Оазис - Патриция Мэтьюз

Глава 9

– Я очень признателен тебе, Дэн, – сказал Тед Дарнелл в телефонную трубку, – за твою помощь.

– В нашу эпоху компьютеров, Тед, это не потребовало особых усилий. А Лас-Вегас – сравнительно небольшой город. Конечно, мы не можем проследить за всеми туристами, посещающими казино, однако тебя ведь главным образом интересовало, не имела ли эта самая Зоя Тремэйн постоянную резиденцию в Вегасе.

– Совершенно верно. И каковы же результаты?

– Кажется, поиски зашли в тупик. Ни один из тех людей, которым я показывал фотографию, не мог утверждать, что видел ее хотя бы мельком. Конечно, это не самый лучший снимок для опознания.

– Знаю. Он был сделан на расстоянии при помощи особой телефотографической линзы.

– И я не нашел в полицейских архивах ничего похожего на те отпечатки пальцев, которые ты мне прислал. Ты пробовал связаться с округом Колумбия?

– Да, я послал копию в Вашингтон, однако ответ придет еще не скоро. Ты же знаешь, они не станут особенно утруждать себя ради небольшого полицейского участка в захолустном городке, тем более если состав преступления отсутствует.

– Расскажи мне об этом деле подробнее. Почему ты решил искать ее следы именно в Лас-Вегасе?

– О, не только в Лас-Вегасе. Я уже обращался в Рино и Карсон-Сити и с тем же самым результатом. Просто внутреннее чутье подсказывает мне, что в прошлом эта женщина проживала где-нибудь в штате Невада.

– Ну, я достаточно долго прослужил в полиции, чтобы знать, как часто внутреннее чутье себя оправдывает. Но похоже, на этот раз удар был мимо цели.

– Тем не менее, Дэн, я пока что не собираюсь сдаваться. Думаю еще некоторое время продолжать расследование.

– Отлично. Если тебе удастся раздобыть какие-нибудь дополнительные сведения, например, что на нее заведено дело в Вашингтоне, только дай мне знать, и я займусь дальнейшими поисками.

– Договорились. Еще раз спасибо тебе, Дэн.

Дарнелл повесил трубку и несколько минут сидел, погрузившись в размышления. Он без особой охоты подчинился требованию Ченнинга, но, начав копаться в прошлом этой женщины, почувствовал себя заинтригованным. Дарнелл был чертовски хорошим полицейским – он мог смело сказать о себе такое, – и на первых порах ему казалось, что достаточно будет отправить несколько запросов, чтобы получить нужные сведения; однако до сих пор он повсюду натыкался на глухую стену. Правда, с начала расследования прошло всего лишь несколько дней, но ему уже стало ясно: за всем этим должно крыться что-нибудь!

Судя по всему, имя Зоя Тремэйн было вымышленным, а если так, то скорее всего в ее прошлом таилось нечто такое, что ей самой необходимо сохранить в секрете. И вполне вероятно, что речь идет о каком-нибудь преступлении.

У Дарнелла, человека упрямого и настойчивого, всякая тайна вызывала особый интерес. Ему еще не приходилось сталкиваться с такими делами, которые он не мог бы распутать, и он твердо решил, что и на этот раз не оплошает. Рано или поздно он выяснит все, что только можно, о Зое Тремэйн. Как поступить с этой информацией, когда она окажется у него в руках, – другой вопрос. Неприязнь к Отто Ченнингу и презрение к самому себе, вызванное необходимостью идти на поводу у Ченнинга и мэра, становились с каждым днем все сильнее. Однако если он бросит им открытый вызов, он может лишиться своей должности.

Ладно, пусть все идет своим чередом. Дарнелл получал удовольствие, когда полиция исправно выполняла свою работу. Как только нужная информация окажется у него в руках, можно будет решить, что с ней делать.

– Бобби, – говорил в телефонную трубку губернатор Уильям Стоддард, – я ужасно страдаю здесь – хуже, чем грешники в аду. Никогда за всю мою жизнь, будь она неладна, меня не тянуло на спиртное с такой силой, а ты вдруг пристаешь ко мне со всей этой ерундой! Какой-то там финансовый законопроект, который по непонятной причине затерялся в груде бумаг. Почему никто не обратил на него мое внимание до отъезда?

– Я не знаю, губернатор. – Бобби Рид звонил из здания законодательного собрания родного штата Стоддарда. – Согласен, что с чьей-то стороны это было недосмотром.

– Ладно, черт побери, отправь его мне почтой, если считаешь, что с этим нельзя подождать. Я подпишу его и отправлю обратно.

– Губернатор, тут у нас ходит множество слухов. Вице-губернатора буквально забросали вопросами на вчерашней пресс-конференции. Действительно ли ваше отсутствие вызвано желанием поохотиться или поудить рыбу? Один из репортеров заметил, что ему трудно в это поверить, так как это совсем на вас не похоже. Другой сказал, что он где-то слышал, будто вы находитесь в больнице, страдая от неизлечимой формы рака.

