Когда Египет правил Востоком. Пять столетий до нашей эры - Георг Штайндорф

Все эти виды поэзии отличаются от обычной повествовательной прозы выбором языка. В большинстве из них также господствует особая стихотворная форма, сопровождаемая определенным ритмом, и тот самый параллелизм членов, который является характерной чертой еврейской поэзии. Мысль, высказываемая в одной строфе, повторяется во второй, часто в несколько расширенной и приукрашенной форме, и, возможно, также в третьей. Эту характерную особенность египетской поэзии хорошо показывает древнее восхваление царя:

Хвалы тебе, кто защищает землю и расширяет ее границы,

Кто побеждает чужие страны своей короной и обнимает Обе

Земли руками своими;

Кто убивает врагов своих без единого удара топора

и выпускает стрелу, не натягивая [тетивы] лука.

Мощь его поразила кочевников в стране, и страх перед ним

уничтожил Девять Луков.

Египтяне славятся и своей наукой. То, что открыли дошедшие до нас их научные труды, во многом опровергает древних авторов панегириков. Египтяне обладали высокоразвитой способностью к наблюдению. Их понимание явлений внешнего мира часто было верным, в результате опыта они приобрели значительные эмпирические знания. Однако, в отличие от греков, они редко преуспевали в приведении отдельных наблюдений в однородную систему в соответствии с постоянной точкой зрения. Возможно, наибольших успехов египтяне добились в области астрономии, ибо уже в ранний период начали наблюдать за звездами и объединять определенные звезды в созвездия, каждое из которых имело свое название. Чтобы разобраться в огромном множестве небесных тел, египтяне разделили небесный экватор на тридцать шесть частей, именуемых деканами. В те времена положение звезд в каждом часу ночи в течение года записывалось в особых таблицах с интервалом в десять дней. Собрания таких таблиц представлены на потолках некоторых царских гробниц Нового царства, чтобы умерший правитель с их помощью мог определить как часы в небе, так и точку солнцестояния в году. Другие звездные таблицы указывали ему путь по небу и служили календарем. Одну из самых ранних и лучших таблиц деканов, датируемую серединой Восемнадцатой династии, недавно обнаружили на потолке гробницы Сененмута в Дейр-эль-Бахри. В северной части неба показаны созвездие Большой Медведицы, изображенное в виде головы быка, и околополярные звезды, а в южной половине видны Орион и женская фигура Сотис (звезда Сириус). Кроме того, здесь есть список деканов, двенадцать древних ежемесячных праздников, каждый из которых представлен в виде круга, разделенного на двадцать четыре часа, процессия небесных тел северного неба и, наконец, изображение «Поля тростника» — небесного района, где умерший был вынужден трудиться.

Среди множества астрономических наблюдений, которые вели египтяне, одно имело особое практическое значение. Уже в далекой древности было совершено открытие, что день, когда для египетского земледельца начинался новый год и ежегодный разлив Нила, примерно соответствовал дню, когда на рассвете на восточном горизонте впервые после двух с половиной месяцев отсутствия появлялась ярчайшая из неподвижных звезд — Сириус, известная египтянам как Сотис (Сопдет). Промежуток между двумя такими гелиакическими восходами звезды Сотис составлял триста шестьдесят пять дней с четвертью. Приняв это событие за обозначение начала года, египтяне получили астрономический год, который практически совпадал с солнечным. Разумеется, в древние времена в повседневной жизни этот год не применялся; население, занимавшееся земледелием, пользовалось календарным годом, состоящим из двенадцати месяцев по тридцать дней в каждом и дополнительного периода из пяти дней, чтобы избежать слишком большого расхождения с истинным солнечным годом. Однако, поскольку этот год был на четверть суток короче, чем астрономический год Сотис, то по прошествии каждых четырех лет день начала года по гражданскому (или народному) календарю наступал на день раньше, чем день нового года, связанный с Сотис, в древности выпадавший на 19 июля. Только через 1460 «гражданских» лет оба дня начала года снова можно было отмечать в один день. И все же, несмотря на это неудобство, только во времена господства Римской империи, после введения христианства, год Сотис заменил в Египте гражданский год. В Риме он был введен Юлием Цезарем в 45 году до н. э. — поэтому он и известен как «юлианский год» — и стал основой календаря, которым после некоторого уточнения и исправления мы пользуемся по сей день.

Ежегодный разлив Нила, с повторяющейся регулярностью изменявший или стиравший границы между земельными участками, заставил египтян уже в ранней древности заняться межеванием и обрести точное знание, как считать. Несомненно, их способы подсчета были несколько громоздкими. Если мы заглянем в два математических «трактата», дошедшие до нас от конца Среднего царства и гиксосского периода, то удивимся, каким неудобным способом решались простейшие арифметические и геометрические задачи. И тем не менее египтяне уже в глубокой древности научились проводить некоторые очень сложные геометрические вычисления, открытие которых приписывают грекам. Геродот не ошибался, когда считал Египет родиной геометрии. В этой связи следует признать, что египетские «справочники» по данному предмету были посвящены решению исключительно практических задач и что египтяне никогда не предпринимали попыток рассматривать математику как науку.

Несколько более благоприятной была ситуация с медицинской наукой, о которой Геродот писал: «В Египте множество врачей, каждый из которых является знатоком». Там появилась довольно обширная медицинская литература, значительная часть которой сохранилась в виде записей на папирусах. В итоге у нас есть восемь более или менее полных медицинских сочинений. Они были записаны в первой половине Нового царства, примерно в середине 2-го тысячелетия до н. э. Однако сами тексты относятся к гораздо более древнему периоду, и часть их датируется началом Древнего царства.

Предметом одного из этих древних трактатов являются не болезни человека, а ветеринария. Из оставшихся семи четыре имеют разное содержание и включают чисто медицинские материалы в сочетании со множеством предписаний, или рецептов, для домашнего использования, то есть косметических советов, например о способах окрашивания седых волос, и изречений магического характера. Однако содержание трех остальных папирусов полностью однородно. Один представляет собой трактат о гинекологических заболеваниях, другой, от которого сохранились лишь фрагменты, посвящен зачатию, бесплодию и полу нерожденного ребенка, третий связан с хирургией.

Все эти труды преследуют строго практическую цель. Они предназначены для передачи полученного эмпирическим путем медицинского опыта врачам будущего. Предполагалось, что каждая такая книга будет использоваться в качестве практического пособия, научной систематизации внимание практически не уделяется. Каждый трактат представляет собой только сборник предписаний, лишь изредка озаряемый искрой размышлений, как, например, в инструкциях, относящихся к человеческому сердцу и кровеносным сосудам. Врач обычно довольствовался установлением по возможности правильного диагноза, природы и места заболевания и приготовлением подходящего лекарства в соответствии со своими изысканиями. Эти снадобья часто, если не всегда, были довольно неестественными с точки зрения разумности, но не совсем бесполезными. Однако они слишком часто зависели от необоснованных представлений об их целительной силе, и в том случае, когда человеческих знаний не хватало, в качестве средства спасения использовались магия и колдовство.

Четвертый древнеегипетский справочник — хирургический папирус Эдвина Смита, одно из сокровищ Нью-Йоркского исторического общества — существенно от них отличается и создает, можно сказать, более научное впечатление. Его великолепную публикацию осуществил покойный Джеймс Генри Брэстед (см. вклейку фото 26). Этот древнейший в мире трактат по хирургии рассматривает сорок восемь заболеваний в семи разных частях, расположенных в соответствии с частями тела, начиная с черепа и заканчивая, вероятно, ступнями.

Каждое заболевание, рассматриваемое в этом трактате, описывается в соответствии с определенной установленной схемой. Вначале стоит заглавие с указанием недуга, затем следует осмотр пациента, вводимый словами: «Если ты осматриваешь человека» — вместе с симптомами. За ними описывается диагноз, который начинается с фразы: «Ты скажешь ему: „Он страдает от“» — того или иного заболевания, название которого прибавляется. Затем следует профессиональное решение врача, которое могло принимать какую-то из трех разных форм: 1) «болезнь, которую я буду лечить», то есть благоприятный прогноз; 2) «болезнь, с которой я буду бороться», прогноз, вызывающий сомнения, или 3) «болезнь, которую нельзя вылечить», неблагоприятный прогноз.