Ошибка маленькой вселенной (СИ) - Котов Сергей

Тоня оттолкнулась от охранника, но немного не рассчитала, и чуть не врезалась в Оракула. Когда казалось, что столкновение будет неизбежным, какая-то мягкая сила подхватила ее, и плавно затормозила аккурат на расстоянии вытянутой руки. Она смущенно улыбнулась, пробормотала: «Извините», и приняла угощение.

— Ничего. Сноровка приходит со временем. Ты отлично держишься, дорогая! — Снова улыбнулся Оракул.

— Честно признаться, поначалу я подумал, что тропы ведут в параллельные миры. Ну, там, разные варианты реальности, где живут наши двойники: — сказал Андрей, сделав глоток из своей «груши».

— Вселенная достаточно большая, чтобы в ней появлялись очень похожие миры. И люди, — вздохнул Оракул.

— Верно, — кивнул Андрей, — по теории вероятности, в бесконечной вселенной должно существовать бесконечное количество меня. И вас, — он вдруг осекся, и стал серьезным, — и Димок…

— Наша Вселенная — по сути, машина по производству информации. И действительно, потенциально она бесконечна. Но есть один нюанс.

При слове «нюанс» Тоня набрала было воздуха в грудь, чтобы вмешаться, но осеклась, наткнувшись на серьезный и осуждающий взгляд Андрея.

— О нем мало кто задумывается — кроме ходоков и теоретических физиков, — продолжал Оракул, — но он играет огромную роль в конструкции нашего мироздания. Я говорю об измерении времени. Ты уже понял, Андрей? Ты очень сообразителен для уровня вашего мира.

— Но ведь тропы, как я понял, лежат вне пределов нашей вселенной. Это позволяет обходить релятивистские ограничения, — ответил он.

— Это не ограничения, — рассмеялся Оракул, — не верно их так воспринимать. Это конструкция, дизайн нашей вселенной. Измерение времени — это как распорки, на которых покоится наше восприятие реальности. Именно оно позволяет производить информацию. А конструкцию никакие тропы изменить не в состоянии. Проведи мысленный эксперимент. Пикосекунда после Большого Взрыва. Была ли Вселенная бесконечна тогда?

— Пожалуй, нет… — ошарашенно пробормотал Андрей.

— А чем принципиально пикосекунда отличается от миллиарда лет? — Улыбнулся Оракул, — и тем не менее, потенциально Вселенная бесконечна. Вот только в какую бы точку Вселенной ходок бы ни отправился по тропам — возраст Вселенной для него в каждой локации должен быть одним и тем же. Поэтому и в нашей системе, и в вашем мире — как бы далеко они ни находились — Вселенная будет одинаково стара. Все ходоки это знают интуитивно, неосознанно. Ты ведь понимаешь, почему это именно так?

— Разница в скорости… — Пробормотал Андрей.

— Совершенно верно! — Просиял Оракул, — хотя на тропах для ходоков времени нет; более того — тропы способны обращать биологическое старение ходока вспять, но вдруг если ходок выйдет за пределы своей временной сферы, он никогда не найдет дорогу домой. Просто потому, что все родственные ему миры исчезнут за пару минут субъективного времени.

— Ребят, мне как-то уже не по себе. Страшно как-то… — Поежилась Тоня.

— Это действительно страшно, — кивнул Оракул, — страшная тайна нашей Вселенной. Именно поэтому наша Вселенная, в моменте, доступном на тропах, достаточно большая, чтобы породить несколько десятков очень похожих миров, вроде нашей с вами Земли. Но она не бесконечна. И очень хрупка. Поэтому нам очень нужна ваша помощь, чтобы разобраться в одном древнем деле…

Силы тяготения было достаточно, чтобы стоять на ногах, но комфортно передвигаться было совершенно невозможно. Приходилось держаться за натянутые поперек пещеры специальные тросы.

— В нашей системе у Марса целых два спутника — Фобос и Деймос — но они значительно меньше этой луны, — Андрей продолжал без умолка трещать. Он продолжал донимать Оракула расспросами все время перелета до Фобоса. А летели они больше восьми часов. Тоню это порядком раздражало — за хаотичным потоком информации, которую он выдавал на-гора, невозможно было сосредоточится на собственных мыслях.

