Самвел - Раффи

Старик несколько раз вставал, поправлял фитиль в медном светильнике, усиливал свет, затем убавлял, и наконец, не зная куда себя деть, от скуки стал считать копья и оружие, расставленные по углам. Хотя он уже сто раз их считал, это занятие ему не надоедало.

Иусик иногда входил, говорил старику какой-нибудь вздор, поддразнивал его и снова уходил. А князя все не было.

Вошел опять Иусик, остановился перед стариком и, подбоченясь, спросил его с хитрой усмешкой:

— Знаешь, Арбак, что я сейчас видел на дворе?

— Что же ты видел, чертенок? — спросил старик, устремляя суровый взгляд на хитроватое лицо юноши.

— Вижу, кто-то несколько раз прошел мимо замка… Я притаился у стены. Человек не заметил меня и, покружившись, ушел. Он все бродил около нашего замка и все время озирался. Иногда он подкрадывался к окошку и подслушивал, а чтобы его не заметили, уходил и возвращался. Я выждал, пока он уйдет, притащил здоровенный сук и положил на то место, на которое он становился, когда поглядывал в окно. Смотрю, он опять подкрадывается! Смотрю, запнулся ногой об сук и шлепнулся башкой о камни. Не знаю: голову он себе расшиб или нос, но только заохал и заковылял восвояси!

— Узнал ты его?

— Как не узнать старого черта? Это Багос, евнух княгини.

— Этого негодяя давно следовало бы прикончить… убить, как собаку! — сердито пробурчал старик.

— Он вполне вознагражден! — ответил юноша, выходя из комнаты.

Арбак остался один. Он был опечален. Полвека был он в этом доме свидетелем дурных и хороших дел, радовался его счастью, горевал над его бедами, но никогда еще его сердце не наполнялось такою горечью, как в эти последние дни. Ему не совсем было ясно, что творилось кругом, но чутье подсказывало ему, что творится что-то недоброе. Соглядатаи матери осаждают жилище сына, сын что-то затевает втайне от матери, по ночам неизвестные люди тайком проникают в замок, шушукаются, исчезают… Что все это означает?

Старик не первый раз задавал себе этот вопрос, но бесхитростная душа его не находила ответа.

Так сидел он в раздумье, насупившись, когда в приемной раздался топот тяжелых шагов, распахнулась дверь и в комнату вошел Самвел. Оруженосцы, шедшие за ним, стали по обе стороны двери.

— Добрый вечер, дорогой Арбак, — весело сказал Самвел, подойдя к старику и положив руку ему на плечо. — Давно меня ждешь?

Веселое настроение молодого князя несколько рассеяло грусть старика. Подняв отяжелевшую голову, он спросил:

— Почему ты так запоздал?

— Не легко расстаться с дорогими, близкими сердцу друзьями, почтенный Арбак. Ели, пили, обнимались, попрощались было, а потом опять сели, опять попрощались — так день-то незаметно и пролетел, и солнце закатилось.

Повелительным жестом Самвел приказал оруженосцам удалиться. Они, поклонившись, ушли.

Вошел Иусик и встал у дверей.

— Ну, что, Арбак, был ты у моей матери? — спросил Самвел, устало растягиваясь на диване.

— Был два раза, — ответил старик.

— Нет, три, — поправил его Иусик.

— Да, прости господи, три раза… — сказал старик, бросая недовольный взгляд на юношу. — Один раз утром, один раз в полдень…

— И один раз вечером, — докончил за него, смеясь, Самвел.

— Да, и один раз вечером, — повторил старик, не понимая, чем вызван смех Самвела.

Самвел, слегка возбужденный выпитым вином, был в шутливом настроении. Обычно он никогда не подшучивал над стариком, так как очень уважал своего воспитателя. Заметив, что огорчил старика, он перестал смеяться и очень серьезно спросил:

— Значит, ты был у моей матери? Расскажи же, как она готовится к моему отъезду? Завтра утром я непременно должен выехать, непременно…

— Княгиня тоже хочет, чтобы ты выехал завтра утром.

Арбак поднялся со своего места, подошел к Самвелу и сел возле него на ковре, чтобы легче было разговаривать.

— К твоему отъезду, по велению твоей матери, все готово. Сопровождать тебя будут пятьдесят юношей в серебряной вооружении, все на конях одинаковой серой масти. Двадцать буланых мулов повезут палатки, провиант и одежду. В княжескую колесницу запрягут двух белых мулов; позади поведут двадцать коней буланой масти. Княгиня сама выбирала из собственного хранилища драгоценную сбрую для этих коней. Кроме пятидесяти молодых телохранителей, с тобой отправятся семь оруженосцев, семь сокольничих, семь псарей и два повара. Вина, всевозможные напитки и разные сладости, как полагается, уложены в особых ларцах. Забыл сказать, что среди пятидесяти телохранителей будет один, который понесет княжеское знамя, и отряд литаврщиков и трубачей.

