г. постановил, что высшая школа, в том числе и медицинская, должна быть решительно повернута лицом к нуждам производства; была введена специализация и вузы переданы в ведение соответствующих наркоматов.
ЦК ВКП(б) в постановлении от 13 декабря 1929 г. о медицинском обслуживании рабочих и крестьян указал, что новые задачи реконструктивного периода требуют коренной перестройки работы Наркомздрава, что темпы развития здравоохранения отстают от хода всего народного хозяйства и потребностей рабочего класса и крестьянства.
Выполняя директиву партии, органы здравоохранения начали перестраивать медицинское обслуживание трудящихся с учетом потребностей промышленных рабочих и колхозных крестьян.
26 октября 1931 г. состоялось постановление коллегии НК РКИ РСФСР по проверке состояния психиатрического дела в республике. НК РКИ считал, что постановка психиатрической больничной помощи в преобладающей части больниц неудовлетворительна: а) имеющаяся сеть психиатрических больниц и учреждений для пограничных больных недостаточна; б) санитарное состояние больниц и их снабжение инвентарем недостаточны; в) недостаточно обслуживающего персонала; г) недостаточно применяется метод трудовой терапии; д) среди больных имеется значительная прослойка лиц, нуждающихся не в больничном лечении, а лишь в призрении.
Наркомздраву было предложено принять меры к решительному улучшению невро-психиатрической лечебной помощи прежде всего рабочим ведущих отраслей промышленности и крестьянам-колхозникам, установить систему типовых учреждений в области психиатрической и профилактической помощи (больницы, санатории, трудовые колонии, общежития и пр.), немедленно приступить к организации производственных мастерских при психиатрических больницах и санаториях и т. п.
В Москве в 1931 г. был, кроме Института психогигиены, на Котовской половине бывшей Преображенской больницы открыт Институт клинической психоневрологии.
Ставилась задача: организовать санатории для пограничных состояний внутри больниц, перейти во всей системе невро-психиатрической помощи к улучшению лечебных мероприятий (общемедицинских, трудовых процессов), поднять психиатрические больницы на высоту соматических больниц, разгрузить их от хроников; усилить работу по трудоустройству остающихся в населении психически больных; во всех диспансерных объединениях иметь невро-психиатрические отделения, а на селе — районных психоневрологов; развернуть работу по массовой психопрофилактической пропаганде; обратить особое внимание на развертывание невро-психиатрической помощи детям.
Надо, однако, сказать, что у психогигиенистов-психиатров, как это видно из докладов по психогигиене на I Украинском съезде невропатологов и психиатров, состоявшемся в Харькове в июне 1934 г., все же еще сохранялись отзвуки педологических установок. По вопросам психогигиены на этом съезде, кроме доклада Харьковского института психогигиены, был сделан доклад и от Московского института психопрофилактики и гигиены (так с 1928 г. назывался бывший Государственный диспансер).
Задачи психогигиены и в 1934 г. определялись Харьковским институтом психогигиены так: «Психогигиена стремится вынести психоневрологическую компетенцию за узкий круг неполноценных аномальных больных в массу здорового населения, приложить психоневрологическую компетенцию к организации поведения отдельной личности, к организации конкретной окружающей среды, к организации производства, труда и быта…»[126].
Доклад Московского института психопрофилактики был посвящен психогигиене в высшей школе; в докладе предлагалось провести поголовное обследование нервно-психической системы каждого студента, бороться за развитие правильных навыков работы, организовать отдых в бытовых условиях, добиться организации техники умственного труда. Психиатр должен принимать участие, — говорилось в докладе, — в организации педагогического процесса, расписании занятий, консультации с учебной частью по поводу неуспеваемости, выяснять положительные и отрицательные стороны в организации всего учебного режима, внедрять в него рационализаторские коррективы[127].
Однако на Харьковском съезде эти воззрения встретили уже много возражений. В дискуссии, происходившей на съезде, многие его участники указывали, что психогигиена в таком понимании носит слишком широкий, отвлеченный характер. Снижение заболеваемости путем возможно раннего лечения начинающегося заболевания — это важная и всеми признаваемая область профилактики в психиатрии, — говорилось в дискуссии, — и такую профилактику надо развивать. Были защитники и беспредельного расширения психогигиены, в чем сказывалось стремление создать из психогигиены особую универсальную науку — биосоциологию. Выставлялась теория о необходимости отграничить психогигиену от педологии, педагогики, не допускать ее вмешательства во все области, с которыми она соприкасается: школьно-санитарный врач и без психиатра прекрасно справится с санитарно-гигиенической работой, как и педагог — с воспитанием и обучением.
Поддавшись влечению педологов, некоторые русские психогигиенисты совершенно забыли о высказываниях великого русского педагога К. Д. Ушинского[128], который хотя и считал, что педагогика должна опираться на психологию для того, чтобы стать научной, но глубоко отрицательно относился к грубому «приложению» психологии к педагогике, боролся против «психологической рецептуры». Он считал, что цели воспитания должны выводиться не из психологии, порождаться не из особенностей отдельного индивида, а диктоваться исторической жизнью народа, его социальными интересами.
Все эти вмешательства психогигиенистов в постановку школьного дела и поголовные обследования на заводах прекратились лишь после постановления ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 г., которым была резко осуждена так называемая «педология».
В постановлении говорилось: «Наркомпрос… допустил извращение в руководстве школой, выразившееся в массовом насаждении в школах так называемых «педологов“ и передоверии им важнейших функций по руководству школой и воспитанию учащихся. На педологов были возложены обязанности комплектования классов, организация школьного
