Волки войны - Александр Тамоников

– В том! Сейчас сможешь быть со мной? Скованность прошла? Или все чего-то стесняешься?

Женщина явно не ожидала подобного вопроса, смутилась:

– Я… я… не знаю, не думала об этом! Но… если ты хочешь, пожалуйста! Я постараюсь быть иной, нежели ночью!

– Да? Ну, тогда сделаем второй, утренний заход?

И, не дожидаясь ответа и вообще каких-либо слов, сорвал с учительницы простыню. Но на этот раз вообще ничего не получилось, хотя Ирина пыталась как-то подыграть ему. Что, впрочем, только испортило все. После нескольких минут суетливых движений, почувствовав, что все без толку, Запрелов сполз с учительницы.

– Нет! Хорош! Ни хрена у нас с тобой не выйдет! Напрасно только мучим друг друга. Хотя, мне кажется, тебе близость со мной до лампочки!

– Ты не прав! Я хочу, но не могу!

– Почему?

– Господи, ну не знаю, не знаю! Наверное, необходимо время, чтобы привыкнуть к тебе.

– Да? Что ж, привыкай, если получится!

Запрелов окончательно поднялся с постели, прошел в ванную, встал под холодные струи душа, успокаиваясь.

Когда вернулся в комнату, то увидел прибранную кровать, стол, на котором дымились две пиалы зеленого чая, и сидевшую на стуле, успевшую одеться Ирину. Илья присел напротив. Чай отодвинул в сторону. Ирина, посмотрев на часы, произнесла:

– Мне пора, Илья.

– Я провожу тебя. Все равно в поселок ехать.

– У тебя дела там?

– Угадала.

– Хорошо, но я обещала к Гале заглянуть.

– Заглянем. Идем?

– Идем.

Замполит роты занимался на турнике, оборудованном во дворе. Увидев командира с подругой жены, спрыгнул с турника.

– Доброе утро молодым!

Капитан буркнул:

– Привет!

Ирина спросила:

– Галя дома?

Артем ответил, что жена на кухне готовит завтрак. Ирина прошла в дом. Проводив ее, Чупанов спросил у капитана:

– Ну как наша скромница, командир?

Запрелов задал неожиданный для старшего лейтенанта вопрос:

– Послушай, Артем, тебе приходилось когда-нибудь спать с половой доской?

– Кто бы мог подумать?! Но, согласись, как человек она неплохой!

– Это точно! Я таких в своей жизни не встречал. Надеюсь, больше и не встречу. Сейчас провожу для приличия – и кранты.

Замполит присел на скамейку под чинарой:

– Жаль! Несчастная, Илья, она! Порядочная, чистая душой, скромная. Лучшей доли достойна, а вынуждена жить в нищете, без радости и всякой перспективы обрести нормальное, человеческое счастье, которое поболе некоторых иных заслужила.

– Все это понятно, Артем, но я-то здесь при чем?

– Думал, сойдетесь вы! Из нее жена – идеал! Не то что супруги некоторых наших офицеров, да что я о них, ты и сам все прекрасно знаешь. Жаль. И ее, и тебя.

Капитан удивился:

– А меня-то чего жалеть? Я в порядке.

– Да брось ты, в порядке. Живешь одиноким волком. В водке лишь и находишь отдушину. Но так долго продолжаться не может. Славика из пехотного полка, чей парк боевых машин рядом с нашим, давно видел?

– Давненько, и что? У меня с ним никаких отношений.

– А то, что допился старлей! С ума спрыгнул. Сегодня ночью в госпиталь увезли. Я как раз наряд проверял, видел. Страшное это зрелище! Обезумевший взгляд, пена у рта, лицо перекошено.

Запрелов сжал зубы:

– Ты, замполит, еще не видел страшного! Подумаешь, белочку офицер поймал! Полежит в госпитале, отойдет. Ты бы посмотрел на тех, кому руки с ногами взрывом снаряда или мины отрывает. На ребят, что в разорванные животы кишки пытаются засунуть. На изувеченных духами восемнадцатилетних пацанов, смотрящих на тебя пустыми, выжженными глазницами. Вот это действительно страшно. А то нашел пример!

– Извини, Илья! Я не хотел напоминать тебе о войне!

– А о ней, Артем, и не надо напоминать. Она теперь на всю жизнь вот здесь.

Капитан указал на левую сторону груди, продолжив:

– И все равно, старлей, там, «за речкой», было лучше! Правильней и справедливей, нежели здесь, в учебке. Там – дело, работа, риск, то, к чему тебя готовили, здесь – сплошная показуха и пресмыкательство, к тебе это, естественно, отношения не имеет. Оттого и тоскую. Мое место там, в Кандагарской долине или Панджшере, но не тут!

