Белая дорога - Линн Флевелинг

Серегил улыбнулся, довольный тем, что Алек, как всегда, мгновенно и с легкостью нашел себе приятелей.

Едва было покончено с едой, столы были убраны, а музыканты заиграли танцевальный мотив. Серегила увлек этот ритм, однако он слишком устал, чтобы сейчас пускаться в пляс. Вместо этого он взял арфу и уговорил Алека исполнить с ним вместе несколько песен.

С наступлением ночи народ постепенно разошёлся: кто спать, кто заняться чем-то ещё.

Акайен, обсуждавший с Микамом шпаги, вновь подошел к Алеку с Серегилом.

— А не подышать ли нам свежим воздухом, племяннички? — многозначительно сказал он, глянув на Себранна, откинувшегося на ногу Алека.

Слуга принёс им плащи и Акайен повел всех по тропинке, ведущей к озеру. Серегил с наслаждением втянул ноздрями прохладный, пахнущий хвоей воздух, всё ещё силясь понять, что он действительно здесь, и вот теперь совершает прогулку вместе со своим дядей под этим звезданым небом, как бывало раньше, и Алек тоже — вот он, рядом!

— Адзриель кое-что рассказала мне перед ужином, — сказал Акайен, останавливаясь, чтобы насладиться открывшимся видом залитых звездным светом осторовов.

— Она сказала мне, что ты, Алек, получил какое-то пророчество в Сарикали о некоем ребенке. О необычном ребёнке.

Алек быстро глянул на Серегила, но тот спокойно кивнул.

— Я доверяю ему, как себе.

Тогда Алек рассказал про то пророчество и про превращение Себранна, не обмолвившись однако о его реальных силах. Ведь они условились с Адзриель держать это в секрете. Уже одна внешность Себранна доставляла достаточно хлопот.

Акайен выслушал его в задумчивом молчании, затем протянул руки.

— Он пойдёт ко мне?

Себранн позволил передать себя Акайенну. Он спокойно устроился у него на руках, рассматривая его мерцающими в темноте глазами.

Мужчина рассмеялся.

— Так много тёмного в рождении светлого ребенка.

— Что ты хочешь этим сказать, дядя? — заинтересовался Алек.

— Его же создали из тебя. Так в тебе, как и в любом, в ком течет кровь ’фейе, нет зла. Откуда же возьмется злое начало в этом парнишке?

Лишь уговор с Адзриель заставил Серегила сдержаться и не выложить тут же всю правду. И хотя сам он тоже не верил в то, что Себранн способен чинить зло, он знал, что его невинная внешность была обманчива, а Серегил так ненавидел врать дяде.

— В нём скрыто гораздо больше, чем видно на первый взгляд.

— Я в этом даже не сомневаюсь, — ответил Акайен с понимающим выражением на лице. — Иначе зачем бы вам понадобилось встречаться с Тайрусом? Хотите, я поеду с вами? Нет-нет, всё в порядке. Я вижу ответ на твоём лице, Хаба.

— Прости, дядя.

Акайен оглядел всех троих и грустно улыбнулся.

— Твоя сестра надеется, что ты вернулся насовсем. На самом же деле это не так, ведь правда? Мир тирфейе зовёт тебя.

— Я изгнанник, ты не забыл? — напомнил ему Серегил. — Я больше не боктерсиец.

Акайен вернул Алеку Себранна и крепко ухватил Серегила за плечи.

— Ты всегда был, есть и будешь боктерсийцем, кто бы что ни говорил. И никогда не забывай этого, Серегил. Быть может… если бы я не таскал тебя с собой тогда, когда ты был ещё таким юным…

— Нет, Дядя! — сказал ему Серегил с сердечной улыбкой. — Ты спас мою жизнь.

— Что ж, тогда ладно, — всё ещё держа за плечо Серегила одной рукой, он положил другую на плечо Алека. — Давайте-ка ещё пройдёмся, пока наши ноги не примерзли к земле. Алек, ты что примолк? Расскажи мне о себе поподробней. Хочу знать всё о юноше, который вернул огонь в глаза моего племянника.

Той ночью, уже лёжа в постели рядом с Алеком, пахнущим морем и ночным ветром, пропитавшими их кожу, Серегил снова вглядывался в знакомую обстановку и тяжко вздыхал, припоминая то, что сказали недавно сначала Алек, а потом и дядя. Нет, это не просто место, где он жил однажды. Это было то место, о котором он впервые понял, что оно принадлежит ему. И что же дальше?

Он вдруг тихонько рассмеялся.

— Что такое? — проборомтал полусонный Алек.

— Ты знаешь, в этой постели впервые со мной мой любовник. Я чувствую себя слегка порочным.

Алек лишь фыркнул.

— Разве это не твоё нормальное состояние?

ГЛАВА 10

«Снежные птицы»

АЛЕК, да и сам Серегил, были несказанно удивлены, когда на следующее утро Серегила вызвали в покои Адзриель для встречи со старейшинами клана. Конечно, у Адзриель имелось достаточно полномочий, чтобы и самой решить вопрос пребывания здесь Себранна, однако она предпочла собрать старейшин и дать им полное представление о том, что происходит. Серегил, таким образом, становился членом совета. Алека и Себранна должны были позвать туда позже.

Предоставленный сам себе и пользуясь тем, что Адзриель сдержала данное слово и не стала запирать их в их комнате, Алек решил осмотреть окрестности: он с удовлетворением пощупал лежащий в его кармане, наподобие талисмана, ключ от спальни. Алек весьма глубоко ценил то, что она, несмотря на осведомленность о возможностях Себранна, взяла на себя смелость игнорировать риск, грозивший и ей и её клану.

Прошлой ночью дом клана показался ему запутанным лабиринтом и теперь, при свете дня, мало что изменилось. Так как никакого особенного маршрута у них не было, они с Себранном принялись просто бродить по дому, натыкаясь на каких-то людей, обнаружив кухню и пару огромных залов. В конце концов, они очутились на длинной крытой веранде с видом на озеро.

Прошлой ночью снова пошёл снег и с гор теперь дул довольно прохладный ветерок, тем не менее, денёк был чудесный. Слишком хороший, чтобы сидеть взаперти. Надеясь, что ему удастся найти обратную дорогу, они с Себранном поспешили в свою комнату. Мидри разыскала для них одёжку потеплее, чем та, что им дали в Гедре, вручив овечий тулуп на теплом подкладе и соответствующую шапку. Конечно, он теперь стал более неуклюжим, но зато ему было тепло, как в той одёжке, которую он носил, живя с отцом. А ещё она дала ему рукавицы, на которых был вывязан причудливый зеленый с белым узор.

Для Себранна тоже нашлись овечий тулупчик и варежки, которые тот ни за что не хотел надевать, как и обувку, которую Алеку приходилось привязывать к его ножкам. Но как Алек ни пытался объяснить женщинам, что рекаро не нуждается в этом, те продолжали суетиться вокруг Себранна, ни в какую не желая смириться с его странной особенностью ходить по снегу босиком.

Алеку удалось снова разыскать галерею, хотя они и вышли на сей раз через другую дверь. Здесь над их головами зазвенели маленькие колокольчики, привешенные к карнизу. На их язычках болтались колышущиеся на ветру листочки с молитвами и пожеланиями, написанными изящным почерком ’фейе. Серегил этим утром тоже написал такой. На его карточке без всяких прикрас было только одно слово — «МУДРОСТЬ».