Стоддард усмехнулся:

– И как старина Даррел это выдержал? Наверняка его порядком прижали.

– Сразу же после пресс-конференции он накинулся на меня и потребовал, чтобы я немедленно дал ему ваш номер, не то мне придется об этом пожалеть. Я ответил ему отказом.

– И как он на это отреагировал?

– Вышел из себя – кричал и бесновался, угрожая сей же час меня уволить. Я был вынужден напомнить вице-губернатору, что работаю не на него, а на вас.

– Скажи Даррелу, что ты связался со мной и я просил передать ему одну известную фразу Гарри Трумэна: «Если ты не можешь выносить жару, лучше уйди с кухни».

– Я уже говорил ему это или что-то похожее.

– Тем лучше. – Стоддард сделал паузу. – Бобби, ты ведь позвонил мне не для того, чтобы поднимать шум из-за неподписанного законопроекта. Ты хотел проверить, как я себя чувствую, верно?

– Видите ли, губернатор, прошло уже три дня, а от вас ни слова.

– Бобби, я еще жив. И слава Богу, что ты не позвонил мне раньше. Единственными существами, с которыми я тут разговаривал, если не считать доктора, были розовые слоны и зеленые змеи, которые маячили у меня перед глазами. Я всегда смеялся, слушая рассказы о белой горячке. Но поверь мне на слово, это совсем не смешно. Я видел такие вещи, которых бы не пожелал и своему злейшему врагу!

Голос Рида зазвучал встревоженно:

– Вероятно, я должен забрать вас оттуда, губернатор. Мне не нравится ваш тон.

– Нет, я остаюсь здесь. Я и не ожидал садов с розами и фонтанами. Я предвидел, что это будет нелегко, хотя и не представлял себе, до какой степени нелегко. И доктор здесь, похоже, знает свое дело. По его словам, самое худшее уже позади. Кроме того, если я уеду сейчас, мне снова придется пройти через то же самое. Кстати, Бобби, когда будешь звонить мне в следующий раз, не называй меня по имени. Для всех здесь я – Джон Таунсенд, и ты тоже можешь звать меня так. К тому же я не знаю, как долго мне позволят иметь свой телефонный аппарат. Мне с трудом удалось его выпросить. Телефонные аппараты в палатах не…

Тут раздался стук в дверь.

– Кто-то пришел, Бобби. Я должен заканчивать разговор. Скоро я тебе перезвоню.

Стоддард повесил трубку и натянул покрывало до самого подбородка. Он почувствовал, что от него исходит отвратительный запах. Губернатор смутно припоминал, что за два последних кошмарных дня его неоднократно рвало и санитары его обмывали. С момента прибытия сюда он не принимал душа, хотя отчаянно в нем нуждался. Он провел пальцами по щекам, покрытым трехдневной щетиной. Тут пригодилась бы бритва, однако на этот раз придется обойтись без нее. Остаться здесь неузнанным будет нелегко, поскольку многие знают его в лицо; хотя борода являлась довольно слабой маскировкой, это все же лучше, чем совсем ничего.

Стук раздался снова.

– Войдите! – крикнул он.

Дверь распахнулась, пропуская доктора Брекинриджа.

– Должен признать, вы на редкость вежливы, доктор, – сказал Стоддард. – Насколько я помню, за последние дни множество людей врывались ко мне в палату без спроса.

– Это потому, что вы нуждались в неотложной помощи, губернатор.

Стоддард поморщился.

– Осторожнее со званиями, доктор. У стен тут тоже могут быть уши.

– Извините. Впредь я буду более осмотрителен, мистер Таунсенд. Или стану звать вас Джоном. Мы здесь привыкли обращаться друг к другу по именам. – Ноа взглянул на него с улыбкой. – Но, как я уже говорил, вы нуждались в помощи, так что нам некогда было думать о приличиях. Теперь вам уже лучше.

– Да? Вы уверены?

Взгляд Ноа стал серьезным.

– Разве вы не чувствуете себя лучше сегодня?

– Может быть, в физическом отношении и да, но я взглянул на свое отражение в зеркале… Господи Иисусе, ну прямо живой труп!

– Этого следовало ожидать, Джон. Вы прошли через самый трудный период. Помимо всего прочего, вы за все это время не съели ничего, кроме чашки бульона.

– Дело не только в этом. – Стоддард сел в постели. Покрывало упало, приоткрыв мускулистую, заросшую волосами грудь. – У меня такое ощущение, словно… Это трудно выразить словами. Я чувствую себя совершенно дезориентированным, зажатым, как в тюремной камере.

– Я вас понимаю. Многие люди вначале испытывают то же самое. Судя по анкете, которую вы заполнили, до сих пор вам не приходилось находиться на лечении в подобных учреждениях.