Рай: правила выживания (СИ) - Романова Лена

— Машка, это такое растение с Хризы, плод напоминает яблоко, вот я дал его Катьке, а она, дура, решила попробовать. Ты уже с нами не училась, вот и не знаешь. Они мне бойкот объявили. Танька даже Ленку подбила со мной не разговаривать.

— И ты до сих пор мстишь ей за это?

— Кому? Таньке? Машка, насмешила. Ты вообще такая забавная, я даже не представляю, как теперь классифицировать вытяжку из муквилетиса. По ряду признаков — вроде афродизиак… Но ты так быстро рассорилась с Дегри…

Сейчас не поняла. Он что, прямо перед поездкой тестировал на Машке этот… муквилетис?! Вот теперь всё ясно, она была под препаратом. И эта странная реакция на Двинятина… Вот откуда ноги растут!

— Зачем ты это делаешь? Лабораторных крыс не хватает?

— Скажешь тоже… С крысами скучно.

— А с нами, значит, весело?

— Конечно, — он оживился, — знаешь, как смешно давать человеку вещество с неизвестными свойствами? Элемент неожиданности! Маш, я же никому не хочу навредить. Я правда не предполагал, что Аркашка будет таким агрессивным. Или что Климов пойдёт и донесёт на свою ненаглядную Максимову.

То есть всё, на чём я строила свои догадки, на самом деле неверно, а гений просто развлекается?!

— Значит, ты всё это… от скуки?!

— Скука, Маш… Это такая прилипчивая дрянь… Мне же тут и поговорить, по сути, не с кем, — Комаровски опечалился. — Удел гения — одиночество…

— А как же Лена? Солнце? Твои друзья?

— Солнце… Ты не понимаешь, Маш, он музыку пишет. А мне — не дано.

Зависть? Нет, пожалуй, что-то сродни уважению…

— Лена тебя любит. Или это тоже препараты?

— Леночка у меня лучшая. Она всегда сама предлагает попробовать что-то новое. Но и с ней иногда… так ску-учно…

Скучающий гений. Оказывается, бывает и такое. И это страшно. Но для меня самое страшное было впереди. Я уже не могу управлять руками. Что дальше? Речь или дыхание? И я заторопилась:

— Как ты узнал про свойства растений с Кридона?

— Случайно, Маш, чисто случайно. Сделал экстракт из лисведии, а мама перепутала с компотом. Вот тогда я и понял, что единственное средство от моей скуки…

Эксперименты на людях. Нет, меня не удивили бы оправдания высокими научными целями, но это… было за пределами даже моих представлений о добре и зле.

— Где ты хранишь свои записи о результатах… тестов?

— Машка, ты задаёшь такие нетривиальные вопросы! Совсем на тебя не похоже. Пожалуй, кроме любопытства надо будет отметить и изменение некоторых свойств личности…

Это был мой последний вопрос. Язык тоже онемел, а потом я начала задыхаться. Сколько у меня в запасе? Мозг может жить без кислорода всего четыре минуты, потом… Вот интересно, что будет потом? Сколько продержится в мёртвом теле моя психоматрица? Или распадётся сразу вместе со смертью носителя? Мыслила я совершенно чётко, страха не было. Было только сожаление, что теперь я не смогу отомстить гадскому Крону и его заказчику, да ещё… никогда больше не загляну в бездонные колодцы вишнёвых глаз.

Зрачки ещё реагировали на свет, звуки тоже долетали, правда, искажённые хриплыми судорожными вздохами. Я ещё видела, как Комаровски с испугом тряс меня за плечи, я ещё слышала звук удара и хруст сломанной челюсти. И крик мужа:

— Где Юджин!!!

Потом была темнота. Странно, но в этой темноте мне было комфортно и уютно… Наверное, правы люди, говорящие, что умирать не страшно. Хотя вряд ли кто-то из них умирал как я, в чужом теле. Ещё удивляло отсутствие тишины. Мне постоянно слышался чей-то шёпот, голос, который, казалось, я вот-вот узнаю. Он то удалялся, то приближался, и, наконец, я даже разобрала слова:

— …всё хорошо. Антидот готов. Вводим.

— Идиотка, ещё чуть-чуть, и не спасти!

— Сами хороши. Зачем ждали, надо было брать его сразу.

— Но она вела себя так естественно, нужные вопросы задавала…

— Хватит. Машка, хватит притворяться, открывай глаза.

