Книга 3. Пути. Дороги. Встречи - Георгий Сидоров

Слушая учёного, я молчал. Мне была понятна его боль по отношению к соплеменникам. К людям, которых в среде обманутого еврейского народа буквально единицы.

— Были ещё три великие личности в составе экспедиции, — продолжал рассказчик. — Двое из донских казаков: один — есаул, второй — урядник. По именам они себя не называли. Общались по званию. Оба были из казачьего корпуса атамана Платова, который, по приказу императора Павла, должен был добраться до Индии и помочь индийскому народу освободиться от английской короны. За что, кстати, императора Павла Петровича и ухлопали, — добавил историк с нескрываемой горечью.

— Так выходит, что экспедиция в Сахару была предпринята ещё в XIX веке?! — удивился я.

— В начале XIX-го, — уточнил историк. — Как раз во время нападения Бонапарта на Египет. Под военный шумок её и удалось организовать.

— И про казаков до меня что-то не доходит. Они что, хорошо знали турецкий?

— В совершенстве! И выдавали себя за турок, — улыбнулся антрополог. — Но самой загадочной личностью был последний член экспедиции: человек, который легко изъяснялся на любом восточном и европейском языке. Держался он всегда особняком, почти ни с кем не разговаривал. Обычно обращались к нему, но не он. Чаще всего с ним беседовал копт — тот, который жрец, и очень редко один из казаков.

— Они что тоже погибли? — спросил я.

— Из всей экспедиции уцелели только двое. «Загадочный» и есаул. И то только потому, что, придя в Каир, нигде не остановились. Сразу же купили какую-то рыбачью лодку, в ночь ушли вниз по Нилу. В дневнике экспедиции сказано, что в той лодчонке этим двоим удалось доплыть до Газы. Оттуда перебраться в Сирию, затем в Армению… Копт-телохранитель, который уцелел в пустыне и вышел с казаком и «загадочным» к Нилу, был убит на постоялом дворе в первую же ночь.

— А как остальные погибли? — спросил я. — Армянин, тройка твоих соплеменников, жрец-организатор экспедиции и казачий урядник?

— В дневнике о том, что происходило, написано очень скупо. У меня есть копия этого дневника. Треть в нем нацарапана по-арабски. Очевидно, начал писать походный дневник кто-то из коптов. Потом дневник вёл армянин. Его часть повествования написана по-турецки. После гибели армянина дневник писал один из евреев и тоже по- турецки. По почерку и стилю это хорошо видно. Дописывал же дневник казачий есаул. Конец его был на русском.

— И всё-таки очень интересно, дядя Ёша, что в дневнике написано? — решил я «прижать к стенке» учёного.

— Что-что? Возьми и почитай, — проворчал последний, доставая из своей бездонной папки потрёпанную тетрадку.

Я взял тетрадь в руки и понял, что передо мной опять копия…

— Это тоже твоя работа? — спросил я.

— А ты что, знаток арабского или турецкого? — прищурился учёный. — Если знаток, то могу дать тебе и подлинник. Вот он тут же в папке…

— Настоящий дневник мне не нужен, дядя Ёша, хватит и копии, — успокоил я специалиста по тайной истории. — Сегодня займусь его изучением.

— Ты быстро его прочтёшь. Написано в нём не так много, — поднялся со своего места лектор. — Мы прозаседали с тобой почти весь день. Пойдём, поедим, и я тебе покажу мою вечернюю Колу. Если честно, устал я сегодня, давно не читал лекций, — огорчённо сказал бывший учитель.

— Гляжу на тебя, дядя Ёша, и невольно думаю, что по отношению к власть предержащим ты самый, что ни на есть, вредный из евреев. Я бы сказал — контра!

— Контра?! — засмеялся учёный. — Пусть будет контра, я согласен. Только мало кто в таком качестве меня знает. А мне понравился твой эпитет, юноша.

С этими словами, кое-как разогнув спину, «контра» засеменил на кухню. Через час мы были уже в городе. Дядя Ёша водил меня по центральным улицам, рассказывал, как началось строительство рядом с ним Мурманска. Как бомбили Мурманск немцы во время войны и как отстаивали его наши войска. Рассказал гид о полуострове Рыбачий, который оказался в тылу врага, но так и не был им захвачен, о роли Североморска, о посёлке Полярном, о маленьком порте Владимире, построенном для завода «Никель» и многом другом. Я рассеянно слушал дядю Ёшу, делал вид, что мне его рассказы интересны, но мысли мои были совсем в другом месте. Я думал о дневнике добравшихся до подземного храма «безумцев». Что в том дневнике написано. И сколько осталось между строк того, о чём я могу только догадываться… После двухчасовой прогулки по вечернему городку мы решили наконец пойти домой. К тому же стало моросить, с моря подул холодный ветер. И притихший на дожде и ветру дядя Ёша, повернувшись ко мне, вдруг сказал:

— Скоро ты уедешь, Гера, и неизвестно, вернёшься ли когда-нибудь ещё в край сейдов, горных рек и наших таинственных озёр. Но я хочу тебе сказать, что эта земля, часть древней Гипербореи, должна быть святой для каждого русского. Да и не только для славянина, но и для других представителей белой расы, даже для таких евреев, как я. И мне хочется, чтобы ты это знал и всегда об этом помнил.