– Я понимаю тебя! Можешь не поверить, ведь я там не был, но честное слово, понимаю, поэтому и хочу помочь. Вижу, как на тебя комбат косится. Не нравится ему, что в части появился боевой, заслуженный офицер. Потому как авторитет свой теряет. Для молодняка ты пример, а не он, кроме юбилейных побрякушек, ничего не заслуживший. А глаз, Илья, у Палагушина черный! Сожрет он тебя!

Илья усмехнулся:

– Подавится!

– Не скажи! Парторга, что в «шестерках» у него обретается, на хвост тебе посадит, тот быстро нужный компромат соберет, тем более сделать это при твоем характере несложно. Ты думаешь, почему тебе квартиру дали, а не поселили в отдельном благоустроенном номере офицерского общежития?

Запрелов взглянул на заместителя:

– Так мне по должности положено, да и с хатами в гарнизоне напрягов никаких.

– Ошибаешься, дружище. Еще до твоего прибытия эту квартиру Палагушин распределил Русанову, секретарю партийного бюро, а потом вдруг раз – и тебе.

– Так в чем дело?

– А в том, что комбат, сразу раскусив и занеся в свой черный список, есть у него такой на офицеров, от которых следует избавиться, решил подставить тебя.

Капитан пожал плечами:

– Ничего не понимаю! В чем связь квартиры с подставой?

– В том, что по службе тебя зацепить тяжело. Все же два ордена и боевые медали, это не так просто, да и с обязанностями ты справляешься не в пример другим. Значит, остается словить тебя на бытовухе, на аморалке. Он все рассчитал. Ты в квартире либо начнешь пить в одиночку, что не останется незамеченным со временем, либо будешь компании собирать. А в доме в основном живут семьи нашего батальона. Кликнет комбат Русанова, тот обежит соседей и соберет кучу жалоб. Типа, ты не даешь покоя своими постоянными пьянками.

Капитан возразил:

– Но он это так же легко мог сделать и в общаге?

– Нет! Там он ничего не сделал бы. В общежитии живут холостяки пехотных полков. Сами не дураки иногда погусарить. К ним Русанову соваться небезопасно. Можно и в жало получить за дела паскудные.

Запрелов потянулся:

– По-моему, Артем, ты все очень сильно преувеличиваешь.

– Да нет, Илья! Замполит батальона Манерин слышал, как Палагушин уже инструктировал парторга насчет тебя!

– И Манерин сразу сообщил тебе об этом? Ему-то какой резон влезать в чужие дела?

Старший лейтенант объяснил и это:

– Самый прямой! Русанов метит на место Манерина. И Палагушин проталкивает его на должность замполита батальона. Виктору Петровичу скоро на пенсию по выслуге лет, но Манерин в штабе округа договорился о продлении службы, пока не закончит на родине строительство дома. Квартиры у замполита нет, а жить после армии где-то надо. Вот и пошли в политуправлении и в кадрах ему навстречу. Однако Русанову это не в жилу, потому как на место Манерина позже могут и другого офицера прислать и, не дай бог, капитана, тогда Витюше Русанову ни майора, ни повышения не видать. Вот Палагушин и постарается, избавляясь от строптивого капитана Запрелова, прицепить к нему и майора Манерина. Поэтому Петрович и предупредил меня о возможных подлянках против тебя. К тому же Манерин не карьерист, службу отслужил достойно и честно. Боевых офицеров уважает.

Капитан с силой выдохнул из себя воздух.

– Ну и наплел ты кружева, Артем! У вас, у замполитов, это что, в крови – плести и расплетать всякие интриги? Расписал обычную армейскую ситуацию с делением должностей как целый заговор! Не кажется тебе, что следует смотреть на вещи проще? А то и квартиру мне дали, чтобы потом собрать жалобы соседей, совершенно не представляя, как я буду вести себя на самом деле. А вдруг мирно? И не спиваясь? Нет, все это ерунда! Но даже если представить, что ты прав и Палагушин действительно решил избавиться от меня, то при чем здесь знакомство с Ириной?

Замполит объяснил.

– При том, что ты изменился бы с ней. Хочешь того или нет, но, заведя семью, изменился бы. Ирина помогла бы тебе обрести покой, устранив причину пьянства. Я более чем уверен, что если бы ты сошелся с ней, то не сразу, конечно, но полюбил ее. Я уже говорил, она необыкновенный человек! И вот тогда никакой Палагушин ничего против тебя предпринять бы не смог. Потому что ты настоящий, боевой офицер, а не бутафория блатная! И Ирина наконец зажила бы с тобой полноценной жизнью, которую страданиями нынешними заслужила.

Запрелов спросил:

– И отчего же она страдает, наша скромная добропорядочная учительница?

– Не иронизируй, Илья! Не надо! Вот только и это объяснять тебе уже нет никакого смысла. Ты же не намерен продолжать знакомство.

Но капитан настоял:

– И все же?

– Вот пообщаешься с Ирой подольше, если появится такое желание, сам все поймешь. Я же о ней больше говорить ничего не буду. Все, что считал нужным, сказал.