Голос был таким уверенным, что я послушалась. И даже тело послушалось! Я смогла ощутить лицо, шею, руки… Чувствительность и контроль возвращались в обратном порядке.

— Дура, — припечатал Кейст. — Надеюсь, хоть это тебя чему-то научит.

— Спасибо, — смогла сказать я.

— Спасибо скажешь, когда обратно полетим. И не вздумай сдохнуть в этом мьенговском раю. Ты ещё с нами должна расплатиться, — заявил каперанг.

Умеет мотивировать. Почти как Светличный.

— Всё, она стабильна, — заявил Юджин. — Можем заняться юным экспериментатором. Очень хочется сломать ему что-нибудь ещё, всё равно на планету его выпускать нельзя.

— Погодите. У него есть носитель, где он хранит описания свойств каждого препарата.

— Уже изъяли, — ответил Кейст.

— Дайте посмотреть! — взмолилась я.

— Зачем тебе?

— Хочу кое-что попробовать…

— Совсем сдурела, девка? Тебя и так едва откачали!

Действительно, что это я.

— Для экспедиции этот… дебил очень важен. Если в его списках найдётся препарат, подавляющий волю или повышающий внушаемость, я смогу его контролировать вплоть до сдачи на психокоррекцию.

— Скучная ты, Маша, — обиженно отвернулся Юджин. — А я так надеялся…

— Подожди, может, ещё и не найдём ничего, — успокоил его Бен.

И только Кейст посмотрел… с пониманием. Я обвела взглядом знакомый уже медотсек — как они все тут поместились? Не было только мужа. Спустя некоторое время, когда Юджин объявил, что я уже вполне в состоянии сесть, капитан лично принёс обычную карту памяти.

— Смотреть будешь при мне.

— Может, Двинятина позовём? — я боялась пропустить что-то важное, или недопонять или не понять совсем…

— Ты и я, — отрезал Кейст.

— А вы знаете латынь? — спустя пару долгих секунд спросила я.

Записи наш гениальный ксеноботаник вёл на незнакомом мне языке, хотя некоторые слова я почему-то понимала. Вот ruber — точно красный. Кейст посмотрел на меня, как на умственно отсталую. Ей-ё, да ведь так оно и есть! А универсальный переводчик мне зачем?! Стоп. Откуда он взялся? Или это подарок секретчиков? Ладно, раз есть, надо пользоваться.

И мы с Кейстом резво взялись за дело. Он смотрел свою часть файлов, подключившись к монитору диагностика, и, почти одновременно со мной хмыкнул.

— А ты соображаешь. Смотри, как раз ламенциния вызывает эффект повышенной внушаемости.

— А киякурру — подавляет волю, — внесла свою лепту я. — Теперь главное, чтобы эти образцы у него были при себе.

— А если их смешать… — мечтательно произнёс Кейст.

То можно получить такой же эффект, как от смеси, что тестировалась на мне. Нет уж, я обещала, что сдам учёного дебила на психокоррекцию, и никто не сможет лишить меня этого удовольствия.

Каперанг тщательно снёс все следы просмотренных файлов с внешних устройств и решительно встал:

— Пошли к твоему… гению.

Комаровски держали на нижней палубе, куда вчера едва не попал Аркаша. Увидев меня, он просиял:

— Машка! Как ты меня напугала!

Я его н а п у г а л а! Захотелось добавить к сломанной челюсти что-нибудь от себя… Ладно, и так говорит с трудом.

— Сынок, ты бы поаккуратней в следующий раз… — ласково сказал Кейст. — Девчонку едва откачали. Где у тебя остальные скляночки? Будем изымать.

— А вам зачем? — удивился Владис.

— Ну как, зачем… На тебе будем проверять, — так же ласково пояснил Кейст. — Что нам ещё делать весь стандартный месяц на орбите?

— Вы… Вы… не можете! — потрясённо воскликнул Комаровски. — Эта экспедиция… Моя экспедиция! Вы не имеете права!

— На своём корабле я, сынок, имею право на всё. И на планету тебя не пущу. Здесь одну чуть не угробил, а там скольких?

— Но с ней же всё в порядке, Маш, ну скажи ты ему! — он едва на плакал.

Дебильный учёный маньяк. Я повернулась к каперангу и просительно проговорила:

— Товарищ капитан, может быть… Мы как-то решим этот вопрос?

— Мы решим, — угрожающе протянул Кейст. — Мы так реши-им… Парни просто мечтают расширить твою коллекцию переломов, сынок. А я больше не дам Юджину колоть тебе обезболивающе…