Тафгай 7 - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как считаешь, приятель, в этом году у нас кубок будет или нет? — Неожиданно агента ЦРУ спросил уже хорошо налакавшийся пива сосед слева.
— Что? — Включил глухаря Райан Эдвардс, не желавший вступать в разговор. — Я плохо слышу. У меня слуховой аппарат дома остался.
— Придурок! Если ничего не слышишь, то иди в больницу, а не на хоккей! — Обиделся сосед.
— Да, хорошая игра, — улыбнулся агент ЦРУ.
* * *
После того как счёт стал 4: 2, игра резко успокоилась. Словно из именитых гостей выпустили пар. До 50-ой минуты мы провели ещё три опасные комбинации, а канадцы из Монреаля кроме дальних бросков ничем больше удивить не смогли. Зато в очередной раз удивил генменеджер Томми Айвен, который прибежал на скамейку запасных и зашептал на ухо, что после матча со мной хотят записать интервью газетчики из Нью-Йорка.
— Ну, скажу им, что игра была ровна, играли два ха-ха, — улыбнулся я. — Чего ты, Иваныч, разволновался?
— Будут спрашивать про русскую команду в ВХА. Наври им чего-нибудь обтекаемо, чтобы не было проблем с руководством нашей НХЛ.
— А послать их лесом, никак? — Буркнул я.
— Они за это интервью уже хорошо заплатили, капиталисты проклятые, — недовольно забухтел скупердяй мистер Айвен.
— Погубит тебя когда-нибудь твоя жадность, Иваныч, попомни моё слово, — хмыкнул я и вылетел на лёд, так как послышалась команда от тренера Рэя «смена».
«Скоро этих статей, что Советы едут за океан, чтобы научить аборигенов бить клюшкой по шайбе, посыплется словно из рога изобилия, — подумал я, встав на точку вбрасывания. — Ибо реклама, она же газетная шумиха, она же скандал — это двигатель торговли». Я шлёпнул по шайбе быстрее своего оппонента из Монреаля, которым оказался Пит Маховлич, и Ваня Болдырев первым дотянулся до резинового черного диска. После чего мой тезка показал финт «клюшка — конёк — клюшка» и из средней зоны, где было вбрасывание, ворвался в зону атаки. Но там ему больше финтить не дали, Серж Савар врезал по корпусу так, что Иван брякнулся на попу. Но и сидя на пятой мягкой точке, он умудрился откатить шайбу мне. Я же за секунду объехал Савара, выкатился под острым углом на ворота Кена Драйдена и с неудобной руки сделал резкую передачу налево, где её уже поджидал Стэн Микита. Могло, конечно, произойти какое-нибудь чудо, чтобы шайба не оказалась в стеке, но оно почему-то не произошло.
— Скооор! — Радостно взвыли переполненные трибуны «Чикаго Стэдиум», а на табло высветился новый счёт — 5: 2.
— Вот Микитос, что любовь с человеком делаете, — улыбнулся я, поздравляя своих партнёров с заброшенной шайбой. — Тебе, Иван, Джессика что-то пообещала, если ты сегодня на льду сотворишь хет-трик и прочие чудеса хоккейного искусства? — Спросил я Болдырева.
— Да, Ив Болд, что тебе пообещала Джессика? — Захохотал Микита.
— Кхе, пошляки, — кашлянул мой тезка и многозначительно произнёс, — идите к чёрту, не вашего хоккейного ума дело.
В этот момент я оглянулся на ворота «Монреаль Канадиенс» и увидел знаменитую стойку Кена Драйдена, когда он, положив подбородок на скрестившиеся на кончике клюшки руки, думал о неких возвышенных материях, о тайнах бытия и о возможной политической карьере. Ведь ему как серьёзному выпускнику Корнелльского университета пьянки, наркотики и девочки были не интересны.
* * *
После финальной сирены в раздевалке на доске для хоккейных комбинаций я написал новую турнирную мини-таблицу чемпионата НХЛ: Чикаго — 91 очко и 60 игр; Монреаль — 89 очков и 60 игр; Рейнджерс — 84 очка и 60 игр; Бостон — 79 очков и 61 игра.
— Парни, минуту внимания! — Громко сказал я. — Посмотрите все на таблицу и хорошенько подумайте. Из восемнадцати игр у нас осталось всего два серьёзных матча с Рейнджерс и две встречи с Монреалем.
— О чём подумать-то? О «кузькиной матери»? — Спросил защитник команды Билли Уайт, всё ещё находившийся под впечатлением от страшных рассказов, которые до кучи прямо на скамейке запасных насочинял шутник Стэн Микита.
— О том, куда потратите свою премию, — улыбнулся я, и все парни дружно загоготали.
