За кулисами второй мировой войны - Федор Волков

В марте, апреле, мае в Центр летят все новые радиограммы Зорге, сообщавшего о подготовке нападения Германии на СССР. 21 мая в Центр было направлено сообщение: "Германия имеет против СССР 9 армий, состоящих из 150 дивизий". В конце мая Зорге передал в Центр заявление немецкого посла в Токио Отта: "...немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня"{378}. 1 июня Зорге радирует: "Начало советско-германской войны ожидается 15 июня... Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии"{379}. После беседы с немецким военным атташе в Бангкоке Шоллем Зорге немедленно передал в Центр, что война начнется 20-22 июня. "На восточной границе (Германии с СССР. - Ф. В.) сосредоточено от 170 до 190 дивизий. Главные направления (удара. - Ф. В.) будут обращены против Москвы и Ленинграда, а затем против Украины"{380}.

Но особенно ценны две радиограммы Зорге, посланные 15 июня. В них были точно указаны сроки нападения фашистской Германии на СССР. Первая радиограмма гласила: "Война будет начата в конце июня. Рамзай"{381}. В тот же день от Зорге поступает еще более точная радиограмма: "Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай"{382}.

Зорге в своих радиограммах сообщил не только точную дату нападения фашистской Германии на Советский Союз, численный состав немецко-фашистских армий вторжения, но и правильно информировал Москву об оперативно-стратегических замыслах немецко-фашистского командования, о направлениях основных ударов фашистских войск - на Москву, Ленинград и Украину.

Информация о подготовке Гитлером нападения на СССР поступала из нейтральной Швейцарии, где в годы второй мировой войны разведки воюющих коалиций действовали весьма интенсивно.

В Швейцарии была создана широкая разведывательная организация "Дора", возглавляемая венгерским коммунистом Шандором Радо{383}. Самым обширным источником, из которого черпал ценнейшую информацию Ш. Радо, был немецкий антифашист Рудольф Рёсслер (Люци). С ним были связаны несколько немецких генералов и офицеров (так называемая группа "Викинг"), действовавших накануне и в период второй мировой войны в самом логове фашистского зверя в штабе верховного командования вермахта. Они-то и сообщили Рёсслеру о секретнейшем плане "Барбаросса" через 20 дней после его подписания{384}. Эти ценнейшие данные затем, не позже 18 июня 1941 г., были переданы Рёсслером через члена группы "Дора" Кристиана Шнейдера Шандору Радо{385}, а через него в Москву.

Еще в конце февраля 1941 г. Ш. Радо сообщил в Центр, что Германия имеет сейчас на востоке 150 дивизий и "выступление Германии начнется в конце мая"{386}. Известно, что эти сроки были перенесены Гитлером из-за агрессии против Югославии, о чем Ш. Радо и сообщил в конце марта в Центр: "Гитлер отложил операцию ("Барбаросса") на 4 недели"{387}. Кроме того, Ш. Радо сообщил в Москву точные сведения о переброске на восток немецко-фашистских армий, об их составе и вооружении. "Общее наступление на СССР начнется на рассвете в воскресенье 22 июня"{388}, - информировал Ш. Радо уже 12 июня 1941 г.

Наряду с сообщениями Р. Зорге из Токио это были самые конкретные данные об агрессивных планах немецких фашистов.

Тревожные сигналы об интенсивных военных приготовлениях фашистской Германии поступали из Франции от советского посла А. Е. Богомолова, военного атташе генерала И. А. Суслопарова.

Ухудшение, наступившее в советско-германских отношениях в начале 1941 г., почувствовали и советские представители во Франции. В начале февраля немцы потребовали, чтобы все сотрудники советского посольства, в том числе и военного атташата, выехали из Парижа и Виши. Была прекращена выдача виз советским гражданам на выезд в СССР, ограничен переезд советских дипломатических работников по территории Франции. Наряду с этими косвенными признаками назревающих событий были и прямые доказательства.

Надвигающиеся грозные события затрагивали и США. Дальнейшее обострение японо-американских противоречий, усиление угрозы интересам США со стороны фашистской Германии и других стран "оси", поражение Франции и тяжелое положение Англии - все это заставляло более дальновидных политиков США преодолевать барьеры на пути нормализации советско-американских отношений.

А начиналось все так. Теплым августовским вечером 1940 г. в одном из берлинских театров состоялась встреча коммерческого атташе Соединенных Штатов Америки Вудса, связанного с разведкой США, с одним из подданных "третьего рейха". Немец принадлежал к высшему свету, был прочно связан с директором Рейхсбанка Шахтом, имел доступ к верховному командованию вермахта, но - что особенно важно - являлся членом антигитлеровской оппозиции. Во время секретной встречи он незаметно передал Вудсу листок бумаги. Когда Вудс пришел домой и развернул записку, то прочел следующие слова: "В главной ставке Гитлера происходили совещания относительно подготовки войны против России".