— А как же «Святая земля» в Израиле? — чевольно вырвалось у меня.

— В Передней Азии тоже — «Святая земля», только не избранных, не тех, кто цитирует Тору и считают себя хозяевами мира, а таких, как ты — людей великой северной расы. Ведь все древнейшие археологические памятники восточного Средиземноморья не семитские. И пора бы с этим фактом согласиться и нашим прикормленным. Но беда в том, что прав всегда тот, кто платит. Поэтому вся история Земли и вывернута наизнанку, мой юный друг.

— О Южной Руси и о том, как она погибла, мне неплохо поведал «пасечник», — заметил я.

— Поэтому запомни, — не услышал моей реплики антрополог. — Именно здесь, на Кольской земле, в её недрах, в древних тоннелях и подземельях спрятан ключ к тайнам Гипербореи. Потому она, эта земля, и священна…

— Ты что-то знаешь такое, что мне пока неизвестно, — остановил я историка.

— Возможно, — сказал он, поёживаясь, — но это моя догадка. Давай пойдём побыстрее, я тебе по дороге кое-что расскажу.

Глава 9. Древняя легенда саамов

— Ты наверняка слышал, мой юный друг, о сибирском народе сииртя. О нём повествуют многочисленные сказки и предания ненцев, — начал свой рассказ историк. — Самодийские легенды рассказывают, что маленькие сииртя до прихода в тундру ненцев жили на побережье океана. Главным их занятием была охота на белых медведей, китов, моржей и тюленей. Иногда сииртя по рекам на своих кожаных лодках далеко проникали в тундру и даже в тайгу, где добывали себе пушных зверей, северных оленей и лосей. До прихода самодийцев на север (около 800–600 лет до н. э.) загадочный маленький народ был наверняка полным хозяином всего арктического побережья. Некоторые учёные считают, что древние сииртя занимали территорию от устья Печоры на западе до Таймыра на востоке. Но есть бесспорные доказательства, что культура арктических зверобоев была распространена на восток вплоть до Аляски. Но на восточных сииртя и родственных им племенах мы останавливаться не будем. У нас на это нет времени. Мне хочется тебе рассказать о судьбе тех сииртя, которые обитали в тундрах Ямала и приполярного Урала. Предания ненцев, энцев и таймырских нганасанов рассказывают о жестокой войне, которую вели их предки с жителями побережья. Эта война, то затихая, то снова вспыхивая, длилась не одно столетие. Обычно она начиналась летом, когда домашних северных оленей самоедам приходилось гнать в высокие широты поближе к океану, где мало гнуса. Здесь, на побережье, следуя своей традиции, на оленей начинали охотиться жители прибрежной зоны. Естественно, сииртя путали домашних оленей с дикими. Оба вида, как ты знаешь, очень похожи друг на друга. Понятно, что у ненцев гибель их собственности вызвала справедливый гнев. Как правило, начиналась война. И длилась она до осени, до времени, когда олени начинали перекочевку к югу. Ненецкие легенды рассказывают, что их предки стремились очистить от сииртя те участки побережья, куда направлялись стада их оленей. Сииртя и сами стремились уходить с таких вот бойких мест. От войны с ненцами маленький народ очень страдал. Но, с другой стороны, сииртя приходилось покидать свои излюбленные места морского промысла, куда зимой им волей- неволей опять приходилось возвращаться. Такие перекочёвки были жителям прибрежной зоны просто не по силам. И вот тогда шаманы этого народа предложили вождям родов никуда от ненцев не уходить, а искать спасения под землёй. И сииртя, год за годом, постепенно ушли под землю. Ненецкие сказания повествуют, как внезапно опустели на побережье их селения. Остались только заброшенные обезлюдившие землянки, гнилые обрывки сетей и негодные пробитые лодки. Но предания ненцев говорят, что маленький народ не вымер. И на Гыданском полуострове, и на Ямале вплоть до нашего времени бытует поверье, что некоторые семьи сииртя до сих пор живут под землёй. Что там у них всё по-другому: и теплее, и намного уютнее, чем на поверхности. Но самое интересное, что подземный мир сииртя освещён странным светом. И свет этот исходит от каких-то загадочных и вечных светильников. Есть одна ненецкая легенда, которая рассказывает, как однажды молодой оленевод, погнавшись за девушкой сииртя, которая рыбачила ночью на озере недалеко от его стана, оказался в её подземном обиталище. Там было тепло и просторно. С его слов, со стен подземелья лился странный свет, он освещал все уголки огромной галереи, по которой навстречу ему пришли соплеменники девушки. Интересно то, что обитатели подземелий не убили парня. Они пригласили его к себе в гости. Угостили мясом моржа и белого медведя, а потом, спросив парня, что он хочет от той, которую преследовал, и, узнав, что ненец намерен на девчонке жениться, подарили ему девушку как невесту, подарили с приданым. Я видел кое-что из того приданого. Например, тонкой работы костяные гребни. Сделаны они были из моржового клыка. Явно не ненецкие — с оригинальным орнаментом.