Сезонное обострение (СИ) - Булахов Александр

Практически всю свою жизнь Алексей Данилович прожил в посёлке городского типа «Тавирино». Все, кто его знал, называли его Даниловичем. Благодаря его золотым рукам была отремонтирована крыша собора, многие дома посёлка украшали красивые водосточные трубы с пастями драконов, сделанные из нержавеющей жести. Дымоходы обрели короны из жести, и каждая корона была особенной, неповторимой, со своей какой-то изюминкой. Да, безусловно, за свой труд он получал деньги, но они никогда не стояли на первом месте в его работе. Для него было важным сделать что-то новое и оригинальное.

Это был крупный высокий мужчина с лысой головой, обрамлённой венчиком седых волос. Его походка была быстрой и решительной. Он умел быстро принимать решения и никогда не пасовал перед неожиданными ситуациями. Когда он увидел в окно кухни, как через забор перелазят нежданные гости, его тут же охватил азарт. Ни на секунду старика не одолели сомнения, что он не справится с двумя мужиками, которые были намного моложе и сильнее его.

Данилович позвонил сыну и проследил за тем, как два этих мудака зачем-то пошли к его мастерской — большому двухэтажному зданию со скатной крышей, прилегающему одним углом к дому, в котором он жил.

Один остановился в двух метрах от дверей и стал оглядываться, а второй потянул на себя незакрытые на замок двери. Самое главное не дать им уйти, решил отец Жабы. Раз уж пришли в гости, так надо немного им здесь задержаться. Вот интересно, подумал он, чего им надо? Чего они вдруг пожаловали сюда? Может, хотят бомбу какую-нибудь заложить. Вроде в руках у них ничего не было. Может это воры?

Нет, не воры! Димка предупреждал, что могут нагрянуть нежданные гости. А, значит, это как раз тот случай, которого так боялся его сын. Данилович достал из фуфайки связку с ключами и опустил её в карман ветровки. Хорошо было бы, чтоб они оба зашли в мастерскую. Он их бы там закрыл. Они, конечно, выбрались бы через окна. Но на это тоже нужно время.

Данилович надел туфли, налил в кружку уксуса и вместе с ней вышел во двор. Для того, чтобы подойти к мастерской, ему надо было обогнуть дом. Под навесом с дровами он взял внушительных размеров топор.

Пока отец Жабы обходил дом, один из гостей вошёл в мастерскую, а второй остался стоять на стрёме. Приближаясь тихими шагами к стоящему на стрёме, старик заметил, что тот довольно крепкий мужик, с широкими плечами, могучей шеей и рыжей бородой.

Вечерние сумерки были на стороне Даниловича. Улучив момент, он шагнул к двум старым яблоням, и оказался очень близко к бородатому мужику. Тот так его и не заметил за стволами деревьев.

— Привет! — резко выпалил отец Жабы.

Бородач вздрогнул и обернулся. Даниловичу этого оказалось достаточно, он плеснул противнику прямо в глаза весь уксус из кружки. Тот выругался матом и сначала рванул навстречу старику. Отец Жабы отступил на несколько шагов назад. А бородач заорал и стал тереть руками глаза, он дезориентировался в пространстве. Тогда Данилович вновь шагнул к нему и опустил топор тупой стороной на его затылок. Сил он много не прикладывал, побоялся убить. Но этого одного удара хватило, чтоб тот рухнул на землю. Земля тут же окрасилась его кровью.

Услышав крик, из мастерской выскочил с вилами в руках менее крепкий мужик. Одна рука у него была чуток недоразвитая, ладошка и пальцы были какими-то маленькими.

— Не доводи меня до греха, — заорал перепуганный мужик и увидел лежащего неподвижно на земле своего товарища.

Он с воплями рванул на Даниловича. Тот отскочил в сторону, и вилы вонзились в яблоню. И пока мужик пытался их вырвать из дерева, старик рубанул по ним топором. В результате чего его противник завалился на спину с обрубком черенка в руках. Данилович подскочил к нему, собираясь схватить его за шевелюру. Но мужик с недоразвитой рукой оказался проворным, он перекатился по земле, и, не вставая на ноги, сделал старику подсечку. А затем накинулся на него и вырвал топор из рук. После чего попытался обрушить его на голову старика. Но отец Жабы прикрыл голову руками. Остриё топора перерубило запястье правой руки и рассекло бровь. Мужик с недоразвитой рукой возможно и убил бы Даниловича этим ударом, будь в его руках чуть побольше силёнок. Он вновь замахнулся топором, но за забором со стороны грунтовой дороги раздался вой сирены. К дому приближались сразу две милицейские машины. Понимая, что дело дрянь, мужик швырнул окровавленный топор на землю, бросил взгляд на своего бородатого товарища и рванул к забору, перемахнул через него и скрылся в переулке между двумя соседними домами.