Вудс немедленно направил эту информацию в государственный департамент США. Сведения были столь сенсационными, что к ним отнеслись, как писал тогдашний государственный секретарь США Хэлл, с недоверием, поскольку Гитлер вел ожесточенную войну против Англии{389}. Все же Вудсу было поручено тщательно изучить новые планы Гитлера.

В январе 1941 г., вскоре после принятия плана "Барбаросса", информатор Вудса передал ему копию документа{390}. Государственный департамент получил подтверждение информации Вудса и по другим каналам. О подготовке фашистской Германией нападения на СССР было доложено президенту Ф. Д. Рузвельту. Затем было решено сообщить советскому послу в Вашингтоне У майскому об агрессивных планах Гитлера в отношении СССР. 1 марта 1941 г. заместитель государственного секретаря Уэллес вызвал Уманского и познакомил его с материалами, полученными через Вудса. Как вспоминал Хэлл, посол молча выслушал его и после короткой паузы поблагодарил правительство США за исключительно ценную информацию, заявив, что он немедленно сообщит обо всем Советскому правительству{391}.

.20 марта Уэллес подтвердил К. Уманскому свое сообщение от 1 марта, дополнив его рядом новых сведений. Это были одни из самых первых предупреждений СССР по дипломатическим каналам, исходившие из Соединенных Штатов Америки.

Поскольку сообщения, поступающие из Восточной Европы, не исключали возможности возникновения войны между Германией и Советским Союзом в ближайшее время, то буквально за день до нападения фашистской Германии на СССР, 21 июня 1941 г., государственный департамент сформулировал проект программы будущего в советско-американских отношениях. В нем говорилось: "В том случае, если вспыхнет война, мы считаем, что наша политика в отношении Советского Союза... должна быть следующей:

1) Мы не должны делать предложения Советскому Союзу или давать советы, если СССР не обратится к нам...

3) Если Советское правительство непосредственно обратится к нам с просьбой о помощи, нам следует... не нанося серьезного ущерба нашим усилиям по обеспечению готовности страны, ослабить ограничения на экспорт в Советский Союз, разрешив ему получать самые необходимые военные поставки...

6) Мы не должны давать заранее обещаний Советскому Союзу относительно помощи в случае германо-советского конфликта"{392}.

Эта программа позднее будет воплощаться в советско-американских отношениях в начальный период Великой Отечественной войны.

Тенденции к реализму в Лондоне

В конце 1940 - начале 1941 г. в Англии усиливаются тенденции политического реализма, вылившиеся в англо-советское сближение и в немалой степени предопределившие в дальнейшем создание антифашистской коалиции.

Уинстон Черчилль не был другом Советского Союза. В. И. Ленин характеризовал Черчилля как "величайшего ненавистника Советской России"{393}. Он был постоянным и последовательным врагом коммунизма.

Однако спасение Британской империи, а ее положение летом и осенью 1940 г. было катастрофическим, могло быть только в союзе с Советской страной. Без этого союза, и это прекрасно понимал Черчилль, Великобритания рано или поздно будет побеждена Германией. Победить Гитлера может только Советский Союз. А раз так - надо идти на сближение с СССР, приглушив свою ненависть к коммунистической стране.

Черчилль в подобных воззрениях не был одинок. Многие видные политические деятели консервативной, лейбористской и либеральной партий выступали за сближение с Москвой, за улучшение англо-советских отношений, над максимальным ухудшением которых так много поработали Чемберлен, Галифакс, Астор и многие другие английские реакционеры.

Летом 1940 г. в Москву был назначен новый английский посол Стаффорд Криппс. Он был известен в лейбористской партии, правящих кругах как человек, стремившийся к улучшению отношений между Лондоном и Москвой. 1 июля 1940 г. Ст. Криппс был принят Сталиным. В беседе обсуждался вопрос о военном положении в Европе, о растущей угрозе со стороны немецких фашистов, взаимоотношениях между СССР и Германией, англосоветских отношениях{394}. Через Криппса У. Черчилль счел необходимым обратиться 25 июня с личным письмом к Сталину. В нем он выразил готовность английского правительства обсудить с Советским правительством "любую из огромных проблем, возникших в связи с нынешней попыткой Германии проводить в Европе последовательными этапами методическую политику завоевания и поглощения"{395}.