— И сам Марс меньше почти на тридцать процентов, — терпеливо кивнул Оракул, — мы почти уверены, что два с половиной миллиарда лет назад нашей системе каким-то образом удалось избежать ужасной катастрофы, которая уничтожила жизнь на Марсе у вас. И полностью разрушила Фаэтон. Собственно, мы предполагаем, виновником катастрофы должен был стать планетоид, естественный спутник нашего Марса.

— Я сначала подумала, что это Землю видно со станции, — вмешалась Тоня, чтобы хоть как-то перебить трескотню Андрея.

— Ну что ты, дорогая. Рисунок материков совсем не похож. Да и оттенок морей и атмосферы иной.

— Но это нифига не наш Марс, — улыбнулась Тоня, — это точно.

— Он бы стал точно таким же, как ваш Марс, — Оракул грустно покачал головой, — если бы неведомое нечто не остановило падение планетоида, на котором мы сейчас находимся.

— Это место, — Тоня обвела ладонью пещеру, — как-то связано с тем, что произошло?

Оракул улыбнулся.

— Мы полагаем, что да. Больше того, мы думаем, это связано с вами. И вашим Димой.

Андрей проглотил очередной вопрос, для которого уже набрал в легкие воздух.

— Вы погуляйте пока, — продолжал Оракул, — осмотритесь. Поговорим потом, мы никуда не торопимся.

Тоня, аккуратно перебирая трос, двинулась вглубь пещеры. Было достаточно светло — обилие светильников почти не оставляло теней, давая возможность разглядеть подземелье в мельчайших деталях.

Первое, что бросалось в глаза — это огромная разница между двумя частями пещеры. Как будто два совершенно разных помещения, только примерно совпадающих по размеру, шлепком склеили между собой, хорошенько обмазав стыки клеем-магмой. Прямо вдоль «линии стыка» и правда виднелись застывшие потоки расплава, и каменные капли, свисающие с потолка.

Правая часть пещеры состояла из светлого песчаника; в камне кое-где торчали похожие на кусты ржавые куски железа. Тоня подошла к одному из них и, отпустив трос, хотела потрогать ближайший «куст».

— Подожди! — Вмешался Тима; они вместе с Месси неизменно сопровождали ребят и Оракула, — эти штуки очень хрупкие. Их едва зафиксировали, чтобы не разрушались от движения воздуха, когда помещение герметизировали для исследований. Прикосновение руки они точно не выдержат.

— А что это? Удалось выяснить? — Спросила Тоня, убирая руку, и добавила, приметив что-то на песчанике, возле куста, — и гляди — тут фигня какая-то валяется. На насекомых похоже. Их тоже нельзя трогать?

— Есть некоторые предположения, — Тима пожал плечами, — но точно мы пока сказать не можем. Эти «мушки» точно как-то связаны с «кустами». Внутри «кустов» есть что-то вроде колоний. Но они, скорее, механизмы, чем организмы. Возможно, какие-то боты, способные формировать сложные конструкции.

— Как давно они здесь?

— Чуть больше двух с половиной миллиарда лет, — уверенно ответил Тима.

Тоня хотела еще спросить о том, как получилось, что они сохранились так долго, но крик Андрея с противоположной части пещеры перебил ее:

— Ребята, идите сюда! — Андрей возбужденно подпрыгивал возле огромной глыбы темно-серой породы, покрытой узором ржавых полос, в котором смутно угадывались контуры каких-то механизмов, — чтоб мне лопнуть, если это не паровоз! Глядите, тут и остатки путей есть!

Тоня почувствовала смутное беспокойство еще до того, как подошла к Андрею — достаточно было перешагнуть через оплавленную границу между двумя сегментами пещеры. Что-то шевельнулось в подсознании.

Наверно, дело было в масштабе. Совпадали расстояния между отмеченными археологическими вешками глыбами и контурами на полу пещеры. Ее разум все еще никак не мог поверить в открывающуюся картину, а обоняние уже услужливо напоминало о намертво запечатленной в подсознании вони горелой шерсти, запахе логова.

На ватных ногах, кое-как перебирая вдруг окоченевшими ладонями трос, она двинулась в сторону от паровоза — туда, где должна была быть сторожка охранника.

Груда коровьих костей была на месте — отмечена археологическими вешками, и частично препарирована из застывшей глины. Остатки разрушенной кирпичной кладки, и еще один частично препарированный скелет, напоминающий медвежий. А на полу, в ярком пятне фонаря, за двойным ограждением — отчетливый след кошачьей лапы в камне.