2.

Жаба очнулся в тот момент, когда спасатели вытягивали его из машины. Командовал всем парадом Бубнов. Он вместе с Рябовым ехал на помощь отцу Дмитрия. Увидев перевёрнутую машину возле дороги, майор хохотнул:

— Доездился наш Шумахер.

Оставив Георгия спасать друга, Рябов поехал дальше. Бубнов вызвал сразу скорую помощь и спасателей. Жабу конкретно запечатало в машине. Только одна задняя дверца кое-как открылась, остальные не поддавались ни в какую.

— Что опять газ с тормозом перепутал? — подколол друга Георгий, когда спасатели уложили его на носилки и понесли к машине скорой помощи.

Жаба слабо улыбнулся. Голова разрывалась на части. Он ещё не оклемался от удара лопатой по голове, как на тебе — получай новое сотрясение! Такое бесследно не проходит. Попал он конкретно. Все остальные части тела вроде были целыми. Какой-то сильной боли он не ощущал. Возможно, сказывалось шоковое состояние.

В больнице через час после того, как его привезли и определили благодаря связям Бубнова в одиночную палату, он смог спокойно встать с кровати. И это вселило надежду на то, что всё обойдётся.

В одиннадцатом часу ночи к нему в палату зашёл майор Рябов невысокий жилистый мужик, одетый с иголочки. Жаба очень ждал его, потому что только в общих чертах знал, что произошло с его отцом. Павел сел на стул возле кровати и начал рассказывать:

– Ты бы видел, сколько там было кровищи. Я уже думал всё — опоздали! Батька твой, тоже мне, герой-маразматик, блин! Какого хрена он один на двух здоровых мужиков кинулся? Рэмбо, мать его!

— Да, он у меня такой, — вздохнул Жаба. — Всё сам!

— Кого-то мне это напоминает, — хохотнул Рябов. — Меня, как приехали, ноги сразу почему-то за дом потянули. Я бегом туда. Вижу, сидит на траве и смотрит осоловелыми глазами на запястье, которое болтается на куске коже. Я ему здрасьте, а он ноль внимания. Сидит себе, истекает кровью и ничего не соображает.

— Боже мой! — взвизгнул Жаба. — Убью всех этих сук! Сразу, как только увижу.

— Не переживай, он их всех убил.

— Чего?!

— Шучу я, шучу, — заржал громко Рябов. — Слушай, что было дальше. Я бегом назад — к машине за аптечкой. Короче, перетянул я жгутом твоему батьке плечо и на лбу маркером написал время, на рану наложил марлевую повязку. В машине ему совсем поплохело. Он глаза стал закатывать. Я его нашатрырём в чувства привёл малёха. Изо всех сил по щекам лупил, старался, чтоб он не вырубился. Петрович в это время с полиэтиленовым пакетом пришёл, в нём несколько замороженных окорочков. Туда мы отрубленное запястье и опустили. Дождались скорую, и рванули в больницу к Минаеву. Он нас уже там ждал. Кисть пришили, но вряд ли она сохранит свои функции. Сердечко во время операции у твоего батяни остановилось. Но Минаеву удалось вытащить твоего батьку с того света. Не врач, а бог прям, другой бы вообще за такую операцию не взялся. Культю твоему отцу оставил бы и всё на этом.

— Спасибо, Пашка, я твой должник! — пробормотал Жаба и на его глазах навернулись слёзы. — Господи, хорошо, что я именно тебе позвонил.

— Ещё какой должник! — воскликнул Рябов. — Бутылкой коньяка и чебуреками не отделаешься. Я вот, например, никогда шашлыка из баранины не ел.

— Намёк понял.

— И ещё жене шубу хотел купить.

— Покупай, кто тебе мешает.

На лице майора расползлась улыбка, и он замотал головой.