Загадки из прошлого - Татьяна Останина

Но парень ни о каком ноже и слышать не хотел. Вика подумывала, не напроситься ли к нему чаю попить — они стояла в дверях квартиры. Но тут парень сообразил, что она свидетель. Единственная, кто может подтвердить, что произошло на самом деле тем вечером, когда был убит Гарик. Он стал требовать, чтобы она пошла в полицию и дала показания, стал спрашивать номер телефона. Она наспех пробормотала какой-то номер и сказала, что обязательно сейчас пойдет в полицию. Парень собрался идти с ней, и Вике пришлось быстро уносить ноги. Стало еще хуже — он уже знает, как она выглядит.

Все рухнуло, все пошло ужасно. На словах было так просто, а получилось то, что теперь Шеф говорит такие страшные вещи, что она не может чувствовать себя в безопасности. Он знает, где она живет, откуда-то знает номер ее паспорта. Говорит, что она нигде не сможет от него спрятаться. Какие-то поганые ножи, кинжалы, коллекции. При чем тут она? Ну, сорвалась кража. Опять же из-за этого идиота Гарика… ой, о мертвых нельзя плохо. Но ведь проблемы начались с того, что он забыл в гостинице шкатулку, а потом, напившись, накинулся на нее в тот злосчастный вечер и чуть не задушил. Она защищала свою жизнь — необходимая самооборона.

Может, действительно пойти в полицию и все рассказать. Но она — соучастник преступления. Даже двух. Сидеть в тюрьме? Она готова к этому? Может, Шеф только пугает? Кто же он? С ним раньше общался Гарик, теперь Шеф сам звонит ей. Он знает про нее все — адрес, работу, паспортные данные. Их, наверняка, передал ему Гарик.

Она решительно оделась. От сидения взаперти, вздрагивая при каждом шорохе, можно с ума сойти. Она не будет прятаться, пойдет на улицу. Зачем? Придумает, лишь бы не сидеть.

Она вышла из подъезда и огляделась. Около тротуара стоял черный "шевроле", бюджетный вариант. Небольшая наклейка на лобовом стекле — такси. Может сесть и ухать. Куда? Да и денег от небольшого запаса осталось совсем мало, только на еду.

На улице она, действительно, почувствовала себя лучше. Хоть и пасмурно, но приятно. Свежий ветер, напоминавший о начале весны, бодрил и словно отгонял напряжение и страх, сковывавший ее в последнее время. В голову пришли бессмертные вопросы: «Камо грядеши? Куда идете?» — куда глаза глядят. «Кто виноват?» — Гарик, но его нет, с него не спросишь. «Что делать?» — Не знаю.

Сама спросила, сама ответила. Постепенно мысли приходили в порядок. Она даже знала, почему. Во время физической нагрузки сжигается гормон стресса — адреналин. Это им еще в школе рассказывали, говоря о пользе физкультуры. А этого адреналина, или чего-то там еще, что вырабатывается в состоянии страха и стресса, у нее уже полный организм. Будем сжигать его, успокаиваться и думать.

Вопрос первый — как отвязаться от Шефа, этого ужасного типа, с которым умудрился связаться Гарик и она сама. Кто он? Где он? Что он знает про нее, кроме адреса и телефона. Видимо, все то, что знал про нее Гарик. Следовательно, надо вспомнить, что она ему рассказала, а про что умолчала. Про свою школьную молодость она точно никому не рассказывала — просто ничего хорошего в ней не было, а вспоминать о неприятном не любит никто. Значит, можно укрыться там, откуда она когда-то сбежала.

27

Капитан сидел, разбирая записи в ежедневнике. Так, что у нас … встреча с коллекционером раритетного оружия Иммануиловым. Давно собирался с ним поговорить, но это не так-то просто — пребывают-с за границей. Еще нужно навестить друзей-антикваров Гуркова и Вайтингера, позвонить в ломбарды. Вдруг что-то из украденного сдадут, если очень деньги нужны. Так, так, так. Завтра … — он поводил пальцем по строчкам, потом отлистал несколько страниц назад, выискивая перенесенные, не законченные дела, чтобы снова перенести их вперед и приступить в порядке очереди к встречам, звонкам, поездкам.

Увидел запись «Позвонить Н.В.» интересно, зачем он хотел ей позвонить? Последний раз они разговаривали примерно неделю назад. Его интересовало маниакальное поведение человека на почве коллекционирования.

Андрей Климчук решительно набрал номер телефона. Почему он немного робеет, разговаривая с Надей? Он — взрослый, уверенный, состоявшийся, не боящийся выходить на задержание вооруженных преступников, чувствует себя неуверенным школьником, когда разговаривает с Надеждой Петровной, с Надей Веселовой. Хотя они знакомы сто лет, росли в одном районе, потом учились в академии, хоть и на разных факультетах. Почему-то он почувствовал необъяснимое желание с ней поговорить, необъяснимый импульс. Наверное, ему нужна консультация специалиста-психолога? Наверное, пусть так.

И еще он поздравит ее с 8 марта. Правда, праздник через несколько дней. Но ведь можно и заранее. В самый день 8 марта он будет дежурить — все равно ему некого поздравлять. Позвонит маме, Лизе Малевич и Римме Волковой — женам своих друзей. Они свои, как одна семья, хоть и видятся теперь не часто.

— Алло.

— А… Андрей отвлекся на другие мысли и пока шел вызов телефона даже забыл, кому звонил.

— Андрей, привет. Знаешь, я недавно вспомнила о тебе. Как ты живешь? Давно не звонил. Тут — раз — ты звонишь.

От этих слов он опешил еще больше. Надменная и насмешливая Надька признается, что думала о нем и, кажется, судя по интонации, рада, что он звонит.

— Надежда Петровна, я, собственно, по делу.

В трубке повисло такое молчание, словно он сказал нечто ужасное.

— Надь, ты занята? Можешь послушать?

В ответ молчание.

— Але, але!

— Да, говори, я слушаю, — наконец отозвалась трубка Надиным голосом. Только голос был уже совсем другой: официальный, разочарованный.

— У меня сейчас дело, связанное с хищением коллекции холодного оружия. На один и тот же дом покушались дважды, второй раз применили насилие. Хочу понять, чем руководствуются эти коллекционеры, когда готовы лишить жизни человека, лишь бы завладеть какой-то штуковиной для своей коллекции. Как понять — нормальный коллекционер или он помешан на своей страсти настолько, что готов глотки перерезать.

— Андрей, послушай, давай лучше ты приедешь и все расскажешь. Нужно вникнуть в ситуацию. Мне нужны подробности, точная картина, детали. Сегодня я занята. А завтра позвони, попробую найти время для тебя.

— Ладно, спасибо.

Климчук положил трубку, чувствуя сильное разочарование. Что он не так сказал? Сначала ведь она даже обрадовалась, когда он позвонил. А потом вдруг — металл в голосе. Он сам почувствовал