Перечисляя все это, Арбак не ошибался, так как держал в руке записку. Когда он кончил, Самвел заметил:

— Очень торжественно, но довольно неудобно!.. Я бы предпочел легкий отряд из вооруженных всадников.

— Княгиня желает, чтобы твоя свита соответствовала блеску имени твоего отца и твоего имени, — ответил старик тоном, в котором было заметно глубокое недовольство.

— А кого она выбрала из моих людей?

— Никого. Она предоставила это тебе; можешь взять, кого хочешь.

— А ты поедешь со мною, дорогой Арбак?

— Разве Арбак когда-нибудь отпускал тебя одного? Арбак голову свою сложит на твоем пороге! — Старик указал на порог комнаты Самвела.

Юный Иусик стоял у стены и сверкающими глазами смотрел то на своего господина, то на старика Арбака. Он беспокоился. Ему хотелось знать, возьмет ли господин его с собою? Радость его была безгранична, когда Самвел, обратившись к Арбаку, сказал:

— Я благодарен матери, что она предоставила мне выбор. Я возьму с собою всех своих людей. Распорядись, дорогой Арбак, чтобы к утру все были готовы.

— Я уже распорядился! — ответил старик.

Тут Иусик, сильно краснея, выступил вперед и пробормотал:

— У меня просьба к моему князю.

— Какая?

— Лошадь моя прихрамывает после того, как ее подковали.

— Арбак прикажет дать тебе другую из моей конюшни по твоему выбору.

Лицо юноши засияло от восторга.

Арбак поднялся.

— Куда ты? — спросил Самвел.

— Еще много дел… пойду распорядиться.

— Спасибо, дорогой Арбак. Я должен выехать рано утром!

Старик многозначительно покачал головой и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

После его ухода Самвел еще больше, повеселел. Подготовка к путешествию, хотя и не вполне, но в некоторой степени соответствовала его планам. Он не ожидал, что мать позволит ему взять с собой своих людей. А их было больше, чем тех, кого назначила она.

Самвел ходил по комнате, усиленно потирая руки и делая в уме расчеты. Иусик, пользуясь хорошим настроением князя, осмелел и решил обратиться к нему с новой просьбой. Однако на сей раз он колебался, и бойкий язык его, никогда не нуждавшийся в словах, на этот раз не повиновался ему. Сконфуженно опустив голову, он переминался с ноги на ногу и уже несколько раз почесывал затылок: «Сказать или не сказать?»

Если бы Самвел хоть раз взглянул на бедного юношу, он сразу заметил бы его беспокойство. Но Самвел был увлечен приятными размышлениями и совершенно не обращал на него внимания.

Юноша несколько раз кашлянул. Его покашливание привлекло внимание Самвела, который посмотрел на возбужденное лицо Иусика и спросил:

— Ты хочешь еще что-то сказать?

— Как мне сказать?.. господин мой, — чуть слышно, потупясь, пробормотал Иусик.

— Ну, так говори, как всегда говоришь, — засмеялся Самвел. — Что же ты стесняешься?

Смех господина приободрил юношу, и он со слезами на глазах сказал:

— Сегодня «она» целый день плакала…

— Кто? Нвард?

— Да, князь.

— Из-за чего же?

— Она узнала, что я поеду с моим князем…

— И загрустила?

— Нет, господин мой. Я дал ей слово…

— Какое слово?

— Что на этих днях…

— Поженитесь? Не так ли?

— Да, князь.

— Так чего же ты хочешь? Остаться и жениться?

— Нет, нет, господин мой, но… Я еще с нею не обручился.

Самвел немного подумал и сказал успокаивающе:

— Половину твоего обещания можешь сдержать теперь: обручись сегодня, а обвенчаешься, когда вернемся. Не знаю, правда, когда вернемся… Но когда бы то ни было, я обещаю обвенчать тебя с Нвард. Она хорошая девушка! За эти дни она оказала мне много услуг и потому достойна особой награды. Я прикажу Арбаку выдать ей из моей казны самый дорогой обручальный перстень.

Смущенный Иусик не знал, как выразить свою благодарность. Слезы радости брызнули у него из глаз. Он упал на колени и хотел поцеловать ноги князя.

Самвел остановил его.

— Встань! Как Нвард — хорошая девушка, так ты — хороший слуга.

В это время дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетел юный Артавазд, сын Вачэ Мамиконяна. Он бросился Самвелу на шею, крепко прижал свою красивую голову к его лицу и в величайшем восторге воскликнул: