Дневник. 1914–1920 - Прасковья Мельгунова-Степанова

Рябцов решил вывести свой отряд из Москвы, хотя бы с боем. Филатьев считал эту затею нелегкой – ведь ни баз, ни кухонь, ни патронов не было. Ночью на четверг располагалась операция за патронами, но она не была выполнена – или отменена, или отказались. От Минска шла часть, которая могла прийти вчера утром, а провианта было на две недели. Одни подготовлялись к выходу из Москвы. Росло разложение Реакционное офицерство, карьеристы и другие группы. Ясно, что дальше нельзя. Переговоры о сдаче помогли гнусной группе (партии) объединенцев. Переговоры затянулись от 2 до 5 часов; вернулись посредники в 7 часов. Юнкера ушли из Кремля до приказа о выходе. К счастью, об этом не узнали хулиганы. Там была группа гласных. По ним стреляли из тяжелых орудий уже после подписания мира.

Условие унизительное для Комитета общественной безопасности – его уничтожение. Канва условий – признание власти Советов, – но это не было признано сдавшимися. Борьба прекратилась с тем, чтобы продолжать революционную борьбу.

Юнкера и офицеры (по условию) сохраняли оружие, но фактически оно отбиралось. Казаки остались при всем оружии. Ночь под пятницу была ужасна – шло бесконечное расслоение среди военных – может быть кровавое столкновение. Их удалось убедить. Спор возник из-за того, уходить (из Москвы) или оставаться, и ненавидели они друг друга отчаянно. Часть юнкеров, не бывших в Александровском училище, толпа разоружила с избиением. Среди большевиков полная растерянность. Сидович умолял Руднева идти устроить порядок. Они упустили из рук власть над толпой.

По последним данным, Ленина и Троцкого все покидают. У нас жестоко расстреливают грабителей прямо тут же, на месте. Внешне все спокойно, но бродят слухи о погроме – дата намечается 12, то есть день выборов в Учредительное Собрание. Телеграмма о сепаратном мире союзников оказалась ложью, как и известие о движении Корнилова на Москву (Вязьма, Смоленск, Гжатск уже считались).

В первой градской больнице большевик доктор Обух – ему перестали подавать руку: «У вас руки в крови!» Там было собрание персонала (низшего), чтобы самим выбрать старшего доктора, но в это время их осветил прожектор: «Прожектор, прожектор, сейчас из него стрелять будут» – и все разбежались. В Ново-Екатерининской больнице «старшим доктором» выбрали няньку.

Вчера Стааль вернулся из Петербурга. Ехал хорошо. Там более определенная позиция, чем здесь. Создался Комитет спасения Родины и революции и действует на основании определенной программы, на которой объединились меньшевики, эсеры, народные социалисты и «Единство». Общая цель – борьба с большевиками, а здесь никак не могут примириться: Кускова кричит, что она согласна только на коалиционное министерство, «Единство» тоже, хотя и уговаривают не спорить, так как вопрос будет разрешаться в Петербурге. Сегодня ночью арестован директор Государственного банка в Москве, и банк захвачен большевиками. Туда вчера привезли наличность в 100 миллионов рублей, да там лежит золотом миллиард, но ключей нет, и двери можно пробить только из орудий. Утром стали арестовывать служащих, которые постановили денег не выдавать. Многие из них выпрыгивали в окна – это видел Яневский. Вчера наличность перевезли туда с большим трудом. Она лежала на вокзале, и низшие служащие отказались за ней ехать без приказа большевицкого комиссара. Пришлось прибегнуть к нему. Он дал разрешение, и все было перевезено; но тут большевики обратились за деньгами, и им было отказано. Служащие постановили бастовать, если явятся большевики. Так везде – это стихийно, только низшие служащие за них. Наверное, эта ненависть быстро пройдет, и все пойдут по средней линии. Пока же, раз они получили деньги, они не станут противодействовать, а наоборот, и тон «Социалистической Демократии» даже смягчился. Многие их комиссары бегут. Черлюнчекевич приходил к кому-то с покаянной. Конечно, пока никаких погромов не было, тем более что они даже хлеб даром раздавали в Хамовниках и на Смоленском – по фунту. Роют окопы кругом Москвы, ждут осады казаками. Говорят, части их уже в Гжатске. Приехали 2000 матросов. Говорят, что Коллонтай назначена командующим[192] северным фронтом, а Рошаль – главнокомандующим.

Сегодня были похороны красногвардейцев на Красной площади, под Кремлевской стеной. По словам одних, было не очень много народу, по словам других – много,[193] но настроение сосредоточенное, незлобное: «Свои своих бьют – мало войны» и т. д. Хоронили в красных гробах, и про каждого при опускании говорили одно и то же: «Убит буржуазией такого-то числа». Сегодня же было много уличных митингов: у Никитских Ворот выступал Щелкунов и говорил, что настроение явно противобольшевицкое.

Сегодня же в типографии «Задруги» рабочие предъявили требование уплаты жалованья и грозили забастовкой, а между тем в банке по чекам частных лиц дают только 125 р. в неделю и 1000 р. – предприятиям. С. говорил с их комитетом, те ответили, что убеждать безнадежно, тогда С. решил говорить со всеми рабочими – они не захотели слушать Озерецковского («Вы теперь, как Керенский, для нас»), но выслушали внимательно С., который резко напал на большевиков и выяснил, что вся разруха от них, потом перешел к их требованию: «Я хотел все устроить по-товарищески и собрать с кого можно, а вы сразу – требования и угрозы. Я не подчинялся самодержавию, не подчиняюсь тем более теперь; если вы так, то закроем типографию, или вот получите чек и берите по нему сами деньги в банке». Они поняли и отменили свое постановление, и все приняли, как предложил С.

В Московских банках, уступая перед угрозой большевиков объявить виновных чиновников врагами народа и вне закона, решили работать и выдавать по 125 р. в неделю по чекам, но с условием, чтобы не было большевицких комиссаров – те согласились. А в Петербурге такой стойкий саботаж, что большевики сдаются – им пришлось выпустить арестованного Шипова, директора банка. Здесь ключи от складов у большевиков.

Вчера Диомидов в н. с. комитете [представил] доклад о своей деятельности во время восстания и очень гордился своей нейтральной позицией и никак не мог понять, почему комитет его осуждает, а его осуждали, п[отому] ч[то] партия н. с. не была нейтральной, а стояла за Временное правительство, он же входил в соглашение с большевиками и подписал даже вместе с последними воззвание к населению.

С. поехал сегодня в Петербург на переговоры с Комитетом спасения Родины и революции. Каледин отдал казакам приказ стягиваться в крупные единицы или идти к нему. По сведениям избирательной комиссии, бегство солдат огромное. Из 16 000 артиллеристов, обстреливавших Москву, осталось 500–1000 человек. Боятся подлогов при выборах. Сюда привезли 2000 матросов. В Гжатске солдаты остановились, потому что узнали, что здесь все кончилось.