Но тут прибежал генменеджер и зашушукал на ухо, что журналисты из Нью-Йорка ожидают меня в его менеджерском кабинете.
— Умоляю, не сболти лишнего, потом неприятностей от президента лиги проклятого Кларенса Кэмпбелла не оберёшься. Злопамятный чёртило.
— Кхе, понял, не дурак, — буркнул я.
Надо сказать, что всемирную хоккейную ассоциацию замутили два весёлых бизнесмена Деннис Мерфи и Гэри Дэвидсон. Благодаря которым выросли зарплаты профессиональных хоккеистов, и они первыми сообразили, что если в Северной Америке не хватает квалифицированных хоккейных кадров, то их нужно привезти из Европы. Так в ВХА скоро появятся шведы Ульф Нильссон и Андерс Хедберг, которые затем пошумят и в НХЛ. И ещё в команду из Торонто приедут играть, сбежав из Чехословакии, Вацлав Недомански и Рихард Фарда. Что не говори, а новая хоккейная лига, которая в итоге не принесла владельцам финансовых дивидендов, многое сделала для развития всего Мирового хоккея вцелом.
А в кабинете нашего генменеджера меня уже десять минут «пытали» два странных журналиста из нью-йоркских изданий. Я их за разницу в росте про себя назвал — Тарапунька и Штепсель.
— Так вы можете сказать с определённой уверенностью, что примете участие в новой Советской команде, созданной в следующем сезоне в ВХА? — Спросил, ёрзая от нетерпения на стуле высокий «Тарапунька».
— С определённой уверенностью сказать могу, что не уверен, — упрямо забубнил я. — Так как полная уверенность наступает тогда, когда под конкретным контрактом поставлена конкретная подпись. А пока меня всё в НХЛ устраивает. У меня до конца сезона соглашение с Чикаго и я его отработаю на все 250 процентов.
— То есть с вами пока никаких переговоров не велось? — Кинул в меня вопросик коротышка «Штепсель».
— Переговоры — это есть коммуникация между двумя сторонами с целью достижения общих целей. — Тяжело вздохнул я. — Вы записывайте, записывайте, зря я что ли распинаюсь? Так вот, пока в такой коммуникации моего участия не было. Президенты ВХА Деннис Мерфи и Гэри Дэвидсон общаются напрямую с Советским правительством, а я напрямую бегаю по льду и забрасываю шайбы, иногда отдаю результативные передачи. Ну, вы сами всё сегодня видели.
— Мне кажется, вы не хотите говорить нам всю правду? — Подозрительно посмотрел на меня «Тарапунька».
— Правда — это понятие философское, которое соответствует нашим представлениям об истине. — Тут же очевидную вещь брякнул я. — А что в данном конкретном случаем есть истина? Вот в чём вопрос. Будет в следующем сезоне в ВХА команда из советских хоккеистов? Скорее всего — да. Чем это закончится — никто не знает.
— Хорошо, — психанул «Штепсель». — Вы хоть можете ответить, для ВХА появление такой команды благоприятно скажется на лигу или нет?
— Если всё пойдет, как задумано, то да. А если на пути вырастут невидимые глазу подводные камни, то нет. — Улыбнулся я, видя недоумение и раздражение на лицах газетчиков. — Есть ещё вопросы или интервью закончено?
— Зачем вы летите в Мюнхен в начале марта? — Упрямо вперился в меня «Тарапунька».
«Дать бы вам по шее, обоим разом, — подумал я, всё так же улыбаясь. — Откуда вы только информацию такую откопали, тихоокеанские акулы пера?». Затем я посмотрел на потолок, подумал, что пора бы сделать в кабинете ремонт и ответил «Тарапуньке и Штепселю»:
— В Мюнхене сборная СССР начнёт подготовку к чемпионату мира в Москве. А я прилечу на один день в качестве консультанта. Поделюсь бесценным опытом игры в НХЛ с товарищами по сборной. Я ещё раз повторяю, в Советском союзе самые важные решения принимаются членами ЦК КПСС. Так и напишите, что в СССР в полном объёме действует принцип демократического централизма.
— Фак! — Не выдержав моей пытки ответами, выругался «Штепсель».
* * *
Маршала Андрея Антоновича Гречко, если опустить разные формальности, можно было назвать родным отцом всему армейскому спорту. При нём ЦСКА получил новый стадион, манеж, спортивную базу в «Архангельском» и другие спортивные сооружения. Кстати, и сам маршал любил постучать в волейбол, на который он вытаскивал дважды в неделю сослуживцев Куликова, Якубовского, Соколова, Батицкиго, Толубко, Геловани, Алексеева и Огаркова. Свой маршальский волейбол они
